Рита тяжело вздохнула. Она знакома с этим человеком всего несколько минут, а он уже безумно ей надоел. Прав был Сережка, зря она затеяла эту встречу.
— Вам неинтересно, как живет ваша дочь? — пробормотала она.
— Я уверен, что она живет хорошо, просто отлично.
— Откуда у вас такая уверенность?
— Потому что она с матерью. А если бы ее матери там не нравилось или не устраивал бы ее новый муж, то она бы нашла способ сообщить мне об этом. Или вернулась бы и снова начала бы звонить по телефону и надоедать просьбами о деньгах. Если ее нет — стало быть, там, во Франции, ей нравится, и мои заботы ей не нужны.
— Ей — не нужны, а дочери? Вы совсем не скучаете по девочке? — настойчиво спрашивала Рита.
Что-то дрогнуло в его лице, он снял очки и начал протирать их безукоризненно чистым носовым платком.
«Мама Светлана Федоровна», — вспомнила Рита, отметив чистоту платка. Глаза Евгения без очков казались больше, но взгляд был отрешенный и какой-то беспомощный.
«Близорукость, — поняла Рита, — как бы у Ляльки не проявилась она с возрастом…»
— Моя бывшая жена превратила мою жизнь в ад, — медленно заговорил Евгений. — Она настраивала дочку против меня и моей мамы, не давала нам встречаться.
«Врет! — подумала Рита. — Маринка не могла так делать, у нее характер, конечно, взбалмошный, но далеко не стервозный. Это небось свекровь там руку приложила».
— И тем не менее, — продолжал Евгений, глядя куда-то вдаль, — я был прошв их отъезда. Я имею право видеть дочь. Я так и сказал Марине. Но она не послушалась. Она увезла ее тайком, даже попрощаться не дала мне с Лялькой.
— Слушайте, что вы мне вкручиваете! — не выдержала Рита. — Во-первых, Марина никогда бы так не сделала, она даже к нам приезжала с дочкой, чтобы проститься. А уж не дать ребенку повидать отца родного перед отъездом — этому я никогда не поверю! А во-вторых, если бы вы не захотели, то они никогда бы не уехали. Потому что при выезде французское консульство требует разрешение на поездку от отца ребенка.
Разрешение должно быть с подписью и заверенное нотариально! И не говорите мне, что не давали такого разрешения!
— Что вы говорите? — Евгений поглядел на Риту поверх очков. — Вы уверены?
— Пойдите сами в консульство и прочитайте! Там правила висят на дверях! Хватит валять дурака! Отвечайте, куда она уехала, кто ее пригласил. Фамилию и адрес этого человека вы должны знать!
— Но я ничего не знаю, — промямлил Евгений.
«Господи, это надо уж совсем рехнуться, чтобы выйти за такого замуж! Куда Маринка только смотрела?»
— Значит, ее уволили с работы, и жить стало не на что. А вы давали деньги только на Ляльку, да и то немного, мне Сережка рассказал.
— Я не сын Рокфеллера, — огрызнулся Евгений, — у меня, между прочим, еще мать-пенсионерка на содержании…
Рита представила, как жила Маринка последнее время перед отъездом. Отложенных денег у нее не было, она никогда не умела копить впрок, за что тетя Люба очень ее осуждала. Работы тоже было не найти — все же ей далеко за тридцать. Убавляй, не убавляй возраст, а при поступлении на работу паспорт требуют. Специальности никакой, а девочкой на побегушках не возьмут — старовата. Да она и сама не пошла бы — зарплата маловата, а Маринке нужно было семью кормить.
Разумеется, она нервничала, наверняка пыталась искать помощи у этого типа, что сидит сейчас рядом с Ритой и делает вид, что наслаждается майским вечером. И никакой поддержки от него не получила — ни материальной, ни даже моральной. А когда ей показалось, что выход найден, что можно уехать в Европу и все начать сначала, бывший муженек, видите ли, уперся рогом и ни в какую не давал разрешения на поездку. Интересно все же, каким образом Маринка его обошла?
Как видно, мысли Евгения текли в том же направлении, потому что он вдруг повернулся к Рите весьма проворно.
— Ну хорошо, — внезапно в его глазах мелькнула искра озарения, — так или иначе, но она уехала во Францию. И что теперь?
— А то, что мне очень не нравится вся эта история с ее отъездом. Вас не волнует, что она не писала оттуда? — Евгений пожал плечами. — Но она не написала даже родному сыну!
