Шутник. Раньше, услышав от Аморы это прозвище, Локи краснел. А теперь это была их тайна, только Амора звала его так. «Если я Шутник, то ты Колдунья», – ответил он, впервые услышав это прозвище, и с удовольствием улыбнулся ее растерянности. Амору почти невозможно было застать врасплох, она никогда не показывала слабости.
«Колдунья? – радостно переспросила она тогда. – Это куда лучше, чем Ведьма, правда?»
Амора помолчала, глядя Локи в глаза.
– Задавай свой вопрос, – сказала она, почти касаясь руки Локи. – Я постараюсь ответить.
Он не знал, как лучше сформулировать. Выговорить что-то вроде: «Как ты считаешь, я похож на того, кто ускорит приближение конца света? Предначертано ли мне судьбой восстать против Асгарда? Если я узнаю ответ, смогу ли я изменить судьбу, или что ни делай, ничего не изменишь?»
Так что Локи просто спросил:
– Как ты считаешь, отец когда-нибудь возведет меня на престол?
– Никогда, если ты не изменишь прическу, – ответила она.
Локи в отчаянии закатил глаза.
– Амора!
– Нет, правда, если тебя подстричь и научить по утрам причесываться, из твоей шевелюры вполне можно сотворить что-нибудь стоящее. – Она игриво растрепала заправленные за ухо Локи темные пряди. – Думаешь, твой отец стал бы королем без своей шикарной бороды?
– Пожалуйста, не произноси слово «шикарный», если речь о моем отце. Не могу этого слышать.
Амора не перестала насмешливо ухмыляться, однако черты ее лица смягчились. От ее ласкового взгляда Локи стало теплее. Пусть бы она коснулась его еще разок, подергала за волосы. Да пусть растреплет хоть всю шевелюру!
– Если твой отец не назначит тебя наследником, значит, он просто глупец, – сказала она.
– Думаешь, мой отец глуп?
Амора было засмеялась, но при этом так крепко сжала губы, что смех получился больше похожим на фырканье.
– Ты очень умный.
– Бывает.
– И часто. Даже слишком.
Локи заметил прилипший к колену листок и попытался его смахнуть. Ему это не удалось – малыш приклеился к брюкам чем-то вроде смолы и отказывался падать на землю. Щелкнув пальцами, Локи наслал на одинокий листок порыв ветра, чтобы сдуть упрямца, однако не рассчитал силу заклинания, и вихрь разметал локоны Аморы и сдул черные пряди Локи с лица. Локи наморщил нос. Распределять волшебную силу у него пока получалось плохо, ведь из-за запретов Одина он очень редко прибегал к магии.
– Ты невысокого мнения о моем отце, – произнес Локи.
– Я просто стараюсь о нем не думать, насколько это вообще возможно, – ответила Амора, перебрасывая длинные пряди на плечо и расчесывая их пальцами. – А почему ты вдруг задал мне этот вопрос?
– Да так. – Локи привалился к камню за спиной. – Мысли всякие бродят.
– Это прелестно. Когда ты погружаешься в раздумья, у тебя между бровями даже морщинка появляется.
Амора коснулась пальцем его переносицы.
– Хватит, – он оттолкнул руку девушки, но та лишь рассмеялась. – Ты видела Карниллу после церемонии с Зеркалом?
– Нет. Разве она не с твоим отцом?
– Они вернулись на пир.
Амора провела рукой по коленям, разглаживая брюки.
– А почему ты спрашиваешь? Разве она должна мне о чем-то рассказать?
– Я знаю, что мой отец узрел во Всевидящем Оке.
Амора жадно взглянула ему в лицо.
– Расскажи.
Локи только сильнее уперся ногами в пыль, глядя, как поднимаются у каблуков крошечные облачка. Амора уткнулась носком своего ботинка в сапог Локи.
– Расскажи-и-и-и, – протянула она.
– Он увидел одного из своих сыновей во главе армии, восставшей против Асгарда! – выпалил Локи. Он именно это и собирался сказать, но без этого грубого волнения. – Он полагает, что это Рагнарек.
Локи ожидал бурной реакции, однако Амора даже не переменилась в лице.
– Которого из сыновей? – безучастно уточнила она.
– Он не сказал.
– Но ты считаешь, что догадался.
– Тор уверен, что речь обо мне.
Амора сжала тонкими пальцами травинку, и та рассыпалась в прах.
– С каких это пор ты веришь тому, что несет Громоголовый?
– Не называй его так.
Локи и сам не знал, почему бросился защищать брата, после всего что тот только что наговорил. Наверное, потому что предпочитал сам насмехаться над Тором, не передавая этой чести никому другому.
