Куда бы Элисон Новак ни взглянула сегодня, первое, что бросалось ей в глаза, были дети. В супермаркете они восторженно разглядывали товары в ярких упаковках и использовали любую возможность, чтобы стащить приглянувшуюся вещь с полки, стоило только родителям отвернуться в сторону. В парке по дороге на работу Элисон заметила малышей постарше, которые отважно пробирались сквозь густую траву лужайки, словно это был настоящий тропический лес. Совсем маленькие крошки в это время увлеченно рылись в песке, возводя замки и причудливые куличи. Даже в офисе одной из клиенток в коляске мирно дремала парочка пухленьких двойняшек-ангелочков с розовыми щечками.
Несмотря на все эти картинки из жизни города, мисс Новак была твердо убеждена, что увиденное — вовсе не свидетельство демографического взрыва, потрясшего Чикаго. Просто когда человек о чем-то все время думает или к чему-то страстно стремится, то это нечто постоянно попадается ему на глаза. А Элисон страстно желала родить ребенка, и все ее планы и мечты на будущее были связаны с еще не родившимся малышом.
Именно сегодня, в этот солнечный погожий денек, она вдруг ясно ощутила, что стремление быть матерью стало главным для нее, овладело всем существом, превратилось в безудержное, всепоглощающее желание, которое от долгого ожидания становилось только сильнее.
И словно в ответ на душевные муки где-то внизу живота возникла резкая острая боль, которая мучила женщину уже несколько недель, то разгораясь, то затихая. На этот раз приступ оказался сильнее всех предыдущих: боль пронзила все тело, отозвалась в спине и шее; на верхней губе выступили капельки пота. Элисон пришлось резко поменять планы и вместо возвращения в офис поскорее добраться до ближайшего бара — заведения Флэнегана, где через полчаса у нее было назначено очередное деловое совещание с партнершами по бизнесу. В маленьком зале заведения было тихо и прохладно, и мисс Новак надеялась постепенно прийти в себя и встретить подруг-компаньонок из “Триад Паблик Рилейшнз” бодрой и готовой к обсуждению. Эти планерки по пятницам были неотъемлемой частью их работы.
Элисон погрузилась в мягкую негу дивана в кабинке недалеко от входа, заказала минеральной воды с ломтиком лимона, закрыла глаза и полностью погрузилась в свои ощущения. Она надеялась, что боль сама пройдет через какое-то время. Однако на этот раз мучения вовсе не хотели оставлять Элисон. Боль была настолько сильной, что она никак не могла заставить себя открыть глаза и вернуться к действительности. Она не заметила, как официантка поставила перед ней напиток, как через несколько минут пришли ее подруги. Поэтому встревоженный голос Сусанны грянул для нее как гром среди ясного неба.
— Ты задремала, Эли? — с нескрываемым беспокойством в голосе спросила Сусанна.
Элисон быстро открыла глаза и постаралась выпрямиться, отчего все вокруг вдруг качнулось и поплыло. И все-таки она произнесла бодро и весело:
— Все в порядке, Сью. О чем это вы с Кит беседовали?
Партнерши вздохнули с облегчением. Сусанна пояснила:
— Я рассказывала Китти о том, что случилось сегодня днем в Деборновском музее. Какой-то хулиган испортил самую ценную картину в экспозиции современной живописи.
— Ты имеешь в виду полотно Эванса Джексона? — В голосе Элисон прозвучало скорее удивление, чем сочувствие. — По-моему, это произведение сделать хуже уже ничто не сможет.
Сидевшая напротив Кит не удержалась и весело рассмеялась:
— Твоя реакция полностью совпадает с моей. Не понимаю, как в данном случае можно вести речь о порче произведения искусства. Да это же просто белый холст с кое-как наляпанными пятнами красной краски!
— Китти, прекрати, пожалуйста! Эли имела в виду совсем другое! — гневно прервала подругу Сусанна — большая поклонница современного искусства и таланта Джексона. — Представляешь, кто-то принес на выставку банку краски с распылителем и исправил картину на свой вкус.
— Наверное, теперь на нее хоть стало можно смотреть, — буркнула себе под нос Кит. Сусанна нахмурилась:
— Ты решительно ничего не понимаешь в современном искусстве.
