Ливонский поход Ивана Грозного (примечания)

Перемирные грамоты Иоанна и Сигизмунда-Августа от 1570 г. у кн. М. Щербатова (Ист. Рос., т. V, ч. IV, № 16, стр. 92—123), в Книге посольской метрики Великого княжества Литовского, ч. I, №№ 191 и 192 и в Сборн. Имп. Рус. Ист. Общ., т. LXXI, стр. 724–734.

Г. В. Форстен. Балтийский вопрос, т. I, 532–540.

Akta podkanclerskie Pranciszka Krasinskiego. Bibljoteka Ordynacji Krasinskich Rok 1870, № CXXIX.

Bibl. Ord. Eras. Rok. 1871, стр. 60.

Г. В. Форстен. Акты и письма к истории Балтийского вопроса в XVI и XVI ст. (Записки Историко-филологического факультета С.-Петербурского университета, т. XXI, стр. 128, № 54).

Bibl. Jrd Kras. Rok. 1870, стр. 167, 201, № CLVIII.

Об этих происшествиях мы почерпаем сведения из двух источников: литовского и московского. Подробности, сообщаемые тем и другим, согласуются между собою, расходясь только в том, что литовский источник умалчивает об оскорблениях, которым подвергались Москвитяне, а московский представляет обиды, который наносились посольству, как наказание царя за дерзкое поведение послов. См. Despekty i obelzywosci, ktore siy dzialy nam poslom I. K. Moscl etc. (A. Przezdziecki, Jagiellonki polskie V. 116–172 по-польски и по-латыни у Aug. Theiner, Vetera monumenta Poloniae et Lithuaniae gentiumque finitimarum illustrantia II. 752–737) и Сборн. Рус. Имп. Общ. LXXI. 713–715, 723.

L. Gornicld, Dzieje w Koronie polskej (Dziela wszystkie Warszawa 1886. t. III. 236).

Приключение с литовским писарем Иоанн приказал послам, которых он отправил в Польшу для ратификации перемирного договора, так объяснить: «…и Ондрей учал соболи на землю метати и в те поры прилучился царского величества приказный человек Булат Дмитреевич Арцыбушев и он с Андрея снял юпу для соболей, чтобы соболем в грязи убытка не было и хватил невежливо и за то царское величество на Булата словесную опалу великую наложил» (Сборн. Рус Имп. Общ. LXXI. 786). Аббат Цир, состоявши при дворе Сигизмунда-Августа посланником, со слов одного из литовских послов изображает в письме к императору Максимилиану II сцену еще более сильную. Послы являются во дворец. Разгневанный царь, окруженный опричниками, начинает грозно кричать на послов. Опричники готовы броситься на них, чтоб их перебить. Жизнь послов находится в опасности. Тогда перед разгневанным Иоанном бросается на землю митрополит (Кирилл) и молит даровать жизнь послам. Царь смягчился, и послы были спасены.

Despekty i obelzywosci etc., op. cit. V. 171. Факт ограбления Армян и Греков подтверждается самим Иоанном: «…и мы о тех о всех статьях справливались с казначеи и с дьяки царского величества и они нам сказывали, что те кони и товары иманы в цене царского величества у арменьи и у греков и в прежних обычаях того не было, чтоб с литовскими послы арменья и греки приходили» (Сборн. Рус. Имп. Общ. LXXI. 757–758).

