Перебравшиеся в Шаньшань жители Лоуланя построили новый город и начали возделывать целинные земли по берегам пресноводного озера, которое ничем не напоминало их родной Лобнор. Па новом месте сюнну ни разу на них не напали, и в этом смысле освобождение от гнета кочевников и переезд в Шаньшань стали для жителей Лоуланя подлинным благом.
Прошло десять лет после того, как жители Лоуланя оставили родные места. В третий год под девизом царствования Ди-цзе (67 г. до н. э.), уже при императоре Сюань-ди,[20] из Шаньшаня вышел караван из сотни людей и такого же числа верблюдов. Караван направлялся в Лоулань. Люди шли забирать сокровища, спрятанные когда-то их соплеменниками в городе и его окрестностях.
Более двух третей из этой сотни составляли люди старше тридцати лет, которые после переезда в Шаньшань ни на день не забывали о Лоулане и озере Лобнор. Остальные же либо родились уже после переезда в Шаньшань, либо перебрались сюда совсем еще несмышлеными детьми. С рождения и доныне эти юноши ежедневно возносили слова молитв Речному Дракону, и не проходило дня, чтобы уста их не произносили, а уши не слышали названий «Лоулань» и «Лобнор». Но что это на самом деле были за места — этого они, конечно, совершенно не представляли… Как может вода быть соленой? Как может быть соленым песок? Нет, это и вообразить себе невозможно! Единственное, что они знали — так это то, что когда-нибудь вернутся в свои родные места и будут жить в самом прекрасном городе на свете. Они твердо в это верили, ибо разве могла быть иной судьба их народа, предопределенная их божеством?
Однако поход в Лоулань окончился трагически: по пути, в самом сердце пустыни, на караван напал отряд сюнну. Погибли десять человек и почти половина верблюдов. Остальные люди кое-как добрались до Лоуланя, но там обнаружили, что окрестности города превращены в укрепленный район, наводненный ханьскими солдатами. Их отряды прибывали сюда из Хань для подготовки удара по войскам Сюнну, которые заняли царство Чеши. Ханьцы непрерывной колонной тянулись вдоль берега озера, проходили через город и направлялись дальше. Пришедшие так и не смогли откопать свои сокровища: им не только не дали войти в крепость, но и вообще не подпустили к ней.
Глядя с барханов на далекий Лоулань, который когда-то был их столицей, старожилы вдруг увидели, что и сам город, и его окрестности выглядят уже совсем не так, как в их времена. Внизу, под ногами, сильнейший ветер словно стлался по земле, так что в невысоких местах закручивалось множество маленьких песчаных вихрей. Десять лет назад они таких песчаных вихрей никогда не видели. Многочисленные холмы, окружавшие город, изменили свои очертания и казались теперь совершенно холодными и неприветливыми. Озеро, прежде сверкавшее кристально-чистой водой, стало грязным и мутным. Прибрежный тростник поредел, а волны в прибрежной полосе бессмысленно бурлили и бросались друг на друга.
«Ярится Речной Дракон», — пришли к выводу обитатели Шаньшаня, которые всего лишь десять лет назад были жителями царства Лоулань. Делать было нечего — им пришлось возвращаться домой с пустыми руками, не раскопав ни единого клада…
Прошло еще десять лет, когда один старик лет семидесяти, по должности водных дел мастер, решил в одиночку добраться из Шаньшаня в Лоулань на верблюде. Он ушел, никому не сказав ни слова, и потому внезапное исчезновение старика вызвало переполох среди его родных и близких.
Шел он долго. Только на десятый день старик завершил, наконец, свое путешествие через пустыню и вышел к Лоуланю — городу, который он никогда не забывал. Спешившись, он вошел в городские ворота. Крепость встретила его полным запустением. В ней не было ни души.
Пройдя несколько десятков шагов от восточных ворот крепости, старик увидел мертвого ханьского солдата. Труп был свежий. Еще через несколько десятков шагов лежали лицами вниз три воина сюнну — все пораженные стрелами в спину. Пройдя еще несколько шагов, старец снова увидел мертвого солдата, на этот раз ханьского…
Внезапно старик замер: где-то рядом послышалось лошадиное ржание. Показалось? Нет, ошибиться он не мог…
