Проплелся, таща на поводке пятнисто-коричневого мюрстенлендера, тощий, как и его пес, собачник.
А вон по скверу плывет, едва не задевая боками-бортами фонарные столбы, моряк:
— Больше на берег — ни шагу. Качка здесь — почище, чем в пятибалльный шторм.
Вот и весь, так сказать, народ с временной пропиской в сквере. Что касается постоянной, то оную, похоже, на сегодняшний вечер имела, судя по долетавшему шамканью, лишь пара хрычей более чем преклонного возраста:
— Не смейся, кхе-кхе, уважаемый. Запор — дело серьезное. С ним, кхе, шутки плохи.
— Думаю, если бы ты увидел мои выпученные глаза, хр-р, наверняка бы сам, хр-р-р, обосрался со смеху.
— Кхе-кхе, не превращай трагедию в фарс! Один мой знакомый, кхе-кхе, в борьбе с запорами нажил пупковую грыжу. Тоже, я тебе доложу, не фунт изюму, — дальнейшая беседа плавно перетекла в трудно различимое на расстоянии бормотание.
Расположились выживающие из ума божьи одуванчики на угловой скамейке. Собственно, кроме них и самого Ндоу, на данный момент поблизости — ни души. Что основательно упрощает задачу подстраховки Кваква.
Интересно, почему тот не доверяет заказчику? Обычно «мокрое дело» превращает компаньонов в сиамских близнецов. А тут…
Впрочем, хорошо известна и обратная сторона «кровной» медали. Один из соучастников пытается во что бы то ни стало избавиться от второго. На сей шаг обычно толкают две основные причины. Стремление не иметь свидетеля и нежелание ему платить. В данной ситуации возможно слияние предлогов. Чтобы, как говорится, одним махом двоих побивахом.
Кстати, перед тем, как отправляться сюда, он пошарил за плинтусом — проверил, на месте ли двести баксов, врученные ему в виде задатка Кваква. Те, слава Всевышнему, никуда не делись. Зеленые, как ткань маскхалата, бумажки приятно хрустели в давно не мытой пятерне.
Сердце в груди сладко замерло: через несколько часов к двум купюрам добавится еще восемь. Эх, и заживет же он!
Мобильник заиграл гимн Заира. Эту мелодию Берц запрограммировал исключительно на звонки дочери.
— Слушаю! — поднес трубку к уху.
— У меня несчастье…
— Что случилось?!
— Не знаю, как и объяснить.
— Как есть, так и объясняй!
— У меня… выкидыш.
— Вот горе! Ты так ждала ребенка. С чего вдруг такое?
— Сама не знаю. Беременность протекала нормально. Это не раз подтверждали врачи. Да и наблюдалась я у них, ты в курсе, постоянно.
— Ну, а сегодня? Может, все еще можно поправить?
— Какое там! Забудь об этом.
— Доктора вызвала? — проявил явно запоздалое беспокойство Берц.
— О чем ты?! Звоню уже из клиники. Врачи сделали чистку и меня перевезли в палату.
— Надо же такому случиться именно с тобой, дорогая?! Может, забывшись, подняла какую-нибудь тяжесть? Или, неудачно ступив, упала? Не скрывай от меня!
— Ничего подобного! Мы договорились с Клодом встретиться после обеда в Президентском парке.
— Зачем? Тебе ведь лучше поменьше двигаться.
— Папа, ты преувеличиваешь! К тому же, надоедает сидеть сиднем в четырех стенах. Вот я и надумала немного поснимать. И Клод должен был подъехать.
— И по дороге случилось что-то непредвиденное?
— Опять — нет, дорогой! Произошло все на месте. Я никуда и выйти не успела. Приступ начался внезапно. Плод неожиданно зашевелился.
— Но ведь безобразничал он и раньше.
— Да. Но ни разу не проявлял столь невероятной активности. Я немедленно прилегла. Это нисколько не помогло. Пришлось принять обезболивающее. Когда до меня дошло, что, по всей видимости, начинаются преждевременные схватки, прислуга вызвала врачей. Что-либо изменить те уже не смогли.
— А какова причина выкидыша?
— Гинеколог назвал случившееся патологией неизвестного происхождения.
— Я страдаю вместе с тобой! И прости, что, скорее всего, сегодня заскочить не смогу. Зато завтра готов целый день провести у твоей постели.
— Спасибо, папа!
— Кстати, супруг в курсе?
— Да. Я в тот критический момент плохо соображала. Но он появился. Ума не приложу, как мог узнать о происходящем. Скорее всего, вернулся за чем-нибудь забытым. Однако вел себя несколько странно. Потом меня увезла скорая. Больше я Клода не видела.
— А из больницы звонила?
