Он шлепнул себя по блестящему черепу в каком-то невероятном экстазе, опустился на колени и вскинул вверх руки, как будто его сразили выстрелом в спину, словно в каком-нибудь фильме про войну во Вьетнаме.
Британия обрела нового героя — дважды золотого медалиста в беге на длинные дистанции. На следующий день все газеты вышли с портретом Мо на первой полосе: он или танцует свой «мобот» — руки на голове в форме буквы «М», или позирует с Усэйном Болтом. Попросите большинство британцев назвать ярчайший момент Игр 2012 года, и они назовут победу Мо — «момент Мо».
Люди любят его и тепло говорят о его открытости, скромности и искренности.
Когда я пишу эти строки, его огромное фото сверкает улыбкой с лондонских билбордов — корпорации поздравляют себя с правильным выбором объекта спонсорства и продают с ним все, что им нужно продать. Сейчас тем более странно вспоминать, что во время подготовки британской команды к Играм именно ему нанесли особенно грубое и гадкое оскорбление.
Некоторые газеты обозвали его «фальшивым британцем». Он, видите ли, родился в Сомали — как будто это лишает его права бежать за британскую команду Одна газета в марте 2012 года даже напечатала заметку под заголовком «Фальшивые британцы оскорбляют наши Игры». Эта газета написала, что всего их 61 — «фальшивых британцев», включая Мо Фараха и всех других рожденных за пределами Великобритании.
Само понятие «фальшивый британец» какое-то странное. Разве то, что вы родились за границей, делает вас «фальшивым»? Тогда 40 % жителей Лондона фальшивые. А в таких графствах, как Вестминстер, Ньюэм и Брент, людей, рожденных за границей, почти 50 %. Так что обвинение это абсолютно идиотское, а в случае Мо Фараха — просто смешное. Да, он родился в Могадишо в 1983 году, и действительно, когда он приехал сюда в возрасте 8 лет, не знал ни слова по-английски и не умел ни читать, ни писать в общем-то ни на каком языке. Правда и то, что его счастливая физиономия с выпученными от восторга глазами вызвала крики радости не только в Британии, но и по всему Сомали.
Его мать, и братья, и еще куча родственников все еще живут там — они живут в такой глуши в Северном Сомали, что в день его победы им пришлось пройти пешком шесть с половиной километров по саванне в поисках ближайшего телевизора. Но, когда он принимает вас у себя в квартире в Теддингтоне, он говорит не на каком-то сомалийском диалекте, а на самом что ни на есть чистом лондонском английском языке.
Мы сидим с ним на диване, глядя сверху на Буши-парк — удобное место для его тренировок, — а его жена Тания готовит нам чай. Его приемная дочь Рианна крутится вокруг, снимая все происходящее на видео, а два крошечных младенца спят в плетеных колыбельках. Это близнецы Айша и Амани, которые родились сразу после его двойного золотого успеха, — они спят с обманчивым спокойствием младенцев. Мо только оторвался от игры в футбол на PlayStation — он завзятый болельщик «Арсенала».
На нем футболка и тренировочные штаны, его босые бледные ноги — как на картинах Эль Греко — ступают по ковру. Он рассказывает мне свои смутные воспоминания о детстве в Сомали, о гражданской войне между севером и югом.
«Это одна страна, одна религия, один язык, но беда в том, что люди не образованны. Как ты знаешь, в Африке почти везде для людей важно их племя. Вражда племен приводит к войне».
Он говорит, что может отличить людей с севера или юга Сомали по внешнему виду. Не по зубам — у многих сомалийцев, как и у него, характерные большие резцы, — а по цвету кожи. Он вспоминает, как бегал по улицам Могадишо, пока не началась война и город стал небезопасным для северян. Они уехали в Джибути, а потом его отец — специалист по информационным технологиям — перебрался в Лондон и поселился в западной его части.
В школе Мо было непросто — ведь он не знал английского. Когда он слышал, как мальчишки кричат: «А ну! Давай!» — он думал, что это такое приветствие, и не знал, что так обычно лезут в драку Как-то раз юный Мо, желая присоединиться к игре, крикнул группе мальчишек: «А ну! Давай!»
Его тут же поколотили.
