Пятый член первого Политбюро ныне почти совершенно забыт. Николай Николаевич Крестинский, ровесник Каменева и Зиновьева, бывший присяжный поверенный, занимал с 1918 по 1921 пост наркомфина РСФСР. Бунт против Бреста не повредил карьере Крестинского, наоборот, он взлетел еще выше и по своему политическому весу сравнялся со Сталиным, поскольку вошел также в Оргбюро, а с ноября 1919 года стал и секретаре ЦК. Но, как уже говорилось, Крестинский в Политбюро постоянно оппонировал Ленину, а в 1920 году во время дискуссии о роли профсоюзов вместе с двумя другими секретарями ЦК Серебряковым и Преображенским поддержал платформу Троцкого, чем окончательно разъярил Ильича, который на Х съезде предложил разогнать секретариат и выкинуть всю эту троицу из ЦК, что и было сделано к вящему удовольствию Сталина, – путь к захвату последним секретариата и превращению его в свою цитадель был открыт. Крестинский же был отправлен в Берлин по применявшемуся уже тогда принципу “посол вон”. Продолжить активную борьбу в рядах троцкистов Крестинскому не давала его жена, Вера Моисеевна, которая уговаривала мужа: “Надо бросить оппозицию, надо пользоваться жизнью” (Л.Троцкий. Сталин, т.II”, с.267). Крестинский внял этим полезным советам, стал даже замнаркоминдела при Литвинове (Финкельштейне), но “пользоваться жизнью” послушному супругу оставалось уже недолго. Сталин не мог забыть, что Крестинский называл его “дрянной человек с желтыми глазами”, а Троцкий, не заботясь о судьбе ренегата, предал этот отзыв гласности в своей автобиографии (Моя жизнь 1930, т.II, с.183). И Солженицын прав, когда пишет, что Сталин выводил на показательные процессы “самых податливых”, “знал и вообще, что они слабаки, и слабости каждого порознь знал”. И когда Крестинский на процессе 1938 года попробовал козырнуть тем, что он давно отошел от оппозиции, его живо привели в чувство. Как догадывается Солженицын, если Крестинский вдруг сбился, чекисты знали заранее, кто к нему должен бежать и что с ним делать.
Если от первого Политбюро перейти к ЦК 1919 года, то, прежде всего, бросается в глаза изобилие в нем будущих троцкистов – их в центральном органе партии было тогда более половины. Если говорить о них персонально, то, прежде всего, следует обратить внимание на уже упоминавшегося секретаря ЦК Леонида Серебрякова (первого мужа писательницы Г.Серебряковой), которого Ленин как-то назвал “гениальным рабочим”. Эти слова были вынесены в заголовок хвалебной статьи И.Анфертьева в “Красной звезде” 18 февраля 1989 года. Л.Серебряков действительно был коренной пролетарий родом из Самары, но работавший первоначально в Донбассе. “Гениальность” Серебрякова проявлялась, очевидно, в том, что он самоуверенно говорил: “Сталина мы не боимся. Если начнет зазнаваться – снимем его” (Л.Троцкий. Сталин, т.II, с.207). Вероятно, зная это высказывание, Ю.Ларин и написал в 1927 году фельетон “Оппозиция у власти”, в котором в порядке фантазии сообщалось об избрании Серебрякова генеральным секретарем. Но в действительности его ждала иная судьба – одна скамья подсудимых вместе со вторым мужем его родной жены Сокольниковым в 1937 году и расстрел.
Другая фигура – А.Г.Белобородов, который в 1918 году как председатель Уральского совета подписал приказ о расстреле царской семьи, а позже свирепствовал на Дону. За эти заслуги Белобородов стал, правда, ненадолго, – членом ЦК и даже Оргбюро, а в 20-х годах – наркомом внутренних дел РСФСР. Одни уверяют, будто настоящая фамилия Белобородова Вейсбарт, другие – будто он потомок знаменитого пугачевца. Думать, будто Троцкого поддерживали одни евреи, неверно, затесались в эту компанию и несколько русских чудаков и, скорее всего, Белобородов был одним из них. С Троцким ого связывали тесные, дружеские отношения, и после провала “путча” 7 ноября 1927 года Троцкий даже жил у него на квартире. Белобородов тогда еще числился наркомом, хотя сам был под слежкой (Моя жизнь, т.II, с.282).
А вот личность в высшей степени колоритная. Карл Радек (Собельсон), видный деятель коммунистического интернационала, человек, которому в этой организации было самое место, потому что он представлял революционное движение нескольких стран сразу. “Недаром его зовут Крадек – вор и жулик с обезьяньей мордой”, – так, по мнению А.Рыбакова, думал о Радеке Сталин. Что думал Сталин на самом деле, никто не знает, но он был очень доволен, когда ярый троцкист Радек “разоружился” и написал 6 июля 1929 года покаянное письмо. Податливость Радека Сталину, безусловно, понравилась: какую комедию потом заставляли ломать таких “податливых” людей, мы знаем. Знал это заранее и Троцкий, написавший по этому поводу: “Капитулировав, Радек просто вычеркивает себя из состава живых. Он попадет в возглавляемую Зиновьевым категорию полуповешенных, полупрощенных” (“Собеседник”, 1988, №50). И даже льстивые статьи, такие как “Зодчий социалистического общества” и “Полководец пролетариата”, Радеку не помогли. Ему была отведена другая роль. Он честно ее сыграл на процессе 1937 года, но не спас этим свою жизнь, как думал на первых порах.
