А потом я думаю, каково это – не чувствовать ничего, быть предельно рациональной и плотоядной тварью, когда мясо радостно укладывается спать прямо у тебя на глазах…
* * *
Я не горюю по Сарасти. Господь свидетель: стараюсь всякий раз, как прихожу в себя. Он спас мне жизнь и даже очеловечил. За это я перед ним в вечном долгу, сколько бы мне ни осталось прожить. Но до последнего дня я буду его ненавидеть – по той же самой причине. Неким безумным, сюрреалистическим образом я чувствовал себя ближе к Сарасти, чем к любому из людей.
Однако у меня не хватало сил. Он был хищником, я – добычей, и не в природе агнца оплакивать льва. Я не могу горевать по Юкке, хотя он умер за наши грехи. А вот сочувствовать ему могу. Наконец-то проявилась способность сочувствовать – и Сарасти, и всему его вымершему племени. Потому что не мы, люди, должны были унаследовать Землю, а вампиры. Наверное, до какой-то степени они были разумны, но их полубессознательный сон наяву смотрелся рудиментом рядом с нашей эгоманией. Они от него избавлялись. «Я» было лишь этапом на их долгом пути.
Беда в том, что люди могут смотреть на кресты и не биться в припадке. Вот вам и эволюция: одна дурацкая сцепленная мутация – и естественный порядок вещей рушится, интеллект и самосознание на полмиллиона лет сходятся в совершенно неэффективной системе. Мне кажется, я знаю, что происходит на Земле, и, хотя иные могли бы назвать это геноцидом, они неправы. Мы сами так обошлись с собой, а хищника нельзя винить за его повадки. В конце концов, это мы их воскресили. Почему бы им не вернуть себе право первородства?
Не геноцид, нет! Исправление древней несправедливости.
Я пытался найти в этом некоторое утешение. Получалось… скверно. Порой кажется, что вся моя жизнь была лишь борьбой за то, чтобы восстановить, вернуть того, кто потерялся, когда мои родители убили свое единственное дитя. За границей облака Оорта я одержал победу в этой войне. Спасибо вампиру, команде уродов и орде злобных пришельцев: я снова человек! Может, последний из людей. А к тому времени, когда я доберусь домой, могу оказаться последним разумным существом во Вселенной.
Если, конечно, сгожусь хотя бы на это. Потому что я не знаю, есть ли на свете зверь по имени «надежный рассказчик». Ведь Каннингем говорил, что зомби умеют здорово притворяться.
Поэтому на самом деле я ничего не могу рассказать.
Это тебе придется представить, что ты и есть Сири Китон.
Благодарности
«Ложная слепота» – моя первая вылазка романных масштабов в глубокий космос: область, в которой мое образование, как бы это выразиться, несколько ограниченно. В каком-то смысле нынешняя книга, конечно, не далеко ушла от предыдущих. Правда, хотя об экологии морских глубин я тоже знаю не много, большинство из вас знает о них еще меньше, и докторская степень по биологии моря послужила мне, по крайней мере, неплохой заменой эрудиции в трилогии о рифтерах.
«Ложная слепота» прокладывала свой курс в невесомости иного рода, здесь было куда важнее найти опытного лоцмана. Так что, в первую очередь, я хочу поблагодарить профессора Джейми Мэтьюза из Университета Британской Колумбии – астронома, завсегдатая вечеринок и маниакального фильтратора идей, которыми я его забрасывал. А также Дональда Симмонса – авиаинженера и удачно-непритязательного сотрапезника, который проверял спецификацию на «Тезее» (особенно двигатель и вертушку) и сделал немало подсказок о радиации и защите от нее. Оба терпеливо отлавливали мои самые выдающиеся ляпы. (Я не утверждаю, что в книге их не осталось вовсе, но сохранились они по моей небрежности, а не из-за моих консультантов. Или потому, что того требовал сюжет.)
Как всегда, моим редактором и заступником в штабе Империи Зла был Дэвид Хартвелл. Подозреваю, что «Ложная слепота» стала для нас обоих крепким орешком: сюжет грозил утонуть в потоках необходимых пояснений, не говоря уже о проблеме, как заставить читателя сопереживать компании не таких «белопушистых» персонажей, как обычно. До сих пор не могу оценить, в какой мере у меня это получилось, но я особенно благодарен за то, что мой редактор разогревался на всех подряд, от Хайнлайна до Герберта.
