— Вы получите ответ немедленно, — сказала миссис Доуд.
— А я и не сомневаюсь, просто не хочу, чтобы вы обижались на миссис Вальдон за ее просьбу поговорить со мной. Раз уж она пригласила детектива, вам придется мириться с этим. И если вы что-то знаете о ребенке, то лучше расскажите сразу. Миссис Вальдон может не оставить его у себя, но обязательно постарается, чтобы младенец попал в хорошие руки, и никто ничего не узнает. Если же вы ничего мне не скажете, я встречусь с вашими родственниками, друзьями, и в конце концов...
— Вам не нужно будет встречаться с моими родственниками и друзьями, — многозначительно произнесла миссис Доуд.
— С моими тоже, — заявила мисс Фольц.
И я понял, что в этом действительно нет необходимости. Разумеется, не всегда можно получить точный ответ по одному лишь выражению лица, но сейчас был как раз такой случай. Моих собеседниц явно не мучила проблема — сознаться сразу или позволить мне начать поиски. Допивая молоко, я честно поделился с ними своим мнением и даже добавил, что заранее был уверен в благоприятном исходе нашей беседы. Тут уж я, конечно, приврал. Никогда нельзя знать, как закончится беседа, до тех пор, пока вы ее не проведете, — даже если говорить при этом будете только вы. Расстались мы почти по-приятельски. В доме миссис Вальдон лифт был не такой шумный и с более мягким ходом, чем в нашем старом особняке на Тридцать пятой Западной улице. Но на этаж, где ждала меня хозяйка, вел всего один лестничный пролет, и я преодолел этот путь пешком. В большой комнате — размерами она превышала наш кабинет и приемную, вместе взятые, — не было ничего современного, кроме телевизора в дальнем углу. Вся остальная обстановка, возможно, и принадлежала к какому-то стилю, но я в этих стилях не силен. Люси Вальдон сидела на тахте и читала журнал. Рядом с ней стоял бар на колесиках, которого час назад я тут не видел. Наряд ее опять был новым. К Вульфу она приезжала в сшитом на заказ костюме желтовато-коричневого цвета с шоколадными полосами; меня сегодня встретила в плотно облегающем сером платье под цвет глаз, а теперь на ней было светло-голубое платье без рукавов и с глубоким вырезом, вероятно, шелковое, хотя в наши дни, когда повсюду сплошная синтетика, я бы не поручился, что этот шелк натуральный. Увидев меня, она отложила журнал.
— Мне все ясно, — сообщил я. — Они не имеют никакого отношения к ребенку.
— Вы уверены?
— Абсолютно.
Ее голова чуть качнулась назад.
— Как вам удалось так быстро это узнать?
— Профессиональная тайна. Я не должен рассказывать клиенту о деталях расследования, пока не сообщу о них мистеру Вульфу. Ваши служанки прекрасно держались во время допроса. Они снова в вашем распоряжении. Если у нас возникнут какие-либо идеи, я позвоню завтра утром.
— А я собираюсь выпить мартини. Не хотите составить мне компанию?
На часы я поглядел еще перед уходом из кухни, и теперь, зная, что второй сеанс общения Вульфа с орхидеями закончится в шесть, и к тому же, увидев, что джин был марки «Фоллансби», я решил не отказываться. Я даже вызвался сам смешать мартини, заметив, что предпочитаю пропорцию пять к одному. Она согласилась, а когда я поставил стаканы и сел, сказала:
— Я хочу вам кое-что предложить. Вы отопьете из моего стакана, а я — из вашего. Не возражаете?
Разумеется, я не возражал, ведь в мою задачу входило лучше понять клиентку. Она поднесла свой стакан к моим губам, а я свой — к ее губам.
— Вообще-то, — сказал я, сделав глоток, — вы понапрасну тратите на меня прекрасный джин. Я только что выпил стакан молока.
Но она не поняла, что я сказал. Она вообще не слышала меня. И, кажется, даже не видела. Как я должен был реагировать на это? Не желая сидеть как идиот и смотреть в ее невидящие глаза, я перевел взгляд на ее плечи и руки. И на этот раз они уже не показались мне слишком тонкими.
— И почему мне взбрело это в голову? — проговорила она. — Я ни с кем, кроме Дика, этого не делала. И вдруг это непреодолимое желание выпить вот именно так... Сама не знаю почему.
Мне показалось — будет благоразумнее не переходить рамки официального общения. Поэтому я решил напомнить о Вульфе.
