— Кат, давай сниму тебя. — Динар придержал мою лошадь под уздцы.
— Я сама, благодарю вас! — Цветы цветами, а… я его боюсь.
Даллариец с насмешкой посмотрел на меня, затем на бережно удерживаемый мною цветок и, рассмеявшись, предупредил:
— Не визжать!
— Что? — не поняла я.
Схватив за талию, Динар аккуратно стянул меня с лошади, и визжать от ужаса действительно хотелось… А рыжий, подхватив меня на руки, направился в сторону леса.
— Айсир Грахсовен, я… что вы делаете?
— Шш, злючка. — Он весело подмигнул. — У нас спасательная операция… Так где же я это видел?..
Ветки жалобно хрустели под его ногами, какие-то зверьки с испуганным писком разбегались, и я подумала, что ночью тут точно ходить ни за что бы не стала.
— Нашел, — возвестил даллариец, и мы направились к старому, с прогнившим стволом дереву. — Когда подъезжали, здесь блеснула вода.
Он подошел ближе, а я скривилась, ощутив запах тухлой древесины и почему-то тины, как на болоте.
— Кат, ноги будут болеть, но ходить нужно, так что я тебя осторожно опускаю, хорошо?
— Нет! — Я вспомнила про зверьков, подозрительно напоминающих мышей, но затем взглянула на него и… — Опустите немедленно!
Горько усмехнувшись, Динар поставил меня на ноги… Действительно, мало приятного после верховой езды… Вообще все болит.
— И зачем мы сюда пришли? — Враждебное настроение усиливала боль в ногах, и… королевский зад тоже не радовал.
Тяжело вздохнув, даллариец осторожно забрал у меня цветок и аккуратно, стараясь не повредить еще сильнее, положил в прогнившее дупло, практически на воду, которая собралась в дереве.
— 3-зачем? — почему-то шепотом спросила я.
— Потому что тебе его жа-алко, — насмешливо ответил Динар. — А так мы его поставили в благоприятную для прорастания среду, будем ехать обратно — он уже пустит корни, ну а через годик сие вызывающее отвращение умирающее дерево будет радовать нас новой покрытой цветами лианой асоа.
Я представила себе, каким будет гниющий ствол, если его украсят цветы, и невольно улыбнулась.
— Спасибо…
— Что? — переспросил даллариец.
Умеет же даже такой момент испортить! Ненавижу! Стоп, для ненависти не время и не место… и не тот объект… следовательно — не ненавижу, а опасаюсь!
— Вы слышали сказанное. — Спокойно, Катриона, только спокойно.
Динар пристально посмотрел на меня, затем глухо произнес:
— Раз уж мы одни, потрудись объяснить, что происходит.
Он враг! Опасный, изворотливый, излишне умный. Враг. Что мы делаем с врагами? Правильно, улыбаемся им в лицо и ищем слабые стороны!
— Ничего. — Я ласково улыбалась, отступая. — Сон приснился… про свадьбу!
На его лице промелькнуло столь искреннее изумление, что мне стало немного стыдно… Но даже если это и было сном, то все остальное — нет, следовательно…
— Кат, — даллариец устало покачал головой, — мы выехали из дворца в окружении тридцати семи человек, из которых только семнадцать подчиняются мне, а остальные прекрасно знают, что за малейшее происшествие с тобой их ждет казнь. И вот скажи мне… они допустили бы нашу свадьбу, которая, видимо, очень ярко тебе приснилась?! И последнее: на нашем пути не было ни одного храма Матери Прародительницы — какая свадьба?!
Мне стало стыдно, но лишь до того момента, пока я не проанализировала его слова, и тогда… Я ведь не говорила, что это была НАША свадьба! Я лишь сказала «свадьба»! Сказать или промолчать? Если я скажу, ответит или нет? Скорее нет, чем да. Так какой смысл раскрывать информацию, если нет гарантии, что я с этого что-то получу?
— Прости. — Я покаянно опустила голову. — Просто приснилось… Видимо, мне нельзя пить…
— Да уж, — не упустил он возможности съязвить, — пить ты не умеешь. — Но уже в следующее мгновение это был вновь необычайно заботливый Динар. — Давай отнесу тебя назад, здесь живность всякая… Если наступишь, тебе неприятно будет.
Та-ак… стоп! Он сказал про храм, значит… либо сон, либо он уверен, что я ничего не помню! И что-то мне подсказывает, что верен второй вывод! Ах ты падла рыжая! Да чтоб тебя всем Альянсом Прайды прокатили! Ладно, так… будем вести себя мирно, но непреклонно!
— Прости. — Я зябко обняла плечи руками. — Не могу понять, что со мной… но какая-то злость на тебя и страх… дикий, почти панический страх.
