К Лу Чэнькану подъехал Ли, служивший у него в штабе. Всадник был с ног до головы облеплен хлопьями свежего снега.
— Слышите?! — произнес он, когда его конь поравнялся с конем командира. — Там, вдали, волки воют!
Опасность нападения волчьей стаи тревожила его больше, нежели снежные смерчи.
Два всадника сразу же разъехались и двинулись дальше обычным ходом. Лу стало ясно, что в отряде поднимается паника. Он прислушался: неужели в самом деле где-то здесь — волки?…
За короткое время по степи один за другим пробежало уже несколько вихрей. Они поднимали в небо тучи снега и водопадами обрушивали его на землю.
Лу Чэнькана в который раз накрыло снежной крупой — и тут вдруг в самом деле ему послышались какие-то звуки.
Но это был вовсе не волки. До слуха Лу долетали горькие рыдания женщины из племени каре…
— Волки! Волки воют! Слышите?! — раздался рядом испуганный крик. Кричал уже не Ли, а другой офицер.
Лу снова прислушался. Откуда-то из глубины пепельно-серого, засыпанного снегом пространства до его слуха долетали неясные звуки. Нет, это точно был душераздирающий женский плач!
Все эти степные странности, в конце концов, закончились, отряд снова построился в колонну и двинулся вперед, но в ушах Лу Чэнькана весь день продолжал звучать плач женщины — избавиться от него он никак не мог.
В тот же день, сразу после полудня, отряд вошел в какую-то деревеньку. Лу Чэнькан распорядился остановиться здесь на ночлег.
— Что-то плохо себя чувствую, — сказал он одному из офицеров. — Пойду спать, прошу не тревожить!
А когда наступила ночь, Лу оседлал коня и поскакал обратно, в ту самую деревню племени каре, которую его отряд покинул сегодня утром.
Лу Чэнькан без отдыха гнал коня по бескрайней заснеженной равнине, залитой голубым лунным светом. Разлука с женщиной из племени каре стала для него нестерпимой; Лу решил еще раз с ней встретиться и до рассвета вернуться в расположение отряда. План должен, должен был удаться: от места стоянки до деревни каре было совсем недалеко.
Глубокой ночью Лу Чэнькан въехал в спящую деревню. Он остановил коня у землянки, в которой провел шесть дней, привязал его к дереву, растущему у входа, и подошел к дому. Из землянки пробивался свет, и дом, в котором Лу Чэнькан провел шесть ночей, показался ему совсем иным, не таким, как прежде.
Он толкнул дверь и сразу же увидел женщину, которая сидела у очага на корточках, спиной к нему. Лу Чэнькан окликнул ее. Пораженная женщина обернулась и некоторое время молча смотрела на мужчину.
— А я так надеялась, что ты не вернешься! — наконец, проговорила она. Ее голос звучал совершенно спокойно, но был полон глубокого чувства. — Только об этом небо и молила. Но ты пришел…
Женщина вскочила, бросилась Лу Чэнькану на грудь и заколотила по ней своими ладонями.
— Я должна была ради мужа умереть, да, видно, в глубоком грехе родилась: теперь ради тебя жить хочу! Пусть зверем стану, но я жить, жить хочу! — прокричала она и впервые сама увлекла Лу Чэнькана в постель.
Лу Чэнькан вытащил меч из ножен и воткнул его в пол у изголовья — так, как он это делал всегда вплоть до прошлой ночи.
От женщины, как обычно, разило мертвечиной, но сейчас для Лу это не имело ни малейшего значения. Он горячо любил эту женщину и был любим ею, он страстно обнимал ее и при тусклом свете огня впервые глядел ей в лицо…
Лу проснулся на заре. Огонь в очаге погас. В белесом предрассветном сумраке холодно поблескивал меч, вонзенный в изголовье.
— Проспал! — При мысли об оставленном отряде Лу хотел быстро подняться, но вдруг почувствовал, что его тело движется как-то иначе, не так, как прежде. Он все-таки вскочил и попытался взяться за меч, но вместо руки почему-то поднес к клинку лицо — и в следующий миг ловко схватил лезвие зубами.
Лу Чэнькан оглядел себя: оказалось, что и руки его, и ноги, и туловище были покрыты густой бурой шерстью. И только тут Лу Чэнькан понял, что он превратился в волка… Лу перевел взгляд на лежавшую рядом с ним женщину. Сомнений не осталось: женщина тоже превратилась в волчицу.
Она потянулась, разом пружинисто распрямив передние и задние лапы, потом открыла глаза и легко вскочила с постели.
