Мощная эскадра английского Канала, а именно так на Острове называли Ла-Манш, из двух десятков новых линейных кораблей была быстро перетоплена врагами. Они выставили против нее всего пять чудовищных монстров в сопровождении полудюжины мелких, но чрезвычайно опасных тварей, вооруженных самым подлым оружием, которое помог создать благоволящий к московитам владыка преисподней — без его участия тут никак не обошлось!
Английские линкоры, пораженные «копьями сатаны», тонули очень быстро, будто слепые щенята в бадье, когда лорд их собственной рукою выбраковывал, как негодных.
— Прах подери!
Впервые за эти дни у Питта-младшего сжалось в недобром предчувствии сердце. Премьер-министр с пронзительным пониманием в душе осознал, что противопоставить дьявольскому оружию русских Англия не сможет ничего. А чтобы дать достойный ответ, просто не хватит времени, хотя за последний год сделано много.
Союзный русско-французский флот занял порты юго-восточного побережья, и теперь войска захватчиков движутся на Лондон, и это при том, что десантные флотилии продолжают активно курсировать между берегами и перевозить через Па-де-Кале все новые и новые подкрепления, которые и решат вскоре судьбу войны.
— Бог мой… — Уильям Питт сглотнул. В мозгу отчетливо билась мысль — «Если адмирал Кальдер не разгромит в Канале транспорты, то Лондон неизбежно падет! Имеющимися силами генерал Артур Уэлсли обещал разбить только авангард оккупационной армии, но никак не ее главные силы!»
Вся надежда у Питта оставалась только на эти семь линкоров — последний довод Британии. Хотя еще мог подойти и Коллингвуд от Гибралтара, но на столь скорую помощь премьер-министр не надеялся и с отчаянной просьбой в глазах посмотрел на висящее на стене распятие, тихо обращаясь к небесному покровительству:
— Защити и спаси Англию!
Ла-Манш
— А-а-а!!! — Петр кричал от боли, катаясь по чему-то твердому, чувствуя, как чьи-то руки хватают его за плечи, стараясь приподнять и держать на весу. Невероятным усилием он открыл веки, понимая, что уже пробудился от кошмарного сна. По мозгу тут же ударил страшный грохот, такой сильный, что ему показалось — еще немного, и лопнут барабанные перепонки.
В тусклом свете знакомых корабельных керосиновых ламп он увидел склонившееся над ним лицо Аракчеева и какие-то другие, незнакомые, во флотских робах. Они что-то говорили, кричали, но он никак не мог их расслышать, все заглушал чудовищный грохот. А еще Петр увидел, как у больших пушек суетились канониры, накатывая орудия к раскрытым портам, высовывая стволы мощных пушек через броневые амбразуры.
С лязгом открывались замки, и суетящиеся канониры моментально задвигали в каморы тяжелые ядра, вслед за которыми следовали большие, упакованные в шелк пороховые картузы.
Петр сглотнул, в ушах отозвалось болью, и, преодолевая ее, император еще несколько раз судорожно дернул кадыком. Неожиданно матросы радостно закричали, и он расслышал эти полные ликования крики:
— Второй!
— Взорвался, сука!
— Второй готов!!!
«Мама мия! Там бой вовсю идет! Вот тебе и янычары с бревном. Это ж ядра в каземат попадают!»
Мысль не успела пролететь в голове, как броню потряс новый удар, от которого гром и вибрация прошли по всему телу. Аракчеев упал, повалились и матросы.
Императору повезло: он падал уже на них сверху, на мягкое, успев заметить, как от пушки отшвырнуло матроса, зажимающего уши ладонями. В царящих внутри сумерках Петр разглядел черные струйки, потекшие между пальцев, и внимательно бросил взгляд на свое окружение. К своему удивлению, увидел такие же потеки у многих матросов.
«Твою мать! Я и не думал, что на этих бронированных корытах страшно воевать. Они же тут все контуженные! А это их второй бой меньше чем за сутки, а я еще с наградами пожмотился!»
Попеняв и выругав самого себя, Петр кое-как встал с копошащейся под ним кучи и бросился к пушке, которая произвела выстрел и немного откатилась, сдерживаемая толстыми канатами и листовыми пружинами, выполнявшими роль противооткатного устройства.
Оттолкнув в сторону стоявшего на коленях матроса, что с искаженным лицом орал от непереносимой боли, сжимая ладонями виски, Петр подхватил выпавший из его рук пороховой картуз, мимолетно удивившись тяжести. Ему показалось, что заряд весит не менее полупуда, — с усилием запихнул его в зев каморы, едва успел убрать руки. Тяжелый орудийный замок лязгнул, чуть не отдавив ему пальцы.
