Рукопожатие.
Гумберт. Здравствуйте. Позвольте, я объясню ситуацию.
Шарлотта. Да, мне все известно. Проходите.
Гумберт и Шарлотта входят в гостиную.
Яванскими жестами она предлагает ему выбрать себе место. (NB.: в последней сцене пьесы эти жесты повторит Долли Скиллер.) Они садятся.
Шарлотта. Давайте познакомимся, а потом я покажу вам вашу комнату. Я курю только «Дромки».
Гумберт. Спасибо. Я не курю.
Шарлотта. Что ж, одним пороком меньше. А я вся состою из маленьких грехов. C'est la vie. (Закуривает.) Вам правда удобно в этом старом кресле?
Он вынимает из-под себя старый теннисный мяч.
Гумберт. О, вполне.
Шарлотта (забирая у него мяч). Мне кажется, мистер Гумберт, что у меня есть именно то, что вы ищете. Вы ведь намерены провести в Рамздэле все лето?
Гумберт. Не уверен в этом. Нет, не могу сказать. Дело в том, что я был очень болен и приятель посоветовал мне Рамздэль. Я представлял себе просторный дом на берегу озера.
КИНОАППАРАТ тем временем иронично инспектирует различные щели и трещины комнаты.
Шарлотта. Ах да, озеро всего в двух милях от моего просторного дома.
Гумберт. Да, конечно. Но я воображал себе виллу, белые дюны, рябь озера в двух шагах, череду утренних купаний.
Шарлотта. Если честно, между нами, из особняка Мак-Ку, хотя, возможно, он немного новее моего, совсем не видно озера, да, совсем. Нужно пройти два квартала, чтобы увидеть его.
Гумберт. О, я не сомневаюсь, что там могли быть некоторые недостатки, что-то могло бы меня разочаровать. Но я имел в виду, что я следовал вполне определенной мечте, что мне подойдет не всякий дом, а тот самый дом.
Шарлотта. Мне жаль Мак-Ку, но им не следовало обещать так много. Что ж, я могу предложить вам благоприятное окружение в очень изысканном районе. Если вы играете в гольф, а я уверена, что играете, то от нас практически в пешей доступности расположен загородный гольф-клуб. И мы весьма интеллигентны, да, сэр. Вы ведь профессор литературы, не так ли?
Гумберт. Увы, да. Мне предстоит в следующем учебном году преподавать в Бердслее.
Шарлотта. В таком случае вам, конечно, хотелось бы выступить в нашем клубе, членом которого я с гордостью состою. В прошлый раз у нас выступала профессор Эми Кинг, очень стимулирующий наставник, рассказывала нам о докторе Швейцере и докторе Живаго. А теперь давайте посмотрим на ту комнату, уверена, она вам понравится.
Шарлотта и Гумберт на верхней площадке.
Шарлотта. Это то, что можно назвать полустудией или практически полустудией.
Она быстро прикрывает дверь в комнату Лолиты и отворяет дверь напротив.
Шарлотта. Вот, пожалуйста. Не правда ли, милая книжная полка? Взгляните только на эти колониальные подставки для книг. А в тот угол (задумчивая пауза, локоть упирается в ладонь) я поставлю наш второй радиоприемник.
Гумберт. Нет, нет, пожалуйста, не надо радио.
Он морщится, увидев на стене репродукцию «Крейцеровой сонаты» Ренэ Принэ — унылая картина, на которой взъерошенный скрипач пылко обнимает свою белокурую аккомпаниаторшу в тот момент, как она встает из-за рояля, все еще касаясь клавиш своими липкими девичьими пальцами.
Шарлотта. А этот ковер мистер Гейз и я купили в Мексике. Мы отправились туда в свадебное путешествие. Это было — дайте подумать — тринадцать лет назад.
Гумберт. Примерно столько же лет назад я женился.
Шарлотта. О, вы женаты?
Гумберт. Разведен, мадам, благополучно разведен. Шарлотта. Где это было? В Европе? Гумберт. В Париже.
Шарлотта. Париж, должно быть, восхитителен в это время года. Мы с мужем, кстати сказать, собирались в Европу незадолго до его смерти — после трех лет счастливой семейной жизни. Он был обаятельный человек, очень цельная натура. Вы бы с ним нашли общий язык. А здесь —
Гумберт открывает дверь в чулан. Раскрашенная складная ширма падает на него. На ней повторяется изображение нимфетки в трех видах: 1) пристально смотрящей поверх черного газового веера; 2) в черной полумаске; 3) в бикини и смешных арлекинских очках. В ткани ширмы прореха.
Шарлотта. Ох, простите. Мы купили ее в местном магазине, чтобы дополнить нашу мексиканскую обстановку, но она не подошла. Я скажу Лолите, чтобы она забрала ее в свою комнату. Она ее обожает.
