Ценя организаторские таланты Троцкого, Ленин в то же время журил его за увлечение “чисто административными методами”. Конкретное содержание этой эвфемистической фразы раскрывает Р. Медведев, который пишет о Троцком на стр.46 своей книги “К суду истории”: “Жертвами его быстрых и далеко не всегда справедливых расправ иногда оказывались и командиры, и комиссары отдельных отрядов и частей”, а на стр.74 рассказывает, как Троцкий после отступления одного из полков на Восточном фронте приказал расстрелять командира, комиссара и каждого десятого.
По характеристике Д.Волкогонова, Троцкий был “высокомерен, заносчив, авторитарен, категоричен, нетерпим к другим мнениям” (цит. соч., с.165). Оценку Ленина все хорошо помнят: “С нами, а не наш. Честолюбив. И есть в нем что-то нехорошее, от Лассаля”. Что именно, Ленин не пояснил, но это можно узнать из написанной датским критиком Г.Брандесом биографии Лассаля: расовый признак ума Лассаля, основную черту его темперамента Г.Брандес характеризует еврейским словом “хуцпе”, “означающим одновременно присутствие духа, наглость, дерзость, бесстыдство и мужество”. “Хуцпе”, – продолжает Г.Брандес, – у обыкновенных представителей еврейской расы принимает иногда возмутительный характер навязчивости и ни на чем не основанной страсти выставляться и играть роль”.
Среди ближайших помощников Троцкого по РВС было немало “хуцпеносителей”, однако Троцкий относился к ним по-разному. Своего заместителя, врача Эфраима Марковича Склянского, утонувшего или утопленного по приказу Сталина в Америке в 1925 году, он превозносил до небес и постоянно сравнивал с Лазарем Карно, который прослыл крупнейшим военным организатором во времена великой французской революции. Зато возглавлявшего политуправление Красной армии так называемого Сергея Ивановича Гусева (настоящие ф.и.о. Яков Давыдович Драбкин) Троцкий терпеть не мог, хотя тот и подмахнул не глядя вышеупомянутый приказ о децимации. По словам Троцкого, этот “Гусев” после революции 1905 года лет на десять уходил в буржуазную жизнь. За мелкие интриги Ленин и Троцкий отстранили его от военной работы, и он впоследствии специализировался на фальсификации истории гражданской войны. Троцкий характеризует его как “апатичного циника” и “флегматичного кляузника”. Сталин тоже испытывал к Гусеву большую неприязнь, которую Р.Медведев почему-то считает “ничем не оправданной”, но если столь разные люди, к Троцкий и Сталин, сходятся в оценке попеременно с жившей им личности, то эта оценка, несомненно, справедлива.
Собственная гордыня подвела Троцкого. Когда началась борьба за власть, он и пальцем не пошевельнул, ждал, что ее принесут ему на блюдечке. Так Атос в “Трех мушкетерах” ждал, что амуниция найдется сама. Но в политике не бывает так, как в приключенческих романах. Атос дождался своего, а Троцкий нет. Будучи оттертым от власти, Троцкий с горя подался в поборники свободы, но, как правильно отмечает Р.Медведев, “неожиданная забота Троцкого о внутрипартийной демократии отдавала в значительной степени демагогией” (цит. соч., с.86). И лишь под конец жизни до Троцкого дошло, как до жирафа, что рабочая оппозиция была права: в СССР нет социализма, а бюрократия превратилась в “новый класс” (И.Дойчер. Троцкий в изгнании. М., 1991, с.127, 351).
В 1929 году Троцкий был выдворен из СССР, но Сталин потом понял, что это была ошибка, и приказал добить Троцкого, хотя тот был уже очень далеко, в Мексике. Главным организатором “мокрого” дела стал агент НКВД Леонид Котов (Эйтингон), а его подручными – Кодовилья, будущий вождь аргентинской компартии, Видали – будущий вождь компартии Триеста и знаменитый художник Сикейрос. Первый неудачный налет на виллу Троцкого был совершен 23 мая 1940 года. После этого промаха в дело был пущен Рамон Меркадер, мать которого, испанская коммунистка, была любовницей Эйтингона. Втершийся в доверие к Троцкому молодой наймит 20 августа 1940 года расколол альпенштоком голову бывшего вождя пролетарской революции, после чего честно отсидел от звонка до звонка 20 лет в мексиканской тюрьме, а по освобождении сразу же выехал на Кубу. Берия представил мать Р.Меркадера Каридад Сталину, а Эйтингон после падения Берии просидел 12 лет в советских лагерях. Все сестры получили по серьгам.
