– Давайте, но разговор должен быть по существу, – об этом я сказал ему, пока мы выходили из зала в боковую комнату.
– Да-да, конечно… все по делу. Но вы должны меня понять: все, о чем я собираюсь рассказать, секрет многих людей, и я рискую головой, откровенничая с вами. Обещайте мне, что никто не узнает о нашем разговоре.
– Полковник, если вы мне собираетесь сообщить об очередном теракте и просите, чтобы я молчал об этом, – мы напрасно теряем время. Я – борец за свободу и хочу освободить таких же, как я.
– Ой, что вы! – Полковник вскинул руки, словно отмахиваясь от напасти. – Понимаете, моя жизнь давно принадлежит бен Ладену. Я согласен не со всем, что там происходит, но приказ есть приказ. Мы являемся одной из групп, сотрудничающих с «Аль-Каидой», и каждый месяц отправляем крупные суммы на обеспечение терактов против союзников. Я казначей нашей организации, и все финансовые вопросы лежат на мне. Меня возмущает позиция нашего руководства, и поэтому я решил посоветоваться с вами. Не подумайте, что я один такой, вот телефон моего коллеги, можете позвонить и убедиться, что я говорю правду.
– Расскажите подробнее про ячейку, к которой принадлежите!
– У нас десять человек, все – граждане ряда арабских государств, поддерживающих идеологию «Аль-Каиды». Мы боремся с неверными. В своих заявлениях мы называем миротворцев «крестоносцами» и «слугами Израиля». Группа не только финансирует, но и готовит теракты против правоохранительных органов, иногда похищает людей. Вот в основном и все.
– Ладно, я позвоню по указанному номеру и, если вы сказали правду, постараюсь облегчить ваше положение. Скажите, а ваш приятель тоже имеет отношение к «электронной кукле»? – спросил я как бы между прочим и продолжил: – Пойдемте в общий зал.
– Простите, я про нашу ячейку в «Аль-Каиде» вам рассказал. Какая же она «кукла»? Там все по-настоящему – стреляют, взрывают…
Полковник явно не понял, о чем я с ним говорю.
– Нет-нет, все нормально. Пойдемте в зал!
«Казначей группы, говоришь, – подумал я. – Очень хорошо, одним будет меньше!»
Я заверил полковника, что обязательно проверю его информацию, то есть позвоню по указанному телефону и сообщу пароль, и отвел его обратно в зал. Только для этого стоило провести операцию.
Я достал телефон и пароль группы, занимающейся финансированием исламского терроризма. Вот уж Рафи обрадуется!
Но эта неожиданность не была единственной. Находившийся при мне миниатюрный магнитофон, соединенный с аппаратом в туалете, вдруг заработал. Сначала я опешил– из динамика раздавалась чистая русская речь: краткое, но точное описание всего происходящего и просьба о помощи. Правда, слышался легкий акцент: обычно такой появляется у русских, долго живущих в восточных странах. Я прислушался:
– Подробную информацию о встрече во дворце шейха Насулы Хубара доложу позже, сейчас сообщаю коротко, что встреча президента страны с группой высокопоставленных армейских чинов по вопросу локализации наркобизнеса находится на грани срыва. Участники захвачены террористами, предположительно талибами. Существует реальная угроза физической расправы над людьми или их похищения. К себе особо интереса не почувствовал.
Ответ абонента оказался короче:
– Сообщайте о развитии ситуации, необходимые меры по обеспечению безопасности будут приняты.
Все вместе заняло секунд сорок. Я тут же побежал к туалету, и как раз вовремя: оттуда выходил генерал Молин – командир 8-й дивизии афганской армии, расположенной в провинции Хотмар. Я сфотографировал его скрытой камерой и отправил фото в свою группу поддержки. Они обработают изображение на сверхскоростном компьютере «Крэйч», проверят по базе данных десяток тысяч агентов различных спецслужб, когда-либо попадавших в поле зрения Моссада или других дружественных спецслужб, и выявят, с кем я имею дело.
Через три минуты зазвонил мой спутниковый телефон, и я узнал, что звонок был… резиденту СВР. Я вздохнул с облегчением. Абонентом оказался наш хороший знакомый, богослов Фарал Самех, он же Алексей Воронин, один из ведущих офицеров русской резидентуры в Афганистане. Все, дело сделано, сворачиваемся! Сейчас здесь будет очень жарко.
