Споткнувшись, будто слепой, о ступеньку, Клод шагнул в дверь. Двигался, словно в трансе. Ужасная догадка парализовала волю, до предела натянула нервы, бешеными толчками гнала кровь по артериям, венам и капиллярам. В голове, казалось, взорвался огромный стеклянный шар. Под черепной коробкой во все стороны со звоном разлетались его сверкающие осколки. Жалами диких ос они впивались в каждую клеточку мозга. Надо же такому случиться! Именно с ним!
Как сквозь вату, он расслышал голос врача:
— Подготовьте пневмоподушку!
Перед глазами мельтешили какие-то фигуры. Резкости не было.
— …Вы меня слышите?
До оглушенного сознания, наконец, дошло: обращаются к нему. Да и за рукав дергают весьма настойчиво.
— Очнитесь! Сейчас не время проявлять слабость!
Рядом, вытирая рукавом заплаканные щеки, стояла горничная.
— Что? — спросил он, по сути, зная заранее ответ.
— Сохранить беременность не удалось…
Что же он, глупец, наделал?! Есть ли ему прощение? И как посмотреть в глаза ничего не подозревающей жене?
Клод последовал в спальню. Или на Голгофу, сооруженную собственными руками?
Всего час с небольшим назад здесь правило бал казавшееся нескончаемым Счастье. А теперь?! Страшно даже подумать.
Он инстинктивно вздрогнул, услышав исполненный боли и отчаяния голос супруги:
— Прости, любимый, но сына у нас пока не будет!
Достанет ли у него смелости поднять взгляд на Ирену, жертву его, Клода, амбиций? Как вынести нечеловеческую пытку?!
— Клод, на тебе лица нет! Не убивайся, пожалуйста, так! Конечно, случилось непоправимое. Но ведь я не виновата. Ни перед тобой, ни перед крошкой, ни перед господом Богом! — Глаза Ирены лихорадочно блестели, видимо, сказывалось воздействие обезболивающих средств. — У нас еще будут дети. Слышишь, милый? Обязательно будут!
— Я в этом… не сомневаюсь…
Что сказать еще?!
— Не волнуйтесь! — прервал его терзания своим обращением к Ирене неслышно вошедший доктор. — В складывающейся ситуации это крайне вредно. А вы, — обратился эскулап уже к Клоду, — покиньте, будьте настолько любезны, комнату!
«Несчастная и не подозревает, что на самом деле произошло. И пусть никогда не узнает правды! Но как ему в одиночку через всю жизнь пронести столь неподъемную ношу?»
Клод, наконец, набрался решимости и поднял взор на жену. Зрачки его глаз внезапно расширились до такой степени, что белков, казалось, не осталось вовсе. Лицо сделалось бледнее стенки. А из груди непроизвольно вырвался сдавленный не то стон, не то крик.
— Прошу тебя, не надо! — подала голос перепуганная произошедшей с мужем метаморфозой Ирена.
— Может, примете успокоительное? — удивленный слабостью крепкого мужчины, доктор не скрывал (или опять показалось?) сарказма.
— Спасибо! Примите его лучше сами!
— Клод, что происходит? — не выдержала Ирена такого тона супруга.
Тот никак не отреагировал.
— Отойдите в сторону! — чувство такта не покинуло врача. — Вы мешаете пройти санитарам!
Ирена вяло улыбнулась и, приподняв свисавшую с носилок руку, слабо помахала. Клод, будто потеряв дар речи, во все глаза смотрел на ставшую вдруг совершенно чужой, неузнаваемую физиономию той, которую называл женой.
Что происходит? Кто тут сошел с ума?!
Эта дочь прародительницы Евы никогда ему не принадлежала!
Тогда — кому?
И кто она?!!
Через минуту Клод уже подлетел к гаражу. Увы, тот был пуст. Куда же девался автомобиль?! И только тут вспомнил: он же оставил его в центре города, где пересаживался в «пежо». Как некстати!
Как ужаленный, выскочил на улицу. Ему повезло — слева приближалась, судя по огоньку, свободная машина. Требовательным взмахом руки тормознул авто.
— В центр! — приказал водителю, даже не захлопнув дверцу. — И как можно быстрее! Я чрезвычайно спешу.
Шофер, обернувшись, хотел что-то сказать — то ли возразить, то ли привычно возроптать: мол, все торопятся. Но, увидев перекошенное гримасой ненависти лицо клиента, благоразумно промолчал.
…Застоявшийся «хардбург», подгоняемый 200-сильным двигателем, рванул с места — аж колеса завизжали недорезанными поросятами.
Значит, вот чем занимаются в хваленом «КупиДОНе»! Все, что наплел ему однокашник, — бред сивой кобылы. На самом деле, каждый сеанс уходил вовсе не на то, чтобы создать образ идеальной девушки, а потом ее отыскать. Немилосердно насиловали его, Клода, серое вещество. Грубо вторгались в святая святых. И в ручном режиме все-таки сдвинули фазу в его (его ли отныне?!) мозгах.
