– Я вернулась, – спокойно сказала она, подойдя к кровати и положив ладонь на его руку. – По-видимому, я не могу остаться в стороне.
Его рука тут же дрогнула несколько раз, и она поняла послание.
– Хорошо, – согласилась она и начала перечислять буквы.
Прости.
Что она могла сказать? Отрицать, что расстроена? Он все прекрасно понимал. Он чувствовал притяжение к ней, как и она к нему, потому что был на другом конце этой невидимой нити. Мужчина слегка повернул к ней лицо, разбитые губы разомкнулись в ожидании ответа.
– Все в порядке, – сказала она, – я не понимала, какой удар только что нанесла тебе.
Да.
Странно, сколько выражения он смог придать единственному движению, но она почувствовала его настрой и ощутила, что он все еще потрясен. Потрясен, но контролирует себя. Его самообладание просто поразительно.
Она снова начала перечислять буквы.
Страшно.
Признание сразило ее наповал; это было что-то такое, чего прежний Стив никогда бы не сделал, но человек, которым он стал, настолько силен, что смог признаться в страхе и нисколько не лишиться своей силы.
– Знаю, но я останусь с тобой, пока ты этого хочешь, – пообещала она.
Что случилось?
Он превратил слово в вопрос небольшим движением руки вверх.
Сохраняя спокойный голос, Джей рассказала ему о взрыве, но не сообщила ни одной детали. Пусть думает, что это был просто несчастный случай.
Глаза?
Он не все понял из того, что она рассказывала ему прежде, и нуждался в подтверждении.
– Тебе предстоит несколько операций на глазах, но прогноз благоприятный. Ты снова будешь видеть, обещаю.
Парализован?
– Нет! У тебя сломаны обе ноги, и они в гипсе. Именно поэтому ты не можешь ими двигать.
Пальцы ног.
– Твои пальцы ног? – спросила она в замешательстве. – Они до сих пор там.
Его губы раздвинулись в очень слабой болезненной улыбке.
Дотронься до них.
Она прикусила губу.
– Хорошо.
Он хочет, чтобы она коснулась пальцев его ног, так он узнает, что все еще чувствует их, как подтверждение, что он не парализован. Она подошла к изножью кровати и твердо обхватила руками голые пальцы ног, позволяя прохладной плоти поглотить жар ее ладоней. Потом возвратилась к нему и коснулась его руки.
– Ты почувствовал их?
Да.
Он снова выдал эту болезненную тень улыбки.
– Что-нибудь еще?
Руки.
– Они обожжены и в повязках, но нет ожогов третьей степени. С руками все будет хорошо.
Грудь. Болит.
– У тебя разрушено легкое, и трубка в груди. Не пытайся прыгать вокруг.
Смешно.
Она рассмеялась.
– Не знала, что кто-то может быть одновременно безмолвным и саркастическим.
Горло.
– У тебя трубка в трахее, потому что ты плохо дышал.
Лицо разбито?
Она вздохнула. Он хотел знать все без прикрас.
– Да, некоторые кости лица сломаны. Ты не изуродован, но опухоль создает трудности для дыхания. Как только опухоль спадет, они вынут трубку из трахеи.
Подними простыню и проверь мой…
– Не буду! – воскликнула она с негодованием, останавливая перечисление букв, когда поняла, какое слово получается. Потом усмехнулась, потому что ему на самом деле удалось изобразить нетерпение. – Все самое важное по-прежнему на месте, поверь мне.
Функционирует?
– А вот это ты должен будешь узнать самостоятельно!
Ханжа.
– Я не ханжа, а ты веди себя как следует, или я попрошу медсестру заменить ту самую трубку. И тогда ты на горьком опыте убедишься в том, что хочешь узнать.
Как только она произнесла эти слова, то почувствовала, что покраснела, но это не помогло, он снова улыбнулся. Она не собиралась говорить про это.
Длительная усиленная концентрация утомила его, и через минуту он сообщил:
Спать.
– Я не хотела утомлять тебя, – пробормотала она. – Засыпай.
Останешься?
– Да, останусь. Я не вернусь в свою квартиру, не сказав тебе.
Джей почувствовала, как перехватило горло от осознания того, что она нужна ему, и она стояла рядом с кроватью, держа ладонь на его руке, пока дыхание Стива не обрело глубокий устойчивый ритм сна.
Даже тогда она убрала руку неохотно и оставалась возле него еще долгое время. Улыбка продолжала изгибать ее губы. Его личность настолько сильна, что пробивалась к ней, несмотря на ограниченные средства общения. Он хотел знать правду о своем состоянии, не расплывчатые обещания и не медицинскую лицемерную болтовню. Он не знал даже собственного имени, но это не изменило мужчину, которым он стал. Он сильный, гораздо сильнее, чем раньше. Что бы там ни случилось с ним за прошедшие пять лет, это закалило его, как сталь в жарком огне. Он стал более крепким, более сильным, более жестким, сила воли стала настолько яростной, что походила на излучение энергетического поля. О, раньше он был очаровательным мошенником, ужасно опрометчивым и смелым, с огнем в глазах, на которого оборачивалось немало женских голов. Но теперь он... опасен.
