Бухарин сам говорил о себе, что он только теоретик и самый никудышный организатор во всей партии. Однако и в теории Бухарин был большим путаником. Как отмечал Ленин в своем завещании, теоретические воззрения Бухарина “очень с большим сомнением могут быть отнесены к вполне марксистским, ибо в нем есть нечто схоластическое (он никогда не учился и, думаю, никогда не понимал вполне диалектики)”, Но лучше всех характер Бухарина понял и описал Троцкий: “Свойство этого человека таково, что он всегда должен опираться на кого-либо, состоять при ком-либо, прилипнуть к кому-либо. В такие периоды Бухарин является просто медиумом, через который говорит и действует кто-то другой. Но надо не спускать с медиума глаз, иначе он незаметно для себя подпадет под прямо противоположное влияние.., и начнет поносить своего идола с той же беззаветной восторженностью, с какой только что превозносил. Я никогда не брал Бухарина слишком всерьез и предоставлял его самому себе, а это значит – другим. Бухарин стал после смерти Ленина медиумом Зиновьева, затем Сталина” (Моя жизнь, т.I, с.311).
В.Астров, сам входивший в окружение Бухарина. описывает в своей автобиографической книге “Круча” впечатления от первой встречи со Сталиным. Впечатления эти выражены в словах “Бухарин перед ним просто мальчик”.
Живые свидетельства тех лет лучше помогут нам разобраться, кто какую роль играл, чем измышления американского профессора, рожденные в тиши библиотек бездарной от своего благополучия страны.
Интересные личности появились в 1924 году и среди кандидатов в члены Политбюро. В кои-то веки дослужился до этого ранга Дзержинский. Почему-то от общего внимания ускользает тот факт, что Ленин, охотно пользуясь услугами Дзержинского для грязных дел, и близко не подпускал его к Политбюро, но Троцкий специально подчеркивает это обстоятельство в своей книге о Сталине (т.II, с.197) и рассказывает, как Дзержинский жаловался ему, что Ленин не считает его политической фигурой. Под влиянием этой обиды, утверждает Троцкий, Дзержинский и взял сторону Сталина, с которым они вместе ездили в Вятку в 1919 году. В 1921 году Сталин ввел Дзержинского в свое Оргбюро, хотя Дзержинский, по словам Троцкого, “не был организатором в широком смысле слова”. Однако обида Дзержинского как-то не вяжется с характеристикой, данной Троцким этому деятелю ранее, в 1930 году, в “Моей жизни”, а там говорится (т.II, с.225,226), что Дзержинский и “сам не считал себя политиком”, “Политически Дзержинский всегда нуждался в чьем-нибудь непосредственном руководстве. В течение долгих лет он шел за Розой Люксембург”, Здесь Троцкий совсем уж низводит Дзержинского на роль товарища Копенкина из “Чевенгура” с его зашитым в шапке портретом. Следуя за Розой, как за лидером, Дзержинский знал о ней, похоже, не больше Копенкина, Сама себя Р.Люксембург оценивала не очень высоко и признавалась в минуты откровенности: “Я только по недоразумению верчусь в водовороте мировой истории, в действительности же рождена для того, чтобы пасти гусей” (цит.соч., т.I, с.232).
Что за гусь Дзержинский, Ленин, надо думать, знал лучше других. В этой связи вспоминается одно таинственное место из воспоминаний Горького о Ленине. В них говорится, что отзыв Ленина о Троцком “с нами, а не наш” был повторен по отношению к еще одному человеку, тоже очень крупному, умершему вскоре после Ленина. Фигура умолчания наводит на мысль о том, что эти слова относились к какой-то канонизированной фигуре, назвать которую прямо было и невозможно, и небезопасно. Вскоре после Ленина умерли Ногин (1924), Фрунзе (1925), Красин (1926) и Дзержинский (1926). Больше всего указаний на то, что речь в данном случае шла именно о Дзержинском.
Мать “железного Феликса” была ярой польской националисткой и католичкой и в соответствующем духе воспитала своего сына (см. А.Хацкевич. Солдат великих боев. Минск, 1965, с.7). Дзержинский, таким образом, вырос в атмосфере русофобии, в семье, где испытывали отвращение даже к русскому языку, и этим объясняются не только неправильности выговора шефа ВЧК, но и многое в его поведении в те годы, когда Россия была отдана ему на растерзание.
