Я свернула за угол, вошла в столовую и подпрыгнула на месте. На столе сидела Бонни, она сильно ссутулила плечи и напоминала могильный камень.
— Это было ужасно, — сказала она. Вид у нее был такой, словно она просидела здесь много часов. — Они не смогли помочь мне. Совсем. Я во всем ошибалась. — Она посмотрела на кружку, наполненную кофе, судя по всему, давно остывшим.
— Что-то случилось?
Она подняла на меня взгляд, и ее лицо приобрело спокойное выражение.
— Нет. Мне приснился дурной сон. Мне приснился дурной сон, в котором меня много допрашивали, а потом собрались вскрыть череп, достать мой мозг и поковыряться в нем немного. Хорошо, что мне удалось потянуть время.
Чтобы скрыть свое облегчение, я взяла ее кружку и поставила разогреваться в микроволновку.
— Хорошо, что это был всего лишь сон, — сказала я.
Бонни ответила:
— Знаю, ты не поймешь, но я благодарна тебе за то, что ты слушаешь. На этой неделе мне нужно будет залечь на дно. Вести себя рассудительно. Никто меня не спасет. Я утратила веру в семью. Веру в государство.
Никогда прежде не слышала, чтобы Бонни так разговаривала. Чтобы она была настолько подавленной и… говорила так афористично. Но затем я вспомнила, что сегодня ее день рождения, и, возможно, она грустила, как должны грустить все женщины в нашем возрасте, ведь с годами у всех у нас резко снижается самооценка. «Эй, самое время заняться личностным ростом, хотя общество и его тоже обесценит!» Бонни всегда была невероятно уверена в себе, но кто знает, возможно, эта ее уверенность зависела от конкретных обстоятельств, а в их отсутствии она очень быстро улетучивалась.
— Ой, вот только не надо быть такой рассудительной. Сегодня же твой день рождения! Вечером будем пить за тебя!
Бонни застонала, а микроволновка запищала.
Позже вечером Скотт сказал:
— Я не говорил про следующий месяц. Я имел в виду, что начался новый месяц. Этот месяц.
Бонни опустила веки, чтобы незаметно для всех закатить глаза — такой вот немудреный фокус, — но мы все равно это заметили.
Позже вечером, когда мы говорили о дерьмовых мужиках, о списке, в котором их было так много, и о нашей жизни, в которой их было не меньше, Бонни, сидевшая до этого момента тихохонько, с потерянным видом, сказала:
— Мужчины, мужчины, мужчины, мужчины, МУЖЧИНЫ. Неужели на свете совсем не осталось других тем для разговоров? Пожалуйста, давайте поговорим о чем-нибудь приятном?
Но это была типичная Бонни.
Тот раз, когда Бонни попросила совета
Она спросила:
— Что бы вы сделали? Гипотетически?
Мы были немного удивлены. Бонни обычно не заводила разговоров на такие темы. Она считала подобные беседы бессмысленной скучной мастурбацией для очкариков-задротов. «Хватит вести себя так, словно мы сейчас находимся в сериале «Звездный путь», ничего такого никогда не будет!» — говорила она. Иногда вместо «Звездного пути» она называла «Звездные войны». Но в тот раз мы снова обсуждали список дерьмовых мужиков, на который Бонни опять отреагировала в духе: «Ох, опять это!», поэтому, возможно, она была рада любому поводу сменить разговор.
Филлида занялась бы саморазвитием. Читала бы книги, учила языки, брала уроки игры на музыкальных инструментах и хореографии, которая не требовала особого физического напряжения.
— А еще я наказала бы тех, кто, как мне кажется, этого заслуживает. Я отправила бы их в ад, который сама бы сотворила, и они бы не знали, что обречены терпеть все эти мучения снова и снова. И прошло бы очень много времени, прежде чем мне это надоело бы.
Черт побери, молодец, девчонка!
Скотт отправился бы в путешествие и постарался побыстрее потратить все свои деньги. Мы вежливо проигнорировали тот момент, что Бонни уже несколько раз прибегала к этому способу.
Девон ушла бы с работы и ничего бы не делала. Если тебе приходится снова и снова проживать одну и ту же неделю, это означает, что ты не состаришься, а значит, время больше не властно над тобой, оно больше не заставляет тебя мчаться вперед на бешеной скорости, пока ты выплевываешь жучков, которые попали тебе в рот, и стараешься изо всех сил удержаться и не упасть. Нет, при таком развитии событий время становится чертовски спокойным, оно с радостью бродит с тобой по кругу и ведет бредовые разговоры, которые потом никто не сможет вспомнить, и которые будут повторяться снова и снова. Этого приятного спокойствия нам особенно не достает в безумном, полном жестких напрягов мире.
