— Так и есть, — удивленно подтвердил я.
— Пойдем к нему вместе. Ты все хорошо понял?
— Я ничего не понял, Николай, — признался я.
— Поверь, так надо, — устало произнес он. — В самое ближайшее время все узнаешь, а сейчас я вынужден упасть на свою койку и провалиться в беспамятство на несколько часов.
— Лучше до утра, — посоветовал я.
Алфимов, скорее всего, внял моему совету, а вот я мосле разговора с ним уснуть не мог совершенно. То, что Николай движется в правильном направлении, не вызывало никаких сомнений. Но даже малая часть услышанного наводила на мысль, что истинная подоплека затянувшейся истории с демонами даже приблизительно не сходится с моими представлениями о ней.
Поутру, заглянув в лазарет, я наткнулся там на унтер-офицера Терехина.
— Яков Михайлович! — радушно поприветствовал он меня. — Решил вот заглянуть, а то все времени не хватало. Мельком вас вижу, такой занятый вы постоянно. Подумал, что с утреца правильнее будет.
— Как ваше самочувствие, Пантелей? — поинтересовался я.
— Не жалуюсь и хочу лишний раз поблагодарить, — Терехин снял фуражку. — Спасли вы меня от смерти мучительной.
— Не меня, не меня, Пантелей, — улыбнулся я.
— Да, да, — закивал унтер-офицер. — А ведь я его, признаться, чуть было того, не придушил. А вышло вон как. Но и вам я по гроб жизни. Не позволь вы тогда сумасшедшему этому пойло мне в глотку влить — лежал бы я сейчас на кладбище, червя потчевал.
— Значит, сумасшедшим его считаешь? — поинтересовался я.
— Мне то неведомо, — пожал плечами Терехин. — Главное — гибнуть народ честной перестал.
— И не только честной, — усмехнулся я. — Арестантов Можицкий тоже спасает.
— Знаю, — кивнул Терехин. — Слыхал — даже особого одного навещали. Как же его…
— Логрезе, — подсказал я.
— Точно. Как он, кстати?
Я хотел было не задумываясь ответить, что все в порядке, как вдруг вспомнил вчерашнее предупреждение Алфимова. «Пантелей Терехин! Зачем же ты спрашиваешь?» Кровь прилила к моему лицу, я на время потерял дар речи.
— Что с вами, Яков Михайлович? — обеспокоился унтер-офицер.
— Хорошо, что ты напомнил мне, Пантелей, — вымолвил я, вспоминая указания Николая. — Господину Логрезе Можицкий отчего-то помочь не смог. Даже не знаю — в чем дело. Ему хуже и хуже с каждым часом. Побегу, навещу его…
— А что же он не в лазарете? — не отставал от меня Терехин.
— Особым не положено, ты же знаешь.
— И то верно, — согласился Терехин. — Я бы на вашем месте Можицкого еще раз к нему привел — может, напутал чего, в голове-то у него ветер гуляет.
— Так и сделаю, Пантелей, а сейчас извини… — я ускорил шаг.
— Удачи, Яков Михайлович! — отставая, Пантелей помахал мне в след фуражкой.
Алфимова, к счастью, удалось отыскать быстро. Тот снова был бодр и деятелен.
— Терехин Пантелей! — выпалил я, едва подбежав к Николаю.
— Я так и думал! — потер он ладони.
— Неужели он? — изумился я.
— Да, — кивнул Алфимов. — Каким бы диким это ни показалось.
— Но зачем?
— Позже, Яков Михалыч, вопросы позже, — он увлек меня к лестнице на второй этаж. — Он о чем-нибудь просил тебя? Давал советы?
— Советовал привести Можицкого к Логрезе еще раз.
— Все сходится! — ликовал Алфимов.
Пришли мы к камере Можицкого.
— Что же вы, господин чудотворец, вашему последнему подопечному не помогли? — заявил арестанту Николай.
Можицкий непонимающе захлопал глазами.
— Господин Логрезе лежит в своей камере, — продолжал Алфимов. — Дрожит, вскрикивает, подушку зубами рвет.
Мне отчетливо увиделось, как глаза Можицкого на миг вспыхнули. Не утаилось это и от взора Николая. Узник подсел к столу, набросал несколько строк и протянул нам:
«Демону Окаменения удалось обмануть Демона Пепла. Но сейчас все стало ясно, и мы должны вылечить Логрезе. Мало времени!»
Прочитав, я ждал реакции Николая, ибо не был посвящен в задуманные им планы.
— Отправляемся к нему немедля, — решил Алфимов.
В предыдущий раз Можицкий лишь дошел до дверей господина Логрезе. Снадобье подмешали ему в еду. Сейчас же Алфимов дал указание своим людям пропустить нас в камеру всех троих.
Логрезе предстал перед нами целым и невредимым. Сей факт поверг Можицкого в смятение.
