– Магия живет во всем на нашей планете. Волшебство – это энергия, и она есть и в воздухе, и в земле, и в тебе, и во мне. Некоторые появляются с врожденными способностями управлять этим даром. – Силуэт у окна стал понемногу тускнеть, края изображения сворачивались, как бумага в огне. Локи обернулся к женщине за туалетным столиком. Ее глаза все так же были устремлены на него. – Я расскажу твоему отцу, что стану учить тебя. Однако предмет наших занятий останется строго между нами.
Локи ошарашенно смотрел на мать, не зная, что ответить. Для него Один и Фригга всегда были единым целым, идеальным союзом. Мягкость матери сглаживала боевую жесткость отца. Она поддерживала супруга. Он с ней советовался. Они вместе принимали решения, и их мнение и политика становились только крепче от взаимной поддержки.
Однако Фригга не принадлежала его отцу как вещь. Она была сама по себе.
– Волшебные силы Асгарда влечет к тебе, – продолжила она. – Этого ты изменить не в силах. Научиться управлять этими силами можно точно так же, как мы укрепляем мышцы упражнениями или тренируем память, повторяя одно и то же. Однако самое важное искусство состоит в том, чтобы подчинить себе магию. Взять над ней верх, а не пасть ее рабом. – Фригга встала и протянула сыну руку. – Я научу тебя этому искусству. Мне давно следовало это сделать.
Локи не принял ее руки.
– Не этому ли Карнилла должна была научить Амору?
Рука Фригги упала.
– Амора совсем другая. Твой отец и Карнилла опасались, что ее магия слишком велика и управлять ею будет слишком трудно. Один отправил ее в темницу не из-за мимолетного каприза. Это давно было решено. А последние события только убедили его – пора действовать.
Локи с трудом сглотнул подкативший к горлу ком. Вина и раскаяние душили его, горло горело огнем.
– Что с ней будет?
– Решать твоему отцу и Карнилле.
– А что будет со мной?
Он хотел было спросить: «Какое наказание ждет меня?», но вопрос прозвучал даже горше, чем он ожидал. «Что будет со мной? Со мной и с магией, которой я обладаю?» Что случится, если он воспротивится магии? И еще более важный вопрос: что, если он не будет против?
Фригга легко коснулась его щеки кончиками пальцев.
– Терпение, сын мой.
Для суда над Аморой Один не стал собирать королевский двор. У трона стояли только Фригга, Карнилла, Тор и Локи. Стражи привели девушку, ее руки были скованы за спиной. На Аморе было то же платье, в котором она пришла на пир, только выпачканное в пыли и крови после битвы в сокровищнице. Длинные локоны девушки спутались и неопрятно повисли.
Локи не знал, зачем его позвали на судилище, но время от времени ловил себя на том, что в любую секунду готов отразить удар. Возможно, его накажут вместе с Аморой. Или Один решил показать сыну, что он может сделать с ним, предупредить. Цепи на лодыжках бывшей ученицы чародейки мелодично позвякивали, как будто она надела драгоценности. С ее лица так и не вытерли кровь. И синяки не залечили.
Один не встал с трона, когда солдаты остановились у подножия. Только крепче сжал в руке Гунгнир. Карнилла, стоявшая по левую руку от правителя, пристально смотрела на Амору, напряженно стиснув губы. Под короной из темных кос, обвивавших голову, чародейка казалась бледнее обычного.
– Амора из Норнхейма, – произнес Один громко и отчетливо, как всегда говорил на больших собраниях, хотя сейчас в зале собралось совсем мало слушателей. В отзвуках прокатившегося эха зал показался совсем пустым. – Ты обвиняешься в измене, краже, уничтожении священной реликвии и ограблении. Желаешь ли что-нибудь сказать в свое оправдание?
Не поднимая склоненной головы, Амора ответила:
– Вы повторяетесь, государь.
Локи почувствовал, как рядом напрягся Тор. На лбу Одина собрались морщины.
– Что ты сказала?
– Кража и грабеж – это одно и то же, не так ли, Ваше Величество? – спросила Амора. – Похоже, вы намеренно расширяете список моих прегрешений, добавляя синонимы.
– Молчать!
Локи ожидал, что этот приказ выкрикнет Один, но голос возвысила Карнилла. Амора опустила голову ниже. Чародейка, громко шелестя юбками при каждом шаге, приблизилась к бывшей ученице.
