Пейдж почувствовала, как в груди у нее все сжалось. В то же время она подумала, что со стороны Сэма это был очень сильный ход.
— Что скажешь? — прервал он молчание. Пейдж вернулась к реальности, прокашлялась и уточнила:
— Насчет чего? Фотография очень важная. Думаю, что смогу все оформить в том же духе. Это несложно — гирлянды из хвои и банты. Банты, правда, придется изготовить новые, вряд ли они сохранились в достойном виде. А мальчик... это ты?
— Да, во всей своей красе! — Сэм с легкой улыбкой разглядывал снимок. — Я обожал эту удочку, хотя давно уже не вспоминаю о ней. — Он повернулся к Пейдж. — По территории поместья бежит речушка. Ничего серьезного в ней не водится, так, всякая мелочь. Но я-то не сомневался, что уж мне точно попадется, по меньшей мере кит. Правда, приносил домой чаще только лягушек, которых мама всегда выпускала.
Пейдж не сомневалась, что Сэм не старается казаться обаятельным. Просто обаяние было его естественным состоянием. Она ощущала себя беззащитной и не понимала; как ей быть дальше.
— Значит, в детстве у тебя были собственный пони и речка для рыбалки. Что еще — бассейн с подогревом? Теннисный корт? — Пейдж старалась говорить без раздражения, но, видимо, это ей не очень удавалось.
Сэм саркастически выгнул бровь и внимательно посмотрел на собеседницу:
— Чувствую, вопрос с подвохом. Пейдж, все шло хорошо, мне казалось, мы достигли взаимопонимания. Неужели я рискую вновь потерять твое расположение лишь потому, что у меня было обеспеченное детство?
— Конечно, нет, не говори глупости. — Пейдж снова принялась просматривать альбом. — А у меня в детстве была воображаемая подружка, Гретхен. Она была смелая, и по ночам я ее всегда отправляла проверить, нет ли под кроватью или в туалете монстров.
— И как?
— Монстров мы ни разу не обнаружили, но это не значит, что их не было. Просто в ее присутствии они боялись на меня нападать.
— А сейчас кто защищает тебя от монстров? Может, мне следует опасаться какого-нибудь рыцаря на белом коне?
Разговор повернул в нежелательное для Пейдж русло.
— Сэм, мне тридцать лет, я теперь сама в состоянии за себя постоять.
— Значит, мужчины у тебя в данный момент нет? — не сдавался Сэм.
— Нет. — Пейдж была на пределе. — И, предвосхищая твой следующий вопрос, сразу скажу: я довольна своей жизнью и мне никто не нужен. Закроем эту тему. Покажи мне фотографии банкетного зала или отвези домой.
— Согласен, что-то мы заболтались, — тихо проговорил Сэм, обнял гостью за шею и привлек к себе. — Пора переходить к делу...
Он держал ее не так уж крепко, Пейдж вполне могла сопротивляться. Но ей было любопытно, так ли волшебно Сэм целуется, как она себе представляла. Кроме того, от его прикосновений по всему телу Пейдж сразу побежали мурашки, и это было удивительно сладостное ощущение. Она прикрыла глаза, а губы ее непроизвольно приоткрылись. В конце концов, она целую вечность не испытывала ничего подобного.
Тем временем Сэм опустил ее на подушки, разбросанные по дивану, и Пейдж обняла его. Их губы слились в поцелуе, и язык Сэма начал исследовать глубины ее рта, чему Пейдж даже не собиралась противиться.
Она ощутила тяжесть его бедер, и немедленно ее окатила волна нарастающего желания, все естество готово было ответить на призывы мужчины, а мысль о том, что последует дальше, волновала и возбуждала еще сильнее.
Сэм действовал очень умело, бережно, искусно, и Пейдж старалась не задумываться о том, скольким женщинам до нее довелось насладиться его опытностью. В данный момент он с ней, а она так давно не была с мужчиной.
Он вытащил ее блузку из слаксов и со знанием дела быстро, одну за одной расстегивал пуговицы на блузке. Язык его все это время не переставал творить чудеса с ее ртом. Сердце Пейдж забилось быстрее, когда Сэм снял с нее бюстгальтер, высвободив груди и положив между ними свою ладонь, будто затем, чтобы почувствовать бешеное биение ее сердца.
Когда Сэм оторвался от ее рта, Пейдж издала слабый стон протеста, но тут же выгнулась навстречу мужчине, как только он принялся жадно целовать ее груди. Поиграв языком с одним соском, затем со вторым, он стал прокладывать жаркие дорожки поцелуев между грудей, одновременно расстегивая молнию на слаксах. Это было невообразимо прекрасно.
