Будучи избалованным ребенком, Каролина воображала, что можно играть с огнем и не обжечься. Она хотела полностью подчинить Байрона своей воле, как подчиняла весь свет. Единственный раз в своей жизни Байрон не удовольствовался легким флиртом, а полностью завоевал сердце своей возлюбленной, хотя часто сожалел о том, что совершил и что было предначертано ему судьбой. В течение нескольких недель политическая карьера Байрона, его успех в обществе, который вначале так много значил для него, даже литературная репутация – все было поставлено под удар из-за этой безумной любви. Вскоре он понял, какой опасный дикий дух выпустил на свободу, когда заставил быстрее забиться сердце этого «несносного ребенка». Каролина говорила Медвину: «Байрон не притворялся: он любил меня так, как никто еще не любил ни одну женщину». Он разбудил ее чувства, и она уже не могла забыть его.
Экзальтированность Каролины не знала границ. Если бы их роман продолжался тайно, ни один человек не выразил бы своей озабоченности. Сама леди Мельбурн давно была подругой лорда Эгремонта, на которого, как говорили, был похож Уильям Лэм, ее второй сын и муж Каролины, а связь леди с принцем Уэльским, возможно, была причиной участия, которое принимал принц в ее сыне Джордже. Леди Мельбурн не притворялась, что она добродетельнее других, и все же ее раздражали несдержанность и неуместное поведение Каролины. Леди Бессборо и сама в юности характером напоминала свою дочь, но, несмотря на это, строго следовала нормам общественной морали и скрывала свою связь с лордом Грэнвиллом Левесоном Тауэром. Ее последняя связь с Шериданом чуть не превратилась в скандал по причине горячности любовника (он сказал ей, что даже через крышку гроба будет взирать на нее).
Однако именно сам Байрон предложил весьма скандальный выход из положения, побег, возможно зная или надеясь, что Каролина не осмелится порвать со своим благополучным мирком, или желая проверить, бросит ли она своего мужа ради него.
В то время как страсти были накалены до предела, но ничто не предвещало бури, Байрон снова обратился к политике. Поглощенный увлечением Каролиной и успехом «Чайльд Гарольда», он забросил свои «парламентские обязанности» после первой речи в феврале. Байрон был в палате два раза в марте и три – в апреле. Его понятие о политической жизни состояло в том, что оратор с независимыми либеральными или радикальными взглядами должен доносить до публики свое мнение, чтобы пробудить брожение умов своим красноречием и благоразумием. У Байрона не хватало смелости присоединиться к лидерам вигов, но он также не мог пойти на компромисс или осторожничать, чего придерживались даже самые радикальные политики.
21 апреля Байрон вновь выступил с речью по поводу требований католиков – первой важной темой обсуждения в парламенте после утверждения указа, направленного против разрушителей станков. Ирония Байрона настраивала на пробуждение в сердцах жалости к угнетенным людям, ирландским католикам. Он закончил свою речь дерзким предположением о том, что сам Наполеон был бы благодарен за борьбу Англии с освободительным движением католиков: «На основе вашей тирании Наполеон надеется построить свою собственную».
В целом эта речь оказалась более вызывающей и своевольной, хотя и менее логичной, чем речь в защиту разрушителей станков. Хотя пэры вежливо выслушали находящегося в расцвете славы автора «Чайльд Гарольда» – не в пример выступлению порывистого, никому не известного молодого лорда, впервые ораторствовавшего несколько недель назад, – речь не произвела на них большого впечатления. Однако голоса Байрона хватило, чтобы утвердить предложение. Позднее он вспоминал, что «мне пришло спешное предложение на бал, которое я с неохотой отклонил, чтобы принять участие в освобождении пяти миллионов человек». Но после этого его интерес к парламентским дебатам начал убывать.
Критическая статья о «Чайльд Гарольде» явилась настоящим бальзамом авторскому самолюбию. Даже Джеффри похвалил поэму в «Эдинбургском обозрении», а когда Байрон написал ему письмо с извинениями за несправедливые нападки в «Английских бардах…», Джеффри намекнул на убедительные доказательства того, что не он автор отзыва на «Часы досуга». Байрон был рад закопать топор войны.
