Сеанс не заладился. Контакт, едва наметившись, тут же обрывался. За спиной, то и дело шумно вздыхал, переживая неудачу, аналитик-соглядатай. И это еще сильнее нервировало Клода.
Чужое сознание отчаянно, точнее обреченно, сопротивлялось. Оно пребывало как бы в аморфном состоянии и амортизировало, глушило посылаемые сигналы. В точности как звуконепроницаемая поверхность гасит любую вибрацию. Неужели он позволит себе проиграть в принципиальном поединке?
Словно дятел, методично долбящий кору дерева, Клод мысленно кумулировал энергию в узком канале, дабы пробить защитную броню невидимого соперника. Еще одно невероятное усилие! И он, наконец, словно в прорубь, ныряет в чужое подсознание.
Там — хаос! Первобытный ужас. Обрывки импульсов. Болезненная алогичность. И единственно понятное, вырывающееся на поверхность из самых недр, — душераздирающее: «Нет!», «Нет!!», «Нет!!!»
— Попался, голубчик! — злорадно, разгоряченный борьбой, пробормотал Клод. — Теперь ты на крючке. Теперь не сорвешься, не уйдешь!
И посылал, посылал, пьянея от собственного превосходства, на другой конец невидимой ниточки, связывающих обоих надежнее нейлонового каната, сигналы-распоряжения, сигналы-требования, сигналы-приговоры — отрывистые, короткие, парализующие волю.
— Тебе плохо! Очень плохо. Так плохо, что хуже не бывает! — внушал Клод. — Становится невмоготу. Ты заточен в темницу. Обречен томиться в крошечной, влажной от испарений, без единого лучика света камере. Кромешная тьма, удушливый, смрадный воздух, склизкие от липкой зелени стены — твой удел. А враг не дремлет. Всесильный и всемогущий, он стережет каждое твое движение!
Где-то вдали раздался вой сирены. Кажется, карета скорой помощи? Или полицейская машина? С какой стати? Она — реальность или только отражаемый в сознании ложный импульс, посылаемый Перебежчиком, чтобы сбить его с толку? Дьявол все побери! Кажется, у него самого слегка едет «крыша», — уже не отличает мнимого от действительного. И все же — не следует отвлекаться. Потерять контакт легко, а восстановить — ох, как непросто.
— Уходи! Уходи немедленно!! Не будь глупым, как задвижка пожарного крана. Опасность рядом, она угрожает ежесекундно. Еще немного, еще чуть-чуть, и смерть коснется тебя острыми когтистыми лапами…
Даже отсюда, с расстояния в полкилометра или чуть меньше (улица в этом месте напоминала аорту среди вен), Клод явственно ощущал, как медленно, но неумолимо, сознание противника охватывает паника. Всеобъемлющая, окончательно парализующая волю. Судя по обратным сигналам, мозг невидимого визави уже представлял собою не сложнейший механизм, а пьяного телеграфиста, неуверенной рукой выстукивающего морзянку. Всплеск активности — провал. Всплеск — провал. Так реагирует на внешние раздражители обезумевший от боли и страха раненый зверь, загнанный в ловушку. Никогда не знаешь, чего он него ждать, какой сюрприз он способен преподнести.
— Путь к спасению пока остается, — неистовствовал Клод, «стреляя» мыслями-сгустками. — Ты должен набраться мужества, встать и уйти. Без промедления!! Как можно скорее — не сомневаясь, не оглядываясь, не раздумывая. И не сожалея ни о чем! С прошлым покончено! Навсегда! Любая задержка — вечный покой. Еще мгновенье — и западня захлопнется.
Краем уха, на уровне подсознания, несмотря на предельную собранность, Клод уловил, как где-то громко хлопнула дверь. Затем — еще одна. Или та же — повторно? Раздались тревожные голоса.
Купидоновец, обеспокоенный внезапным шумом на улице, выглянул в окно. От стоящей внизу напротив кареты скорой помощи бежали две фигуры в белых халатах.
«Более неудачного момента для появления медиков, — скорчил недовольную гримасу Грегори, — трудно придумать. С минуты на минуту должен появиться Перебежчик — вон Клод как старается. Уже и глаза так выпучил от напряжения, что как бы они не выскочили из орбит. Где мобильник? Надо посоветоваться с ребятами у метро. Может, финал задуманного безопаснее отсрочить до того момента, пока уберутся эскулапы?»
