— Ну да, я слишком гордая, — согласилась Кармела, — но, если ты желаешь проявить великодушие и позаботиться обо мне, я не против.
— Я тоже, — промолвила Фелисити, — но теперь, дорогая, выслушай меня.
— Я готова. Правда, у меня сильное предчувствие, что ты затеваешь какую-то авантюру.
— Думаю, можно именно так сказать, — призналась Фелисити. — Как это ни странно, я собираюсь выйти замуж!
Кармела выпрямилась.
— Замуж? О, Фелисити, как романтично! Но… за кого?
— За Джимми, за кого же еще?
Кармела застыла.
— Джимми Солвика? Но Фелисити, я и не знала, что его жена умерла.
— Она не умерла!
Кармела не спускала с подруги широко раскрытых глаз.
— Как… я не понимаю.
— Она при смерти, но еще не умерла. Мы уедем с Джимми во Францию, где и останемся, пока не сможем пожениться.
Воцарилась тишина. Потом Кармела едва выговорила:
— Но, Фелисити, ты не можешь так поступить! Подумай о своей репутации!
— Тут не о чем спорить, — тихо сказала Фелисити. — Я не могу поступить иначе, и ты, Кармела, должна мне помочь!
Кармела разволновалась.
Она уже больше года знала о любви Фелисити и лорда Солвика, их ближайшего соседа.
Этот симпатичный и очень обаятельный молодой человек стал владельцем огромного, но очень старого родового дома и обедневшего имения, и, как это часто бывает, не имел денег на содержание всего этого.
Фелисити всегда знала, что сама она кое-что унаследует, поэтому молодые люди тщательно скрывали свои чувства. К тому же, узнай старая графиня о выборе Фелисити, она непременно бы воспротивилась этим отношениям. Ибо, даже если бы Джеймс Солвик был свободен, она никогда не сочла бы этого, пусть и весьма приятного молодого человека, достойной партией для своей внучки.
Графиня всегда вращалась в самых высоких кругах общества, а в ранней молодости даже служила фрейлиной при королеве.
Поэтому она готовила Фелисити в жены какому-нибудь именитому дворянину, состоявшему на службе при дворе и входившему в список наиболее влиятельных и состоятельных герцогов или маркизов.
— Бесполезно спорить с бабушкой, — снова и снова Фелисити возвращалась к этой теме в разговорах с Кармелой. — Ты же знаешь, как она отстаивает свое мнение, ее совершенно невозможно переубедить. А если я буду упорствовать и говорить, что не пойду замуж ни за кого другого, она только изо всех сил начнет препятствовать нашим встречам.
— Признаюсь, я тебя понимаю, — соглашалась Кармела, — но как быть, если она все-таки найдет того, кто, по ее мнению, станет для тебя идеальной парой?
Впрочем, ничего подобного не случилось, так как графиня тяжело заболела, а Фелисити отослали к родственникам во Францию, которых было несметное количество, ибо в жилах графини текла преимущественно французская кровь.
Как только война закончилась, и жизнь во Франции потихоньку наладилась, Фелисити отправили погостить в огромном замке на берегу реки Луары в общество аристократов, которые чудесным образом пережили не только революцию, но и все социальные реформы, проводимые Наполеоном Бонапартом. Правда, связи графини простирались далеко за пределы Франции. Фелисити совершила путешествие в Нортумберланд, где навестила герцога, в Корнуолле она останавливалась в некоторых семьях старинного знатного рода, гордившихся своими корнями и достойными потомками, и даже забралась далеко на север и побывала в Эдинбурге.
Она всегда возвращалась домой с рассказами о многочисленных поклонниках, не сумевших устоять перед ее чарами. Но, оставаясь наедине с Кармелой, Фелисити признавалась: единственным любимым человеком для нее всегда будет Джимми Солвик.
Родители Джимми устроили его брак, когда он был еще совсем молод. Его жена оказалась психически больной, и с годами ее состояние лишь ухудшалось. В конце концов ее поместили в частный приют для душевнобольных.
Жестокая судьба для молодого человека. Он оказался навеки связан с женщиной, с которой никогда даже не общался, и избавление могла принести лишь ее смерть.
Поэтому он не мог не отдать свое сердце той, которая оказывалась в трудную минуту рядом, пусть даже соседке, знакомой с детства.
Неудивительно, что он полюбил Фелисити. Кармела не раз замечала, как при встрече с Джимми ее подруга вся преображалась, вся начинала сиять от переполняющих ее чувств.
