Лорд Байрон. Заложник страсти - страница 95
Взволнованные письма Хобхауса из Парижа почти убедили Байрона присоединиться к другу. Вероятно, ему помешали поехать лень, нехватка денег и раннее возвращение Хобхауса, хотя более серьезным препятствием могло быть неодобрение Аннабеллы. Когда в конце июля приехал Хобхаус, Байрон узнал, до какой степени окрепли с благословения английских тори реакционные силы во Франции. Свои чувства он отразил в суровых строчках, посвященных Людовику XVIII и Талейрану, описывая последнего как «живое свидетельство всех государственных измен, обмана и позора, которые только можно встретить в одном падшем человеке».
Родители Аннабеллы, которые были не в состоянии немедленно разрешить финансовые дела Байрона, поскольку поместье лорда Уэнтворта с предполагаемым доходом в 7000 фунтов в год пошло в уплату долгов, предоставили чете Байронов дом в Сихэме, чтобы избежать чрезмерных трат жизни в Лондоне и одновременно дать возможность Аннабелле жить с удобствами. Сами Ноэли (Милбэнки переменили имя в соответствии с завещанием лорда Уэнтворта) должны были переехать в поместье Керкби-Мэллори в графстве Лестершир. Это решение, принятое в начале июля, полностью устраивало Аннабеллу. Она знала, что они живут не по средствам, и боялась соблазнов, подстерегающих Байрона в столице. Особенно ее огорчали его участие в театральных делах, общение с Дугласом Киннэрдом и другими жизнерадостными друзьями и близкое знакомство с актерами и актрисами. Однако именно эти занятия, помогающие Байрону отвлечься от запутанных денежных дел, удерживали Байрона, и он с неохотой покидал Лондон.
Наконец Байрон убедил Хэнсона выставить Ньюстед и Рочдейл на аукцион в конце июля. Аукционист предпринял попытку продать поместья 28 июля в Гаррауэе. Хобхаус сопровождал Байрона на аукцион, «где Ньюстед был продан за 95 000 гиней в первом лоте. Первое предложение составляло 70 000 гиней. Байрон очень недоволен». Рочдейл был также продан всего за 16 000 фунтов.
Хобхаус стал свидетелем растущего отчаяния Байрона. Однако он замечал: «Невозможно для семейной пары жить в большей гармонии. Некоторые его друзья опасались, что его светлость слишком привязан к леди Байрон и что редкие разлуки, поскольку они никогда не расставались, окажутся более благоприятными для их счастья». Можно с уверенностью сказать, что образ Августы уже не тревожил Аннабеллу в то время, потому что, когда Байрон составил новое завещание, подписанное 29 июля 1815 года, с условием, что доход от поместья после выплаты 60 000 фунтов по брачному договору леди Байрон перейдет к его сестре и ее детям, Аннабелла написала Августе, что «он поступил именно так, как нужно было поступить».
К концу августа Байрон был на пределе. Человеку, привыкшему сорить деньгами, было невыносимо слышать угрозы кредиторов и не иметь возможности достать денег. Он решил снять напряжение, нанеся визит Августе, и сознание того, что он не должен оставлять беременную жену наедине с неразрешенными финансовыми делами, заставило его «вести себя по отношению к ней жестоко» все четыре дня до отъезда. Однако впоследствии она вспоминала: «Уезжая, он попросил у меня прощения полушутя-полусерьезно, но доброе слово от него было слишком бесценно, чтобы вдаваться в его тон». Их переписка носит характер нежного взаимопонимания, что вполне естественно для Байрона в те дни, когда ничто его не тяготит.
Аннабелла вспоминает, что «Байрон вернулся из Сикс-Майл-Боттом ласковый ко мне, но обиженный на Августу», которая защищала Ноэлей, несмотря на его постоянные оскорбления. В последующие недели настроение Байрона было переменчивым, доброта, жалость или раздраженная суровость к жене делали его непредсказуемым. Нежелание уезжать в Сихэм объяснялось растущим презрением Байрона к родителям жены за их провалившуюся попытку оказать ему помощь, когда он особенно в ней нуждался, а также постоянным нежеланием Байрона видеться с ними и его растущим интересом к театральным делам. Кроме фиглярства и заигрывания с актрисами, Байрон занимался и более серьезными вопросами, связанными с подбором подходящих пьес и первоклассных актеров.
