Два дня спустя Стива перевели из интенсивной терапии в отдельную палату, и охранники из военно-морского флота сменили месторасположение. В новой палате был телевизор – именно то, чего так недоставало в палате интенсивной терапии, и Стив настаивал на том, чтобы слушать каждый выпуск новостей, как будто искал подсказки, которые снова соберут для него в единое целое все недостающие части головоломки. Проблема состояла в том, что он, казалось, интересовался всем, что происходило в мире, и мог обсуждать политику других стран так же легко, как и вопросы внутренней политики. Это тревожило Джей, ведь Стив никогда не интересовался подобным, и в то же время глубина его познаний доказывала, что он сильно увлекался этим. Все указывало на то, что он был намного более вовлечен в ситуацию, которая почти убила его, чем, возможно, думал Фрэнк. Или, вероятно, Фрэнк на самом деле знал обо всем. У них было несколько долгих личных разговоров с глазу на глаз, но Стив все еще осторожничал. Только с Джей он терял свою бдительность.
Множество ран удерживало Стива в постели намного дольше, чем это могло бы быть, потому что он был не в состоянии пользоваться костылями из-за обожженных рук. Физическое бездействие раздражало его, отрицательно сказываясь на его терпении и настроении. Он быстро определил, какие телешоу ему нравятся, отказываясь смотреть телевикторины и мыльные оперы, но даже выбранным программам, по его мнению, чего-то недоставало, так как большая часть действия на экране была визуализирована. Способность только слушать раздражала его, и вскоре он попросил включать только новостные каналы. Джей делала все, что было в ее силах, чтобы развлечь его. Ему нравилось, когда она читала ему газеты, но по большей части он просто хотел поговорить.
– Расскажи мне, как ты выглядишь, – попросил он однажды утром.
Эта просьба взволновала ее. Когда тебя просят описать себя, чувствуешь себя до странного смущенным.
– Ну, у меня каштановые волосы, – начала она нерешительно.
– Какого оттенка? Красноватого? Золотого?
– Золотого, думаю, но скорее темно-золотого. Цвета меда.
– Они длинные?
– Нет. Почти до плеч и очень прямые.
– Какого цвета твои глаза?
– Синего.
– Продолжай, – упрекнул он после минуты молчания, когда она ничего не добавила. – Какого ты роста?
– Среднего. Сто шестьдесят восемь сантиметров.
– А я какого роста? Мы хорошо подходим друг другу?
Мысль заставила ее горло сжаться.
– Ты где-то сто восемьдесят сантиметров, и да, в танце мы действительно хорошо подходили друг другу.
Он повернул к ней забинтованные глаза.
– Я ведь не о танцах говорил, ну, так как? И давай снова сходим потанцуем, когда я вылезу из гипса? Возможно, я еще не забыл, как это делается.
Она не знала, сможет ли снова вынести его объятия, только не теперь, когда она не в состоянии справиться с дикой реакцией своего тела на звук его резкого ломаного голоса. Но он ждал ее ответа.
– Это свидание? – беспечно спросила Джей.
Он поднял свои руки.
– Завтра снимут бинты. На следующей неделе у меня будет последняя операция на глазах. Через две недели снимут гипс. Дай мне месяц, чтобы вернуть прежнюю силу. К тому времени повязки полностью снимут с моих глаз, и мы пойдем в город.
– Ты даешь себе всего лишь месяц, чтобы вернуть силу? Не слишком ли самоуверенно?
– Я делал это прежде, – сказал он, после чего затих.
Джей задержала дыхание, наблюдая за ним, но уже спустя минуту он выругался.
– Черт побери, я знаю вещи, но не помню их. Знаю, какую еду люблю, знаю имя главы любого государства, упомянутого в новостях, могу даже представить себе, как они выглядят, но не представляю, как выглядит мое собственное лицо. Я помню, кто выиграл последний чемпионат по бейсболу, но не где я сам находился, когда он проходил. Знаю запах каналов в Венеции, но не могу вспомнить, был ли я там вообще, – он сделал паузу, затем сказал очень спокойно: – Иногда я хочу разрушить это место голыми руками.
– Майор Ланнинг говорил тебе, чего следует ожидать, – сказала Джей, ее все еще била дрожь от его слов. Как же глубоко он увяз в том сером мире, на который намекал Фрэнк? Она очень боялась, что Стив больше не был просто авантюристом, он стал игроком. – Прекрати жалеть себя. Он сказал, что, возможно, твоя память будет возвращаться по крупицам.
