Таким образом, музыка теснейше связана с числом, числовыми отношениями, математикой в целом и ее отдельными теориями. Только идеальность численных отношений можно сравнить с эйдетической (эйдос – смысл) завершенностью музыкальных образов. Сфера математики – идеальна, так как она не имеет дела с реальными пространственными телами и психикой и т. п. «Теорема верна или не верна сама по себе» (с. 103 = 483). Вот к этой чисто музыкальной сфере относится музыкальное бытие, а значит, «музыка и математика – одно и то же» в смысле идеальной сферы (там же). Отсюда следует делать вывод о тождестве математического анализа и музыки в смысле их предметности. Ведь в музыке происходит прирост бесконечно малых «изменений», «непрерывная смысловая текучесть», неугомонность и «вечная ненасытимость», «беспокойство как длительное равновесие – становление» (с. 116–118 = 493–495).
Рассматривается соотношение музыки и учения о множествах. И там, и здесь многое мыслит себя как одно. И там, и здесь учение о числе, в котором составляющие его единичности мыслятся не сами по себе, но как нечто целое, ибо множество есть эйдос, рассмотренный как «подвижной покой» (с. 122 = 498).
Однако в музыке и математике есть и свое решительное различие. Музыка живет выразительными формами, она есть «выразительное, символическое конструирование числа в сознании» (с. 123 = 498). От математики музыка отличается как раз именно тем, что искусство живет «выразительным и символическим конструированием предмета» (там же), то есть способ конструирования предмета у музыки и математики разный: «…Математика логически говорит о числе, музыка говорит о нем выразительно» (с. 123–124 = 499). Характерно, что изучение чистой музыкальной формы А. Ф. Лосев в дальнейшем предполагал рассмотреть как бытие социальное, о чем он и упоминал в книге, ссылаясь на свои пока неизданные работы по античной музыке. В дальнейшем, через многие годы, А. Ф. выпустит единственную у нас в то время книгу по античной музыкальной эстетике (1960–1961), в которой теснейшим образом свяжет античную музыкальную форму со спецификой мышления и бытия Древней Греции и Рима.
Наконец в 1930 году вышла книга, определившая судьбу А. Ф. Лосева на всю дальнейшую жизнь, – «Диалектика мифа». Книга эта была несомненно связана со всеми предыдущими (если мы вспомним, А. Ф. в равной степени называл себя не только философом имени и числа, но и философом мифа. Особые отношения были у этой книги с «Философией имени»). В греческом языке «миф» означает не что иное, как «слово», «имя», «наименование», в котором древний грек в первобытные времена обобщал опыт своей общинно-родовой жизни. Поскольку же древнейший человек не знал иных отношений, кроме родоплеменных и семейных, то и весь мир являлся ему в разных обобщающих словах, то есть мифах. Так, плодоносящая земля именовалась матерью, небо – отцом, морской простор – владыкой вод или супругом земли, и вообще весь мир был полон загадочных, магических стихийных сил, часто даже не имевших отдельных имен, но обобщенно называемых даймонами. Да и эта магическая, пока еще бесформенная сила как бы пронизывала всю природу, была разлита в ней. Что же касается обитавших на Олимпе богов со своими именами и мифами, уподобленных прекрасному человеческому облику, то они знаменовали собой гораздо более позднюю ступень мифологического развития, уже не чисто природную, но антропоморфную.
Древнейший памятник греческой поэзии, гомеровский эпос (греч. epos – такое «слово», в котором подчеркивается звуковая оформленность) оперирует лишь «мифом», не зная его другого эквивалента – «логос». Зато классическая культура греков, особенно философская, великолепно владеет не только словом как целостно-мыслительной сущностью, но и словом дифференцирующим, выделяющим, разделяющим, то есть логосом.[97] «Миф», таким образом, не выдумка, не фантазия, даже не сказка (сказка появилась позже и опирается на установку выдумки, вымысла, которые принимаются как непременное условие всеми участниками «игры» – рассказчиком и слушателями). Миф – это древнейшая форма освоения мира, обобщающая в одном слове множественные конкретности жизни.
