После этого Зиновьев и Каменев перенесли свой гнев на Бухарина, которого начали обвинять в кулацком уклоне. Н.Попов в своей “Истории ВКП(б)”, написанной 1926 году, критиковал тогда Зиновьева и Каменева за то что, следуя их предложениям, партии оставалось только брать курс на раскулачивание, что вопиющим образом расходилось с постановлениями ХIV партконференции подразумевало полный поворот партийной политики деревне на 180 градусов. Бедный Попов не подозревал что всего через несколько лет Сталин совершит такой по ворот и, избавившись от Зиновьева, будет проводить зиновьевскую политику и бить зиновьевскими тезисами Бухарина.
Пока же, в конце 1925 года Зиновьев и Каменев возглавили так называемую новую оппозицию вместе с Крупской и избранным в 1924 году кандидатом в член Политбюро Сокольниковым (Бриллиантом), доктором политэкономии, получившим образование в Париже.
1918 году Сокольников, заменив оконфузившегося Троцкого, подписал Брестский мир, потом курам на смех пытался изображать полководца, командовал армиями, был председателем Туркестанской комиссии ВЦИК и организатором советской власти в Бухаре. В рассматриваемый период Сокольников занимал пост наркомфина и именно у предписывалось проведение денежной реформы, хотя Бухарин, приятель Сокольникова с гимназических времен, ехидно острил в уже упоминавшемся письме (“Наш современник”, 1990, №8), что Сокольников помер месте с Кутлером, то есть что подлинным наркомом финансов, на мозгах которого паразитировал Сокольников, был умерший в 1924 году кадет-экономист Н.Н.Кутлер.
Остается открытым вопрос, поддерживал ли оппозицию М.В.Фрунзе, тоже ставший кандидатом Политбюро 1924 году, а в 1925 году поставленный вместо Троцкого главе РВС. По оценке Троцкого, разумеется, предвзятой, Фрунзе “как военный администратор был несравненно слабее Склянского. Его увлекали абстрактные схемы, он плохо разбирался в людях и легко подпадал под влияние специалистов, преимущественно второстепенных” (Моя жизнь, т.II, с.254), Важнее другое сообщение Троцкого: “Зиновьев и Каменев уверяли меня впоследствии, что Фрунзе был настроен в их пользу против Сталина (Сталин, т.II, с.258). Кроме того, известно, что еще летом 1923 года на совещании, проведенном неофициально в пещере близ Кисловодска, в котором приняли участие Зиновьев, Г.Евдокимов, Лашевич, Фрунзе, Орджоникидзе и ряд других членов ЦК, было выражено опасение по поводу усиления руководимых Сталиным секретариата и Оргбюро и для уравновешивания сил в Оргбюро ввели Зиновьева, Троцкого и Бухарина (Д.Шелестов. Г.Зиновьев: жизнь и борьба. “Неделя”, 1988, №29). С “новой оппозицией” Фрунзе мог быть связан через Сокольникова, с которым вместе Экспортировал революцию в Туркестан в 1920 году.
Фрунзе умер 31 октября 1925 года во время операции, как было объявлено официально, запущенного аппендицита. Сразу же поползли темные слухи. Поговаривали, будто Фрунзе лег на совершенно не нужную операцию исключительно по настоянию Сталина, сам того желая, и обстоятельства его смерти крайне подозрительны. На основании этих слухов Борис Пильняк (Вогау) написал свою “Повесть непогашенной луны”, где под другими именами были выведены легко угадываемые лица. В 30-х годах эта повесть стоила Пильняку жизни.
Фишмен и Хуттон в грязной, сплетнической книжке “Личная жизнь И.Сталина” (Мюнхен, 1967), совершенно безграмотной и недостоверной, пытаются изобразить дело так, будто Фрунзе готовил военный переворот, назначил своих людей командующими военными округами”, и упоминают всуе МВО, которым в 1924-1925 годах командовал Ворошилов. Эти авторы механически переносят на 20-е годы обстановку 30-х годов, которая обусловливала возникновение заговора Тухачевского, но в 1925 году оппозиция еще сохраняла надежду на политическую победу и у ней не было необходимости прибегать крайним средствам.
Когда заходит речь о том, какую позицию на самом деле занимал Фрунзе, и считать ли его смерть естественной или нет, нужно еще учитывать, что самым близким Фрунзе человеком был Куйбышев. Их сотрудничество началось в январе 1919 года, когда они вместе встали во главе 4-й армии. Как говорится в официальной биографии Куйбышева (М., 1968, с.102,103), они “быстро только сработались, но и крепко подружились”, “понимали друг друга с полуслова”, причем “горячий, темпераментный Фрунзе и внешне обычно спокойный, уравновешенный Куйбышев прекрасно дополняли друг друга”.
