Особое место в биографии юного Лосева играл театр. Театральную труппу в Новочеркасске долгие годы содержал С. И. Крылов, преданный искусству меценат. Гастролировали в этом театре выдающиеся антрепренеры и режиссеры, такие как Н. Н. Синельников, создавший в Новочеркасске «Товарищество актеров». Играли актеры, пользующиеся огромным успехом в России: братья Адельгейм, П. Орленев, В. Комиссаржевская, Вл. Давыдов, Н. Рощин-Инсаров, Е. Шатрова и др. Ставили весь классический репертуар – Шекспира, Шиллера, Ибсена, Метерлинка, Островского, Гоголя, А. К. Толстого, Чехова. Городской театр (архитектор Кампиони) небольшой, деревянный, с тремя ярусами, хорошо и с любовью отделанный – ложи, партер в бархате, хрустальные люстры и важные, похожие на римских центурионов, пожарные. Но, несмотря на их бдительность, театр, куда влекло гимназистов, сгорел в 1914 году, как бы сыграв свою роль в воспитании Лосева, покинувшего гимназию в 1911 году. В дневнике А. Ф. за 21 августа 1914 года есть трогательная запись молодого человека, сказавшего последнее «прости» милому театру. На глаза Лосеву, летом находящемуся в Каменской, попалась заметка в газете «Приазовский край» (21 августа 1914 года № 218) под заглавием «На пожарище». Лосев даже переписал ее в дневник с чувством глубокой грусти. «В несколько минут эта шестидесятилетняя деревянная руина представляла громадный костер, а через час от нее остались одинокие трубы да грудки обгорелых обломков и скрюченные листы железной крыши». Но с этой «бревенчатой театральной хижиной связаны были лучшие традиции, над ней веяли тени корифеев русской сцены, из которых для многих эта хижина была колыбелью славы». Здесь «учились, черпали силу и бодрость, отдыхали от повседневной пошлости», «эту хижину любили и новочеркасцы, и актеры». «Старая руина сгорела; но не сгорели с ней традиции, носительницей которых она была». Так писал автор заметки. «Прощай, мой милый карточный домик, – пишет Алексей Лосев в дневнике, – воспитавший меня и вскормивший мою незрелую младенческую мысль, – память о тебе не умрет в моем сердце и сердце любивших тебя».
Память о театре стала основой рассказа Лосева (1932 год) «Театрал».[9] Герой рассказа – страстный театрал, чтобы освободиться от наваждения ненавистной жизни, предает огню любимый театр. В пожаре гибнет постылая жена и сгорает все его постылое прошлое. Сам рассказ построен как настоящая драма с поистине сценическим и психологическим мастерством. А пожар оказывается не только символом крушения прежней жизни, очищением от нее, но и отзвуком, как мы видим, вполне реального события – гибели милого деревянного театра.
В театр гимназист Лосев ходил чуть ли не каждый день, а в воскресенье дважды – днем и вечером. У него было постоянное разрешение инспектора Ваккермана, человека крайне строгого. Первые оперы (дирижировал старик-чех Гильдебрандт), услышанные в театре, «Фауст» и «Травиата» остались в памяти как первая и вечная любовь. В город приезжали известные лекторы, такие, например, как критик Юлий Айхенвальд или философ Ф. Степун, тоже оставшиеся среди любимых авторов Лосева. И меня научил А. Ф., как и других своих учеников, прислушиваться к мнениям Ю. Айхенвальда. А воспоминания Ф. Степуна «Бывшее и несбывшееся» я читала вслух А. Ф., когда он получил в подарок эту книгу, только что изданную YMCA-Press в Париже и подаренную А. Ф. одним из его почитателей, навсегда уехавшим во Францию Евгением Терновским.
В городской и гимназической библиотеках Алексей Лосев – постоянный читатель. Там можно познакомиться и с любыми газетами, в том числе и местными: официальной «Донской мыслью» и либеральной «Донской жизнью» или «Приазовским краем». Он выписывает домой журналы «Природа и люди», «Вокруг света», «Вестник знания», упивается фантастическими романами французского астронома Камилла Фламмариона, изучает диссертацию Ж. Ж. Руссо о влиянии наук и искусств на общество, богословско-философские статьи в журнале «Вера и разум», книги известных русских богословов, но, главное, Вл. Соловьева и Платона. Правда, все это обилие книг, а значит, и мыслей пришло не сразу. Начинались гимназические годы очень скромно.
