Разуваев схватил ртом воздух.
– Где он?
– Мак-Алай? Придет сюда через пять минут вместе с графом. Вы сейчас, Петр Никодимович, спуститесь вниз. И попросите конторщика принести в номер пиво и четыре стакана. Заодно сообщите, что ждете двух приятелей – пусть их пропустит.
– Зачем все это? Вы арестуете меня? Но они не позволят вам!
– Петр Никодимович, возьмите себя в руки и осмыслите ситуацию здраво. Мне не нужна ваша жизнь. И ваша свобода тоже. Даже деньги, что заплатили вам за измену германцы, можете оставить себе. Мне нужны лишь две вещи.
– Какие?
– Первое: ваш правдивый рассказ. Как вы убили Филиппова, как скрыли преступление и как украли его труды. А второе: мне нужны эти бумаги. Отдайте их нам и идите на все четыре стороны!
– Бумаг при мне нет, они в Берлине, в банковской ячейке, – быстро сообщил Разуваев. Было понятно, что он не врет.
– Жаль… – Тут сыщик спохватился и приказал: – Идите немедленно вниз и сделайте, как я велел. Быстрее возвращайтесь, и чтобы без глупостей.
Физико-химик постоял секунду и вышел вон.
Лыков рисковал, отсылая его к портье одного. Но если пойти с ним, это будет подозрительно. Тогда немец снизу точно позвонит в полицию. Надо надеяться, что у Разуваева хватит ума не поднимать тревоги. И откупиться от русских, оставив немцев в неведении относительно своей проделки.
Физико-химик вернулся быстрее, чем ожидал Алексей Николаевич, и не один. С ним был портье: он принес поднос с бутылками и стаканами. Поставил его на стол, огляделся и вышел. Хорошо, что проверил, подумал сыщик. Убедился, что все в порядке, люди мирно беседуют…
– Итак, продолжим. Бумаги не здесь, а в Берлине. Что ж, сегодня же едем туда, все четверо. Вы без скандала отдаете нам рукописи, и мы вас отпускаем. В Россию, правда, вам лучше не возвращаться, но преследовать вас за границей Департамент полиции не станет. Согласны на такой расклад?
– Вы оставляете меня без средств к существованию!
– Ваши средства ворованные.
– Но…
Тут распахнулась дверь, и вошли Челубей с Олтаржевским.
– Вот и мы. Продолжайте, господа.
– Это мистер Мак-Алай, – представил сыщик джи-мена предателю. – Он прибыл сюда из-за вашего обращения к Моргану. Так что я не шутил – полицию звать не надо.
Челубей сразу взял быка за рога:
– Я, господин Разуваев, в прежней жизни был российским подданным. Вот мой паспорт, убедитесь. Сейчас я Джейкоб Мак-Алай, военный разведчик на службе у правительства САСШ. А вот оригинал вашего послания Джону Пирпонту Моргану. Германцам действительно лучше не видеть этой бумажки. Поговорим?
Физико-химик посмотрел документы и окончательно сник:
– Поговорим… Хотя все козыри у вас на руках. Где мои гарантии? Я отдам вам бумаги только в обмен на мое письмо.
– Это можно, – кивнул Недашевский.
– Беда в том, что украденное наследие Филиппова не здесь, – пояснил Лыков. – Оно в Берлине, в банковской ячейке. Но Петр Никодимович передаст все нам, мы уже почти договорились об этом. Выезжаем сегодня, так, господин Разуваев?
Тот сокрушенно подтвердил:
– Если вы настаиваете…
– Мы настаиваем. А сейчас, пожалуйста, ответьте на наши вопросы. Расскажите честно, как все было.
– Да, изложите, как вы по приказу германской разведки убили российского подданного доктора Филиппова, – дополнил поручик.
На этих словах Разуваев вдруг окрысился:
– Не надо меня стыдить! Ваше охранное отделение прекрасно знало про немцев. И дало санкцию на устранение доктора.
– Вот как? – вспыхнул Олтаржевский. А Лыков, который уже подозревал нечто подобное, поморщился словно от зубной боли. Э-хе-хе, охранка, черт ее дери…
Разуваев между тем уселся поудобнее и рассказал совершенно невероятную историю.
Предложение заработать кучу денег он получил в Риге, во время очередных испытаний подрывного аппарата. Результаты оказались хорошими, и немцы всполошились. Директор-распорядитель завода Рутенберга, Карл Гереке, вызвал однажды ассистента на откровенный разговор. Он заявил без обиняков, что опыты Филиппова беспокоят германское правительство. И оно готово заплатить за то, чтобы оружие не попало в руки русских. Цену физико-химику предложили назвать самому.
