— Динар, — спросила я, едва мы отъехали чуть дальше от отряда, — что происходит?
— Ты у меня умная, сама догадайся, — невозмутимо ответил даллариец.
— Гоблины?!
— Причем горные. — У него чуть дернулась щека, выдавая злость. — Горные гоблины в равнинном лесу, в тридцати днях от коренного места обитания! Гоблины, которые не имеют глупой привычки покидать родные скалы.
— Полагаешь… — Я задумалась… — Верейск?
— Что у вас там? — полюбопытствовал он.
Ну, рассказывать такое я не собиралась… никак! Это уже государственной изменой попахивает!
— Кат, — и произнес он это так… волнующе, — а что за сон тебе приснился тогда?
Мне внезапно стало хорошо и… радостно. Хочешь сон? Сейчас будет тебе сказочка про одинокого орка, урод рыжий! И про орка, и про вождя, и про женщин племени тоже!
— Только не смейся, — предупредила я, радуясь, что мою хитрую ухмылочку Динар разглядеть не сможет, — это был самый странный сон в моей жизни и такой… пошлый, не знаю, оценишь ли…
Он был готов оценить… готов настолько, что даже чуть лошадь придержал, видимо, чтобы слышать лучше. Мы уже покидали территорию леса, деревья росли реже, травы становилось все больше, кусты редели, и впереди виднелись зеленые холмы.
— В общем, мне приснилось, что мы с тобой… — ну, врать так врать, — стоим в храме Матери Прародительницы, и она… — ох, а теперь начнем богохульствовать, — как закричит на меня: «Катриона, он муж сестры твоей»… и мне так стыдно стало.
— Э-э, — протянул Динар, — это все?
— Нет, — я тяжело вздохнула, — дальше было хуже. Мне приснилось, что ты орк…
— И?
— И ты одинокий орк. Рыжий одинокий орк! Но не ракард, а такой весь рыжий и волосатый орк. Весь рыжий и весь волосатый, ну как лесной. И весь рыжий. И волосатый тоже весь. И морда, как колесо у кареты… только рыжее и волосатое. И уши такие… рыжие. И… даже там все… рыжее. И ноги тоже с рыжими волосами. И рыжая спина… И…
— Еще раз используешь слово «рыжий» — придушу! — искренне пообещал… рыжий.
Я приложила все усилия, для того чтобы не расхохотаться, и только после этого обиженно ответила:
— Ты просил рассказать сон, я рассказываю! И что я могу сделать, если во сне ты был… рыжим?
— Ка-а-а-ат!
— Так, я рассказываю! Хочешь — слушай, не хочешь — верни меня на мою лошадь, вот.
— Рррасссказывай!
Ох, и кто из нас наивный? Риторический вопрос.
— В общем, и жил одинокий рыжий орк… совсем рыжий, в тиопи посреди стойбища… и искал он себе жену…
— Сколь любопытные у тебя сказки, — не сдержался Динар.
— Это только начало… — намекнула я. — Ну так вот… был этот рыжий орк, который ты… весь рыжий… такой ну о-о-очень любвеобильный.
— Насчет «рыжего» я предупреждал.
— Не мешай сказку рассказывать, — грозно приказала я. — Итак, вот возьмет он орчанку и любит ее… день любит, второй любит, а на третий сбегают от него орчанки и назад в тиопи возвращаться отказываются. И так… все орчанки закончились в селении, ходит рыжий… то есть ты, и страдает, но тут…
— Что там? — уже гневно спросил Динар.
— Вождь!
— Вождь?!
— Да. — И, главное, не рассмеяться сейчас. — И был вождь такой сильный, красивый и…
— И?!
Ой, кажется, он на грани.
— И… выно-о-о-осливый.
— Кат… сказка, мягко выражаясь…
Зря ты надеешься, что я замолчу!
— И полюбил его рыжий орк, который ты, который весь рыжий, с первого… раза!
— Катриона!
Динар остановил лошадь, и его глаза на пол-лица меня позабавили… утрирую про глаза, но… в общем, приятно было посмотреть.
— Поехали, Динар, там гоблины, если ты не забыл. В общем, ты, который орк, который весь рыжий, день с вождем… второй день с вождем, а на третий смотрят орки, высовывается из-под тиопи рыжая лапа, и стон такой жалобный: «Помоги-ите, он слишком выно-осливый!»
— Как интересно! Но я думаю, что на сегодня с меня хватит… рыжего кошмара.
— Это только начало, — возмутилась я. — В общем, стонешь ты день, стонешь второй… на помощь зовешь так жалобно, а вождь все не унимается… выно-осливый попался, сильный и полюбвеобильнее твоего… орка, который рыжий, который ты. Но! Спасли тебя!
— Полный восссторг!
— Да уж, жена вождя над тобой сжалилась. Вошла в палатку и вождю прямо в нос как вреж… ударит. В общем, так ты и смог убежать, одной рукой от вождя отбиваясь, второй… одежонку придерживая! А вождь жалобно так «Любимый, твоя рыжая шерсть мне по ночам сниться будет! Вернись, все прощу!»
