Медленная усмешка коснулась его губ, углубляя морщины, которые заключали в скобки его рот, привлекая ее беспомощный очарованный взгляда. Его губы казались более твердыми, более полными, как будто были все еще немного опухшими, или, возможно, такое складывалось впечатление, потому что его лицо теперь стало старше и худее.
– Прости, – повинился он, – просто очень хочется дать волю рукам.
Его сарказм, особенно когда у него было серьезное основание жалеть себя, только напомнил ей о его твердости и внутренней силе, и оказался еще одним ударом о шаткую стену, которую она построила вокруг своего сердца. Джей должна была бы подшутить над ним, как она делала за годы до этого, но теперь все было иначе. Раньше Стив прикрывался юмором, как щитом, теперь этого не стало, и она смогла увидеть настоящего Стива.
Джей находилась с ним на следующее утро, когда сняли повязки с его обожженных рук. Она присутствовала и ранее, когда бинты меняли, так что уже видела водяные пузыри на его ладонях и пальцах. Тогда они выглядели намного хуже, чем сейчас. Участки покрасневшей кожи были все еще заметны на руках до локтей, но его ладони оказались поражены больше всего. Теперь, когда опасность инфицирования прошла, новая нежная кожа заживет быстрее без повязок, но некоторое время пользоваться руками все еще будет для него слишком болезненно.
Когда она сравнила нынешнее состояние с тем, когда она увидела его впервые, подключенного ко всем тем приборам и мониторам, с множеством трубок, присоединенных к его телу, это показалось самым настоящим чудом. Прошло всего четыре недели, но тогда он был немногим лучше овоща, а теперь оказывал воздействие силой своей личности на всех, кто входил в его палату, даже на доктора. Тогда его лицо было опухшим и в кровоподтеках, теперь же твердая линия челюсти и четкий разрез губ очаровывали ее. Она знала, что пластические хирурги восстановили его раздробленное лицо, и задавалась вопросом об изменениях, которые увидит, когда повязки снимут полностью и она впервые сможет действительно рассмотреть его. Его челюсть немного отличалась, стала более квадратной, более худощавой, но этого следовало ожидать, так как он сильно потерял в весе после ранения. Его борода казалась более темной, потому что он был очень бледным. Она хорошо успела ознакомиться с его челюстью и бородой, так как каждое утро брила его. Поначалу это делали медсестры, но когда он пришел в сознание, то дал всем понять, что хочет, чтобы его брила Джей и никто другой.
Вокруг его черепа больше не было толстого слоя марли. От точки над правым ухом вниз по диагонали к задней левой части его черепа спускался большой зубчатый белый шрам, но волосы уже достаточно отросли, совсем не походили на ежик новобранца в учебном лагере и начали закрывать шрам. Новые волосы были темными и блестящими, они никогда не подвергались влиянию солнечного света. Его глаза все еще покрывали повязки и, несмотря на то, что теперь марлевые подкладки и бинты стали намного тоньше, чем прежде, верхняя часть его носа и скул все же оставались скрыты. Повязки мучили ее, она хотела видеть его новое лицо, решить для себя, хорошо ли пластический хирург сделал свою работу. Она хотела ассоциировать его личность с его новым лицом, изучить его темные глаза и увидеть все то, что искала в нем во время их брака и не смогла найти.
– Кожа на ваших руках очень нежная, – сказал доктор, который занимался его ожогами, срезая последний из бинтов, и подал знак медсестре убрать их. – Будьте осторожны с ними, пока новая кожа не огрубеет. Сейчас руки покажутся вам непослушными, но вы должны начать работать ими, тренировать их. У вас нет никаких повреждений сухожилий или связок, так что спустя какое-то время вы снова сможете пользоваться ими в полной мере.
Медленно, мучительно Стив согнул пальцы, морщась от боли. Он подождал, пока доктор и медсестры не покинули палату, а затем обратился к ней:
– Джей?
– Я здесь.
– Как они выглядят?
– Красные, – честно ответила она.
Он снова согнул их, затем осторожно потер пальцами правой руки левую, затем наоборот.
