Сазонов молчал, лишь с осуждением покачал головой.
Сыщик прекратил спор:
– Поговорим о деле, что поручил мне Вячеслав Константинович. Грилюк не убивал, значит, это кто-то другой. По мне, или Большаков, или Разуваев. Что имеется на них в Петербургском охранном отделении?
Подполковник полез в стол, вынул две папки: потоньше и потолще. Опять заранее приготовил?
– Вот они, голубчики. С кого желаете начать, Алексей Николаевич?
– Вы как будто знали мой вопрос, Яков Григорьевич. Папки уже под рукой…
– Да это очевидно, – вступился за подчиненного Зубатов. – Мы без вас тоже думали-гадали. Грилюк самый подозрительный, потому и первый на очереди. Но и другие стояли близко к ученому. Вот я и велел подготовить материалы на них.
– Господа, а кто такой Красин? – спросил коллежский советник.
– Леонид Красин? – уточнил надворный советник.
– Черт его знает. Какой-то страшный социал-демократический боевик.
– Таких не бывает, – фыркнул Зубатов. – Кто вам эту пулю отлил? Леонид Красин – имеется такой эсдек. Он сейчас в Баку. Посидел в тюрьме, отбыл ссылку в Сибири. Ничем особенным не примечателен.
– Точно он?
– Другого Красина среди революционеров нет, – уверенно пояснил Зубатов. – Я хорошо его знаю, сам допрашивал по делу Бруснева. Сын тюменского исправника, выгнанного за взятки. После ссылки выучился на инженера. Сейчас руководит электрификацией нефтяных промыслов. Если и занят чем-то противоправительственным, то по мелочи. В последнем докладе Бакинского ГЖУ о Красине нет ни слова. А чем, простите, он вас заинтересовал?
– Грилюк видел Большакова в его обществе.
– Ну и что? – вскинулся Сазонов.
– По словам анархиста, Красин состоит у социал-демократов в радикальном крыле. И готовит вооруженные отряды, а значит, интересуется оружием. Он мог положить глаз и на аппарат Филиппова.
Собеседники сыщика дружно рассмеялись:
– Это что-то новенькое! Ай да Грилюк! Вот фантазер! А вы и поверили?
Отдышавшись, Зубатов снисходительно пояснил:
– Не обращайте внимания на этот бред, Алексей Николаевич. Красин далеко отсюда. Он торчит на берегу Каспийского моря и ни о каких боевых отрядах не помышляет. Поверьте мне.
– Охотно верю авторитетному специалисту, – согласился сыщик. – Но все же, что у вас есть на Большакова? Давайте заглянем в ваши папки.
Заглянули втроем. Материалов на филолога оказалось кот наплакал. Студент четвертого курса Петербургского университета, сейчас в академическом отпуске. Посещал доктора Филиппова, присутствовал на некоторых оптических экспериментах. Именно оптических, с физикой и химией не связанных. Ну, подай-принеси, большего от парня требовать было бы глупо. Ходил за ученым как хвостик, боготворил его, пролез в семью. Мировоззрение либеральное, на баррикады точно не пойдет. Словом, личность заурядная и в дознании Лыкова бесполезная.
– Ясно. А второй ассистент, Разуваев?
– Его папка чуть толще, но там тоже ничего особенного, – сказал Сазонов, развязывая тесемки. – Ездил с Филипповым в Ригу. Агент Химик – вы его помните, Енотавский – характеризует Разуваева как человека себе на уме без политического лица. Прибился к Филиппову с целью получить от него затем рекомендацию.
– К кому?
– К кому удастся. Тот знаком был со многими заграничными исследователями, и в Германии, и во Франции. Петр Никодимович мечтает уехать из России навсегда. Эх, черт!
– Что такое? – встревожился Лыков.
Подполковник неуверенно улыбнулся:
– Как бы сказать… Только сейчас вспомнил, ей-богу.
– Да что вспомнили, Яков Григорьевич?
– Я же Разуваеву неделю назад подписал заграничный паспорт.
Одной из обязанностей Петербургского охранного отделения была выдача заграничных паспортов.
– Куда он собирался?
– Точно помню, что в Берлин.
– В Берлин? – Коллежский советник многозначительно посмотрел на коллег. – Ну вот и ниточка нашлась.
Все как-то сразу повеселели. Чем не версия?
Лыков обратился к Зубатову:
– Сергей Васильевич, телеграфируйте срочно Гартингу, пусть разыщет берлинский адрес Разуваева. Как найдет его, я сразу выезжаю.
– Будет сделано, Алексей Николаевич.
Зубатову как заведывающему Особым отделом подчинялась Заграничная агентура Департамента полиции. А Гартинг был руководителем ее берлинского бюро.
