Наступил вечер. Явилась миссис Ходжес, днем занятая своими домашними делами. Миссис Кемп спала.
— Вот только на минуточку задремала, — сообщила она миссис Ходжес, ее растолкавшей.
— Ну, как ваша дочка? — поинтересовалась добрая соседка.
— Ох, — заквохтала миссис Кемп, — ревматизма-то вовсе замучила, прям не знаю, куда деваться, а тут еще Лиза пластом лежит и растереть меня не может, так мне уж до того худо, до того худо! Надо ж было такому случиться: дочка слегла, когда мне самой уход надобен. Да, видно, такая моя судьба…
Миссис Ходжес перевела взгляд на Лизу. Девушка лежала точь-в-точь как утром, щеки горели, губы судорожно ловили воздух, на лбу выступили крохотные капельки пота.
— Как ты, милая? — спросила миссис Ходжес. Лиза не ответила.
— Она вроде без сознания, — сообщила миссис Кемп. — Я ее спрашивала, кто виновник-то, а она и ухом не ведет — верно, не слышит. Легко ли мне на старости лет этакое про дочь узнать?
— Как я вас понимаю, миссис Кемп, — с чувством произнесла добрая соседка.
— Когда вы вошли да сказали: выкидыш, я сама рассудок чудом сохранила. Нипочем бы не догадалась, что с Лизой делается.
— Я такое с первого взгляда определяю, — закивала миссис Ходжес.
— Вам сам Бог велел. Не иначе, вы многих пользовали.
— Так и есть, миссис Кемп, так и есть. Я в повитухах без малого двадцать годков — еще бы мне не разбираться.
— Ну а как платят-то?
— Ежели по правде, миссис Кемп, жаловаться не приходится. Я беру обычно по пять шиллингов, и, смею заметить, это очень скромная плата за мои труды.
Известие о том, что Лиза больна, быстро распространилось; то один, то другой сосед заглядывал справиться о ней. Вот и сейчас в дверь постучали. Миссис Ходжес отворила. На пороге мялся Том.
— Входи, — разрешила миссис Кемп.
Том вошел на цыпочках, почти не дыша; постоял в молчании над Лизой. Миссис Ходжес терлась возле.
— Можно с ней поговорить? — прошептал Том.
— Она не слышит.
Том застонал.
— Она поправится, как вы думаете?
Миссис Ходжес пожала плечами.
— Поостережемся искушать Провидение.
Том наклонился к Лизе. Жестоко покраснев, поцеловал ее и, не говоря более ни слова, вышел.
— Вот молодой человек, что за ней ухаживал, — прокомментировала миссис Кемп, указав пальцем ему в спину.
Вскоре заглянул доктор.
— Ну, как она, что скажете? — деловито, с достоинством осведомилась миссис Ходжес, гордая собственной причастностью к медицинской профессии.
— Прогноз крайне неблагоприятный, — отвечал доктор.
— То есть вы имеете в виду, она долго не протянет? — переспросила миссис Ходжес, понизив голос до шепота.
— Увы!
Едва доктор уселся подле Лизы, миссис Ходжес со значением кивнула миссис Кемп, которая промокала глаза платком, и вышла к соседям, которые давно ждали под дверью.
— Что, что доктор говорит? — Соседи, Том в их числе, обступили почтенную повитуху.
— То же самое, что я уже давно говорю: ей недолго осталось.
Том не сдержался, выкрикнул Лизино имя.
— Миссис Ходжес — она опытная, — уронила одна из женщин вслед ушедшей повитухе.
— Верно, — подхватили в толпе, — она у меня последние роды так приняла, что любо-дорого. Если уж выбирать, я бы миссис Ходжес на сорок докторов не променяла.
— Я тоже. Миссис Ходжес еще ни разу не ошиблась.
Миссис Ходжес тем временем успокаивала миссис Кемп.
— Знаете что, миссис Кемп: выпили бы вы глоточек бренди. Для нервов очень хорошо.
— Ваша правда, миссис Ходжес. Уж такая у меня нынче слабость, уж такая слабость. Я как раз думала, не купить ли виски на два пенса.
— Нет, миссис Кемп, — убежденно говорила миссис Ходжес, беря соседку за руку. — Послушайте моего совета: ежели вам неможется, пейте только бренди. Только бренди в таких случаях помогает. Я сама против виски ничего не имею, но как лекарство оно не годится. Только бренди, миссис Кемп!
— Доверюсь вашей опытности, миссис Ходжес; сделаю, как вы советуете.
Откуда ни возьмись, явилась бутылка, миссис Кемп разлила целительную влагу по стаканам.
— Я, миссис Кемп, когда на работе, капли в рот не беру — такое мое правило, — замахала было руками многоопытная повитуха. — Вот разве только для компании.
— Ваше здоровье, миссис Ходжес.
