– Что я сделал?
– Ну, в том смысле, зачем ты его напоил?
– Да ты шутишь, что ли? Он же, бычара, перепьет нас с тобой обоих.
– Мог бы, ты хотел сказать, если бы остался жив.
– Ну да…
– Но ты, парень, тоже крут: по твоему виду ни за что не сказал бы, что ты накануне нализался. Четыре бутылки по ноль семь, мать честная!..
– Это только внешне. Ты не можешь себе представить, что в моей башке творится…
На этом и расстались.
В приемной комдива было неспокойно: негромко разговаривали несколько офицеров, часто звонил телефон, тяжелая, обитая бордовым дерматином дверь без конца открывалась и закрывалась. С моим появлением все разговоры прекратились, и на несколько секунд воцарилась мертвая тишина. Первым очнулся капитан, адъютант комдива:
– Вы где расхаживаете, майор? Ждем вас с восьми утра.
– Так доложите…
Адъютант наградил меня долгим презрительным взглядом, после чего развернулся и ушел в кабинет. Через две минуты я по стойке «смирно» стоял перед генералом.
– Что у вас вчера было, майор, перебрали?
– Так точно, товарищ генерал-майор! Последние пять рюмочек были лишними.
– Пять рюмочек, говоришь? – Генерал поднял сердитые, покрасневшие от напряжения глаза. – Три литра водки выбухать – это что? Проверяли, кто кого? Соревнование, сукин сын, решил устроить? Я тебя без году неделя как знаю, а покойный Векшин мне был друг, с которым мы не один пуд соли съели! Ты это понимаешь? И понимаешь ли, что я теперь с тобой должен сделать?
– Так точно, товарищ генерал, понимаю. Только о соревновании речи не было.
– О чем говорили, хоть помнишь? – Тон несколько смягчился.
– Конечно, помню, товарищ генерал-майор… А в общем, если честно… не очень… – Все это я выпалил извиняющимся тоном. – Полковник интересовался деталями операции, и я изложил все подробности, все, что зафиксировалось в памяти. Он высоко оценил действия отряда и в заключение сказал, что порекомендует меня на повышение. Хороший был человек, царство ему небесное. – Я опустил голову.
– Кстати, что это за фокус был – звонить мне из дому по делам, связанным со званием? Твоя инициатива?..
– Не могу знать, товарищ генерал!
– Не могу знать… – В эти слова генерал вложил весь небогатый запас сарказма, на который был способен. – Ты хотя бы представляешь, насколько сложившаяся ситуация не в твою пользу?
– Представляю…
– О повышении забудь. Отпуск проведешь здесь, в жилгородке. Чтобы не было слишком скучно, напишешь отчет. Не обычный, а полный, подробный отчет, включающий все мельчайшие детали. Мне наплевать, какие, но чтобы листов на двадцать потянуло! Пока все, можешь идти…
* * *
Похороны полковника проходили с соответствующими воинскими почестями. Мое желание остаться незамеченным, смешаться с многочисленной и разноликой офицерской массой оказалось трудновыполнимым. Ореол героя вместе с набранными в алкогольном поединке очками, слух о соревновании на количество выпитого, ставшем причиной смерти Векшина, выделяли меня из толпы. Все меня разглядывали и обсуждали – такие вещи необязательно замечать, их совсем не сложно почувствовать, что называется, кожей. Что я и делал.
Траурный марш вызывал во мне не скорбь, а чувство тоски и злости. Я настолько углубился в свои мысли, что даже вздрогнул, услышав надгробную речь командующего армией.
– Товарищи! Полковник Векшин…
Разносимые мощными динамиками прощальные речи почему-то немного успокоили меня и позволили вновь сосредоточиться на своих мыслях.
Первое поверхностное дознание, проведенное накануне офицерами-особистами, косвенным образом подтвердили основную версию случившегося. Когда закончится это следствие, наверняка появятся офицеры особого отдела из штаба округа. Моя главная и единственная задача в общении с ними – соблюдение меры точности при воспроизведении деталей. Одни и те же вопросы задаются много раз для выявления неточностей в моих показаниях. Эта известная система допросов. Нас этому учили, и еще как! Важно повторять легенду одними и теми же словами, не путаться в деталях, даже если один и тот же вопрос повторяется десятки раз. Следователь ищет мелкие неточности и всякие несущественные на первый взгляд детали. Я хорошо знаю эту систему и допросов не боюсь.
