— Привет.
Рэппер был одет в модный голубой балахон с капюшоном, натянутым поверх красной бейсболки с настолько огромным козырьком, что даже дальнобойщик в семьдесят восьмом году постеснялся бы вести в таком переговоры по рации. За рэппером Уэнди разглядела бешено стучавшего по клавишам ноутбука парня в белом теннисном костюме, чуть дальше ходил из стороны в сторону со слингом и молодой папаша агукал.
Тенефлай тряхнул побрякушкой на запястье, напоминавшей украшение к Хэллоуину.
— Видел вас вчера на концерте.
— Да.
— Ништяк?
Уэнди кивнула:
— Клево… чувак.
Довольный таким ответом, Тенефлай приветственно выставил кулак, Уэнди послушно ответила тем же.
— Так вы тележурналистка?
— Верно.
— Хотите сделать обо мне репортаж?
— Давайте-давайте, — вставил Теннисный костюм и показал на экран. — У нас тут жизнь кипит.
Уэнди обогнула стол и взглянула на монитор.
— Это вы на «И-бэе»?[18]
— Зарабатываю на жизнь, — ответил Теннисный костюм. — С тех пор как уволили…
— Дуг работал в «Леман бразерс», — встрял Тенефлай. — Видел, что наступают плохие времена, но его никто не слушал.
— Да не важно, — заскромничал Дуг, махнув рукой. — В общем, держусь на плаву с помощью «И-бэя». Сначала продал кучу своих вещей, потом стал ходить на гаражные распродажи, скупать разное, чинить и выкладывать на аукцион.
— И что — хватает?
Он пожал плечами:
— Да не очень. Но хоть какое-то занятие.
— Вроде тенниса?
— Нет, я не играю.
Уэнди молча посмотрела на Дуга.
— Играет жена. Вторая жена на самом деле. Про таких иногда говорят: «По статусу положено». Ноет, что бросила свою расчудесную карьеру ради детей, а сама постоянно на корте. Когда я потерял место и предложил ей выйти на работу, она сказала: «Уже поздно». С тех пор так и играет каждый день. Меня ненавидит. Вот и хожу, как она, в белом теннисном костюме.
— Зачем?
— Трудно сказать. В знак протеста, наверное. Прогнал хорошую женщину — столько причинил ей боли — ради секс-бомбы. А теперь она, первая, даже забыла на меня злиться. Видимо, получил по заслугам, да?
Уэнди, которую это мало интересовало, посмотрела на экран.
— А что продаете сейчас?
— Тенефлаевские сувениры. То есть его диски, конечно.
Несколько копий лежало на столе: Тенефлай, одетый как Снуп Дог, гнул пальцы в гангстерских знаках, правда те не столько устрашали, сколько заставляли думать о параличе. Диск назывался «Нетронутый пригородный афедрон».
— Афедрон? — переспросила Уэнди.
— Сленг жителей гетто, — пояснил Дуг-Теннисный костюм.
— Что означает?..
— Не стоит вам знать. В общем, продаем диски, футболки, бейсболки, брелоки, постеры. А сейчас выкладываю эксклюзив. Вот, например, бандана, в которой он вчера выступал.
Уэнди глазам своим не поверила.
— Шестьсот долларов?
— Уже шестьсот двадцать. Говорю — жизнь кипит. Трусики, которые фанатка бросила на сцену, — тоже популярная вещица.
Уэнди посмотрела на Флая:
— Разве это не ваша жена?
— Какая разница?
Хороший вопрос.
— Совершенно никакой. Фил здесь? — И тут же заметила того у стойки беседующим с баристой. Он улыбался, но едва повернул голову и увидел Уэнди, веселье как ветром сдуло. Оба зашагали навстречу друг другу.
— Вы зачем пришли?
— Надо поговорить.
— Уже разговаривали.
— Нужно еще.
— Я ничего не знаю.
Уэнди встала ближе.
— Вы что, не понимаете? Пропала девушка.
Фил закрыл глаза.
— Да понимаю. Просто… не знаю ничего.
— Пять минут. Ради Хейли.
Он кивнул.
Сели за угловой столик — прямоугольный, со значком инвалидной коляски и надписью «Предложите это место нашим клиентам с ограниченными возможностями».
— Кто еще жил с вами и Дэном в одном номере на первом курсе Принстона?
— Это здесь при чем? — нахмурился Фил.
— Просто ответьте.
— Нас было пятеро: я, Дэн, Фарли Паркс, Кельвин Тилфер и Стив Мичиано.
— В остальные годы тоже квартировали вместе?
— Вы серьезно?
— Прошу вас.
— Ну да. На втором курсе… или на третьем?.. Стив на семестр уехал в Испанию — то ли в Мадрид, то ли в Барселону. А Фарли вроде бы на третьем поселился в общежитии студенческого братства.
— Вы в братство не вступали?
— Нет. А, вот еще: первый семестр четвертого курса я провел в Лондоне по программе обмена. Довольны?