См. Alexandri Giuignini Veronensis Omnium Regionum Moscoviae Descriptio (A. Starczewski, Historiae ruthenicae scriptores exteri I. 41–43). Этот писатель изображает ужасные сцены. По его счету, было перебито до 160 человек; некоторых царь собственноручно умерщвлял. Мы знаем, что сочинение Гваньини считается памфлетом, но такой общий приговор, по нашему мнению, не может мешать нам пользоваться – с должной, конечно, осторожностью – этим сочинением, как историческим источником: ведь и памфлетист может сообщить много верного, чтобы придать своему памфлету характер правдивости. К сожалению, критического разбора сочинения Гваньини мы не нашли. Чиполля (Carlo Cipolla, Un Italiano nella Polonia e nella Svezia tra il XVI e il XVII secolo в Miscellanea di storia italiana t. XXVI p. 585) принимает сообщения Гваньини о жестокостях Иоанна на веру. Но известие об избиении литовских и польских пленных подтверждается автором рассказа «Despekty и obelzywosci» (1. с. V. 171–172). О пребывании польско-литовского посольства в Москве мы имеем еще сообщение флорентинского купца Тедальди, проживавшего в московском государстве долгое время (см. Purling, Un nonce du pape en Moscovie. Paris 1884, p. 173–174). По его словам, Иоанн не обращался так дурно с послами, как об этом ходили слухи: послы сами своими насмешками над Москвитянами и своим поведением раздражали Иоанна; особенно сильно рассердил его еретический проповедник (Рокита), которого они привезли с собой. В рассказе Тедальди замечается желание представить Иоанна лучше, чем он был на самом деле: Пирлинг (Papes et tsars, p. 208) называет Тедальди апологетом царя. Что оскорбления посольства были сильны, доказывает тот факт, что Стефан Баторий припоминал впоследствии Иоанну эти оскорбления, считал их оскорблениями самого короля и приводил их как один из поводов, вследствие которых он объявляетет царю войну, см. Acta Stephani Regis (Acta historica res gestas Poloniae illustrantia t. XI № CXIV, стр. 167).

Сообщение аббата Цира (Вен. госуд. арх.) императору Максимилиану (письмо от 28 августа 1570 г.).

Сообщение Цира 28. XL 1570 (Вен. Госуд. Арх.). Из Москвы возвратился Шлихтинг, бывший в плену семь лет; он рассказывает ужасы о жестокостях царя и подтверждает сообщения послов. Ita ardent vindictae cupiditate Poloni, quod omnibus rationibus bellum serenissimo regi contra exhaustum fame, peste, externis et domesticis caedibus barbarum persua dere satagunt…

Н. Н. Бантыш-Каменский. Переписка между Россией и Польшей по 1700 год. Чтения в Общ. Ист. и Древн. Рос, 1860. IV (книга четвертая), стр. 135–136.

См. Instrukcja sejmu Warszawskiego 1571 г. Bibl. Ord. Kras. Rok 1871 № CCCXC, стр. 452 и Тургенев, I. № СЫХ.

Ратификация происходила 8-го мая 1571 г. (см. Н. Н. Бантыш-Каменский. Op. cit., стр. 135).

А. Малиновский. Исторические доказательства о давнем желании польского народа присоединиться к России. Общ. Ист. и Древн. Рос. Москва, 1833. VI, стр. 12.

В искренность посольского заявления нельзя верить уже хотя бы потому, что послы были враждебно настроены к Иоанну за те обиды, которым они подвергались в Москве. Кроме того, неискренность этого заявления явствует из самих слов послов. После заявления о том, что польско-литовский сенат склоняется к Иоанну и его потомству следуют слова: «и ты б, великий государю, опатрил по тому письму нашему, что есмя дали список рубежом полоцкому повету и иншим замком рубежа, велел своим бояром по тому перемирное постановение делати». Что Иоанн понял уловку послов, показывают его слова: «…А коли уж вам хотение к прихильности и вам пригоже нас не раздражати, а делати так, на чем есмя велел…» (см. Сборн. Имп. Рус. Ист. Общ., т. LXXI, стр. 677).

Соловьев. История России (изд. 1894), кн. II. 204.

А. Малиновский. Стр. 14–15, Соловьев. II. 204, Сборн. Ими. Рус. Ист. Общ., т. LXXI, стр. 803.

Аббат Цир (Веп. Госуд. Арх.) сообщает императору Максимилиану, что московское посольство имеет весьма важные полномочия.

Н. Н. Бантыш-Каменский, 1, стр. 137.

Письмо литовских сенаторов к польским от 14-го сентября 1572 года: московский гонец прибыл с письмами к королю; невозможно допустить, чтобы великий князь не знал о смерти короля; поэтому тут кроется что-то недоброе; пусть паны коронные сообщат поскорее свое мнение; когда гонец приблизится к Вильне, он будет задержан на время перед городом (собрание документов, относящихся к безкоролевью 1572–1574 гг. в львовской библиотеке гр. Баворовских, лист 227).

