Как радовалась Диана этой телеграмме вместе с Яной… а теперь… ее охватил ледяной озноб. Она закрыла глаза руками. Неужели она так обманулась?
Супруги безмолвно стояли друг против друга. Диана медленно опустила руки. Что это? Не кажется ли ей?.. Не уловила ли она в его глазах легкого торжества?
Нет, он неправильно прочел слова Эрика Трувора. Их нужно читать именно так, как она с Яной.
— Гораций!.. Неужели ты не можешь отделить человека от его работы?
— Я достаточно хладнокровен, чтобы не смешивать человека с его делом, — спокойно, почти устало, ответил он. — Будущее покажет, кто прав. Я от души хотел бы, чтобы правой оказалась ты…
Когда Диана обернулась, лорд Мейтланд уже покинул зал.
Диана была одна. Ее лицо изменилось, исказилось болью. Она уставилась на то место, где стоял лорд Гораций. Едва слышно сорвалось с ее губ: «Эрик Трувор… Эрик Трувор».
Долгий полярный день подходил к концу. Над горизонтом солнце совершало свой суточный оборот. Все ближе подходило оно к линии, где ледяное поле сливается с небом. Хрустящий мороз предвещал наступление ночи.
Эрик Трувор вышел из горы. Держа в руке тяжелую альпийскую палку, он быстро поднялся по ледяным ступеням, пока не достиг верхушки. В прошедшие дни солнце ласкающими лучами изменило форму ледяной горы и превратило верхушку, отливающую голубовато-зеленым светом массива, в сооружение, напоминающее формой кресло с высокой спинкой, готический трон времен Меровингов.
Он остановился и посмотрел на этот трон. Потом опустился на него. Палка, словно скипетр, была прислонена направо от него. Он сидел, опершись на ручки этого странного трона, облитый красным сиянием солнца, подобно статуе. Сидел и думал.
Его мысли беспорядочно теснились в голове, перегоняя друг друга.
В горе, в ледяной пещере, возле радио стоял Атма, пропуская сквозь пальцы бумажные полосы.
С возрастающим беспокойством следил он за переменой в Эрике. Что будет дальше, чем это кончится?
Атма вскочил и вышел из горы. На пылающем алом вечернем небе вырисовывались гигантские очертания ледяного массива. Он увидел темный силуэт Эрика Трувора, устремившего взгляд вдаль.
Эта картина потрясла и околдовала Атму.
Неужели этому человеку вверена безграничная власть над жизнью, и смертью всех живых?
А Эрик Трувор все сидел наверху и не шевелясь, смотрел на пылающий солнечный диск. С его губ срывались тихие отрывочные слова:
— Мир лежит у моих ног. Кто я?… Повелитель?.. Да…
Наклонившись вперед, смотрел он на Атму, который медленно взбирался по тропинке. Его рука крепче сжала тяжелую палку.
— Берегись, Атма!
Он снова уселся с настороженным выражением в глазах.
Теперь Атма стоял рядом с ним, напряженно глядя на него. Эрик холодно глядел мимо него.
— Эрик Трувор! Разве ты не видишь своего друга?
Эрик слегка повернул голову, скользнул по индусу беглым сумасшедшим взглядом и его слова чуждо прозвучали:
— Чего ты хочешь?
— Ты так говоришь со своим другом?
Эрик Трувор сдвинул брови.
— Друг?…
Тон этих слов больно поразил индуса.
— Эрик!.. опомнись!.. что ты хочешь делать?.. Разве ты забыл Сильвестра?
— Сильвестр?… — Эрик Трувор с силой вонзил палку в лед, так что брызнули осколки. — Теперь дело касается более важных вещей. — В глазах его было безумие.
— Значит я тебе не нужен больше. Лучше было бы мне лежать рядом с Сильвестром в ледяном гробу, чем дожить до этого часу! У тебя скверные мысли.
Эрик Трувор поднялся. Каждый нерв в его худом теле был натянут. Еще резче выделялся орлиный нос над узкими губами. Глубокие морщины прорезали высокий лоб. Глубоко сидящие глаза блестели ледяным безумным блеском.
— Я могущественнее всех на земле! Кто посмеет противиться мне?… Человечество у моих ног!.. Природа должна мне повиноваться… Я укрощу волны морские, прикажу буре улечься… Никогда раньше человеку не была дана такая власть!..
Атма еще раз попытался удержать друга:
— Эрик, ты болен! Смерть Сильвестра потрясла твой ум, а твое тело ослабело от работы.
Эрик Трувор досадливо стряхнул руку индуса.
— Болен?… Потрясен?… Я крепче, чем когда-либо физически, и мои мысли ясны.
Он играл тяжелой палкой словно игрушкой.
