– Учись, мой сын. Будешь писцом, уважаемым человеком.
Сын – законченный лентяй – изощряется в желании избежать учебы…
– Отец, я хочу расписывать дворцы…
– Глупый, не ты же будешь жить во дворце, расписанном твоей кистью, а вельможа. Стань писцом, негодяй!
– Отец, я хочу делать красивые чаши.
– Не будут твои чаши радовать твои очи. Стань писцом, негодяй!
Спор продолжался долго. Но отцу удалось-таки образумить чадо во славу всемогущества Ра!
Этот эпизод иллюстрирует, насколько престижна была должность чиновника в Древнем Египте. Высшие чиновники при дворе титуловались как тайные советники царских приказов или тайных слов царя.
Несколько слов о внешних проявлениях лояльности. Высшие чиновники падали на камни перед фараоном, припадали к земле, простирали к нему с мольбой дрожащие руки и слезно молили не оставлять их, сирых и убогих, своей благодатью.
Великолепное, наверное, зрелище! Вы представляете, как бы был рад современный руководитель подобному ритуалу.
Чиновники (и все прочие лояльные) роскошно титуловали царя. Фараоны бывали и избранниками солнца, и могучими золотыми орлами, и сильными правдой.
Древнеегипетский персонал именовал себя исключительно как «люди царя». Чиновники признавали его своим отцом и повелителем. Разжалованный чиновник – сирота без роду и племени, субъект, абсолютно неспособный прокормить себя, не то что жену и детей.
Но самым чиновничьим государством был Древний Китай. Местный клерк подчинялся своему начальнику, а высшие чиновники – императору Поднебесной. Строгая иерархия была обусловлена патерналистским характером государства: император – отец, подданные – дети; родителей нужно уважать.
Наиболее талантливые ребятишки из числа общинной детворы могли пройти долгое и трудное обучение (вы же видели китайские иероглифы!) и подняться вверх по общественной лестнице, сдав очень сложный экзамен. Община оплачивала обучение подростков и впоследствии очень даже рассчитывала на своего человека.
Как было с лояльностью в Древней Греции и в Древнем Риме?
Государства античного мира пошли по иному пути. Это были морские цивилизации, делающие упор на ремесла и торговлю. Плодородных почв на территории Эллады мало, разве что Лакония и Мессения, расположенные на территории Спарты.
Хозяйство, как и рабовладение, носило исключительно частный, а не государственный характер. Содержать развитый чиновничий аппарат особой нужды не было. Каждый хозяин и рабовладелец мог сам сосчитать, сколько и чего лежит у него в кладовке. Конечно, у него были специально обученные помощники и даже грамотные рабы, чтобы разобраться в состоянии дел.
Но развитого бюрократического аппарата, кормящегося из государственного кармана, не было.
Но это не значит, что лояльность никогда не ступала на территорию Эллады.
По всей греческой территории располагались города-государства (полисы), которыми в царский период Эллады правили цари-басилевсы.
Близость к монаршей семье давала ряд преимуществ и повышала общественный престиж. Греческих царьков называли «счастливыми», «жирными», «благородными».
Видите, как относительна шкала комплиментов во времени. Что будет, если современного руководителя назвать в порыве благодушия «жирным»?
Говорить о внешних признаках лояльности во времени очень интересно.
Давайте перескочим через века в имперский Древний Рим, в начало имперского периода…
Первого римского императора Октавиана Августа называли и «отцом отечества», и «потомком Венеры». Такого счастья Октавиан достиг в борьбе не на жизнь, а на смерть. Он усмирил бурю после гибели своего дяди по материнской стороне, Юлия Цезаря, и обставил Марка Антония в политической борьбе. Но, несмотря на всю лесть по отношению к своей персоне, Октавиан носил под одеждой доспехи. Боялся он лояльных.
А теперь мы перепрыгнем на многие века вперед, в средневековую Европу. Самой красочной, с точки проявления внешних признаков лояльности, была система вассалитета.
Несколько фраз о том, почему подобная ситуация имела место.
Еще при первых Меровингах (во Франции) короли имели привычку поощрять своих графов (так назывались королевские чиновники) земельными наделами. Последние служили верой и правдой. Если чиновник не оправдывал доверия короля, то у графа отбирали его надел. Эта практика получила свое продолжение и при Меровингах.