Ход дипломатических сношений Речи Посполитой с Иоанном представляется в исторических сочинениях неопределенно или даже сбивчиво, что объясняется отсутствием даты в документе, дающем нам отчет о посольстве Воропая (Тургенев, I. 229–232). Карамзин (IX. 215–219, изд. 1852) относит, по-видимому, аудиенцию этого гонца у Иоанна к сентябрю 1572 г., ибо, передав слова царя Воропаю, продолжает рассказ следующим образом: «За сим Иоанн, в глубокую осень, выехал из Москвы, с обоими сыновьями, чтобы устроить войско в Новегороде и сдержать данное королю шведскому слово», т. е. начать с ним войну, а из примечания 412 явствует, что царь выехал из Москвы 21-го сентября. Соловьев, кн. II (изд. 1894 г.) столбец 239, замечает, что «от приезда Воропая до приезда нового посла литовского, Гарабурды, прошло месяцев шесть», т. е. относит аудиенцию Воропая тоже к сентябрю, так как Гарабурду царь принимал в конце февраля 1573 года. Трачевский (Польское безкоролевье, Москва, 1869, стр. 252) выражается слишком туманно: «В начале 1573 года Иоаан Грозный получил разом несколько грамот из Польши и Литвы. Около того времени, когда он выслушал просьбу Литовцев, привезенную его собственным гонцом, в Москву прибыл Федор Зенкович Воропай». Московский гонец был в Литве в конце сентября, Иоанн уехал из Москвы 21-го сентября в Новгород и был там еще в начале 1573 года, поэтому изложение Трачевского надо признать сбивчивым. Между тем сам Иоанн указывает на сентябрь, как на время, когда он принимал Воропая (см. прибавление I). Трачевский (1. с. 252) считает инициаторами посольства Воропая панов, присутствовавших на кнышинском съезде, но это неверно. Постановления кнышинские подписали одни лица (см. Bibl. Ordyn. Kras. Rok 1871. 426–427), Иоанн же в своем письме (см. то же прибавление) называет других лиц, как тех, которые прислали к нему Воропая.

См. прибавление II.

Утверждаем это вопреки Соловьеву, op. oit. II кн., столб. 204.

Тургенев, I. 230.

См. Трачевский, op. cit. Примечания, стр. 101.

Венецианский посол Липпомапо выражается о событиях безкоролевья после бегства Генриха таким образом: «говорят, что народ литовский и русский хотел бы видеть его (т. е. Иоанна) польским королем и что он имеет не менее многочисленную партию, как и всякий другой претендент на корону, особенно между крестьянами, но они мало ему помогут, ибо к избирателям не принадлежат», см. Relacje jiuncjuszow apostolskich i imiych osob w Polsce. Berlin – Poznan, t. I, 280.

См. письмо папского нунция Коммендоне от 12-го сентября 1572. года. Тургенев I, 224. № CLX.

См. «Грамоту московского царя Иоанна Васильевича литовским радным панам в ответ на предложение и литовско-польского престола сыну его, царевичу Феодору» в «Акты, относящиеся к истории Западной России» III, 161, № 55. Матвеев был отправлен после Воропая, что явствует из след. слов грамоты: «что есте присылали до нас гонца своего Стефана Матвеева с грамотою и в той грамоте своей к нам писали есте: ведомо уже нашей милости есть, что великого государя Жигимонта Августа, короля и великого князя, брата нашего, а вашего государя, в животе не стало…» Можно предположить, что вопрос об избрании Феодора обсуждался на сеймике в Рудниках и что Матвеев был послан к царю с этого именно сеймика. В грамоте говорится дальше так: «а вы, рада, и також княжата и панята и все рыцерство…»

W. S. hr. de Broel-Plaier. Zbior pamietnikow de dziejow polskich Warszawa, 1838, II, 20. Грамота, данная Гарабурде, имеет такую пометку: pisan w Rudnikach roku Bozego 1572, miesieca oktobra 27 dnia. He ошибка ли это? Сеймик в Рудниках происходил в конце сентября, и едва ли он затянулся на целый месяц. Грамота, которую Гарабурда должен был представить царю, носит дату 27-го сентября (об ней ниже). Дата эта, кажется, вернее. Трудно предположить, чтобы литовские паны вторично собирались в Рудники в октябре. Гарабурда предстателял отчет о своем первом посольстве к Иоанну на рудницком сеймике в конце сентября (Тургенев, I, 226») и тогда же он получил, вероятнее всего, новые полномочия посольские к Иоанну.

