Ужин был сервирован в просторной столовой. Поскольку за окнами сгущались сумерки, ярко горели магические кристаллы, что гроздьями висели меж окон. Во главе длинного, в три человеческих роста стола, сидел сам герцог, все так же небрежно одетый, в одной руке тонкостенный бокал с темным, как кровь, вином, в другой – развернутая газета. Другая газета лежала поверх тарелки, но Оттона, похоже, это ничуть не заботило. Солья тоже присутствовала, расположилась по правую руку от отца. Наряженная, словно кукла, вся в воздушных оборочках и в волосах белый кисейный бант. На миг наши взгляды встретились, и мне показалось, что дочь герцога чуть заметно кивнула, как будто мы с ней о чем-то сговорились. Впрочем, может, и сговорились.
Мне, судя по всему, предлагалось занять место по левую руку его светлости. А где же прибор для таинственного мага? Но я промолчала. Все это со временем выяснится, но раз уж Сарро почти напрямую попросил помалкивать, что ж, послушаю его.
Тем временем Оттон ле Ферн соизволил оторваться от газеты и посмотреть на меня.
– А, вот и вы, мисс Кромби! Присаживайтесь, не заставляйте ждать. Сарро, ты свободен на вечер, но к полуночи я тебя жду.
Я молча подошла и села на предложенное место. Уставилась в пустую тарелку, белую, с синей узорной росписью по краям. Я чувствовала, как тяжелый взгляд герцога скользит по мне – по лицу, по шее, еще ниже.
– Распустите этот ужас, что у вас на голове, – наконец скомандовал он, а Солья насмешливо фыркнула.
– Зачем, ваша светлость?
Оттон ле Ферн отложил газету, продолжая буравить меня взглядом.
– Затем, мисс Кромби, что я вам уже говорил раньше. Я люблю красивые вещи. Так что давайте порадуйте меня – или я вас вышвырну из-за стола.
Возможно, я должна была подняться и уйти. Но было что-то в Оттоне ле Ферне, что ломало, комкало волю, как Солья скомкала тот портрет, и я, покраснев еще больше, подчинилась. Медленно, одну за другой, выдернула шпильки, держащие волосы в узле, и медно-рыжая волна тяжело упала на плечи. В зале стояла мертвая тишина. А потом герцог хмыкнул.
– Ну вот, ничего страшного не случилось! Так гораздо лучше, мисс Кромби. Так вы больше похожи на очаровательную женщину, чем на иссушенную наукой грымзу. Впредь являйтесь ко мне вот так, договорились?
Я молча кивнула. Говорить просто не могла, меня жег стыд – и оттого, что подчинилась, и оттого, что снова сделалась красной, как вареный рак. Но взгляд Сольи я на себе почувствовала, быстро глянула на нее: на бледном кукольном личике девочки мелькнуло нечто похожее на жалость. Я снова уставилась в тарелку. Оттон ле Ферн позвонил в колокольчик, и тут же послышались шаги прислуги. Так начался мой первый ужин в замке.
Блюда, которые приносили, были великолепны. И хоть и не лез кусок в горло, я попробовала и жаркого с тушеными овощами под клюквенным соусом, и паштет, и сыр с белой плесневелой корочкой, совершенно мягкий внутри. Сыр подавали с белым виноградом, который я до этого видела исключительно на картинках. Оказалось вкусно.
Солья ужинала с аппетитом, я даже поразилась, как много может съесть такая худенькая девочка. Его светлость небрежно ковырялся в тарелке, прихлебывал вино и продолжал читать газеты, его взгляд скользил по напечатанным строкам, а на лице появилось спокойное, умиротворенное выражение. Потом он отложил газеты в сторону, оглядел нас.
– Ну что, мисс Кромби, как вам ужин? Надеюсь, лучше, чем в вашей этой дыре, как там она называется…
Я отложила вилку и нож и ответила со всем достоинством, на которое была способна в тот момент:
– Пансион Святой Матильды, ваша светлость. Ужин великолепен, вы очень щедры.
Ответ, казалось, вполне его удовлетворил.
Он отставил бокал, побарабанил пальцами по столу, затем спросил:
– Когда думаете приступать к занятиям?
– Полагаю, что завтра. Если ваша дочь соизволит…
– Еще как соизволит, – безмятежно ответил герцог. – Ты ведь не будешь меня позорить, Солья?
Девочка вздохнула, картинно закатила глаза.
– Отец, я буду прилагать все свое усердие.
– Хотелось бы… – Он задумчиво покачал головой и внезапно сменил тему разговора. – Вы читаете газеты, мисс Кромби?