Акты, относящиеся к истории Зап. Рос, III, 162, № 56.

См. Relacja poselstwa Michała Haraburdy (К. Sienkiewicz, Skarbiec historji polskiej, II, 63–77): Roku 1572 Grudnia 29 dnia będąc mnie Michaiłu Haraburdzie posłanemu и рук. Ими. Пуб. библ. лат. F IV 33.

См. также Тургенев, I, 237–242, № CLXX.

См. письмо Ходкевича от 9-го января 1573 г. к польским сенаторам в рук. Лат. F. IV. 33 и К. Sienkiewicz, op. cit. II. 271–273. Письмо это переведено на немецкий язык и помещено в Mittheilnngen aus dem Gebiete der Geschichte Liv, Est und Kurlands. Riga, 1847. IV.

Hejdensztejn, Dzieje Polski. I. 26; Тургенев, I. № CLXV и CLXVIII.

Таковы доносы князя слуцкого Юрия Олельковича и минского каштеля на Ивана Глебовича. Heidmsztejn, I. 46. Plater, Zbior pamietnikow III. 21 и Chr. Varsevicii Rerum polonicarum libri III. (Krzysztofa Warsze wickiego niewydane pisma zebral i wydat T. Wierzbotvski, Warszawa, 1883, стр. 26–27).

Конвокационный сейм назначен был на 6-е января 1573 года. Гейденштейн ошибочно указывает в одном месте (I. 35) 6-е февраля, как начало сейма, но в другом месте (I. 42) он сам исправляет эту ошибку. День открытия конвокационного сейма определяется лат. рук. F. IV. 33 в Публ. Библиот. и словами грамоты, посланной литовским вельможам со съезда в Мсцибове (К. Senkieivicz, op. cit. II. 48–49).

Orzelski, I. 102, рук. Лат. FIV, 36, pag. 80 в Публ. Библ.

Оржельский называет его только Федором, но фамилию его мы узнаём из письма Иоанна.

Это мнение Иоанна, сообщаемое Тарановским, подтверждает сам Иоанн в своем письме.

Рассказ самого Тарановского (см. прибавление III) о посольстве совпадает с рассказом Оржельского (I, 154–156).

Тургенев, I, 247, № CLXXIII.

Письмо Тарановского и Оржельский (I, 156).

См. письмо Иоанна к польским сенаторам; почти то же говорит и Оржельский, 1, 178–179.

Письмо к литовским вельможам.

Соловьев, II, 259. Акты, относящиеся к ист. Зап. Рос. т. III, 164–165, № 58 и письмо Тарановского (прибавл. III).

См. летопись Рюссова в Сборнике материалов и статей по ист. Прибалтийского края. Рига. 1880, III, 219–221 и Соловьев, II, 259.

Тургенев, I, 249–250. №№ CLXXV и CLXXVI. Настоящие имена послов узнаём мы из письма Иоанна (см. прибавление I): это были ближний дворянин и наместник ивангородский Михаил Васильевич Колычев и дьяк Петр Ерше Михайлов. У Тургенева имена эти переданы в искаженной форме.

Оршанский староста Филон Кмита так выражался о посольстве Тарановского: «пан Тарановский не Литвы, але только своее одной жаловал шкуры, да на святого Михаила оного тирана за короля взяти обещал» (Акты Зап. Рос. III, стр. 179).

Акты Зап. Рос, т. III, стр. 165.

См. донесения Филона Кмиты. Акты Зап. Рос, III, 166–179.

По словам Кмиты, гонец должен был прибыть к границам Речи Посполитой 9-го июня, см. Акты Зап. Рос, III, стр. 170.

Тургенев, I, № CLXXVII и CLXXVIII. Данные, имеющиеся в источниках, не дают нам возможности понять причины, вследствие которых Иоанн отозвал послов, отправленных в Литву еще до приезда Генриха и почему они были заменены гонцом. Эти послы, возвращаясь из Литвы, находились в Смоленске еще в мае, см. Акты Зап. Рос, III, 170. Оржельский свидетельствует (I, 281), что на коронационном сейме был уполномоченный от Иоанна и что он остался недоволен тем ответом, который получил на свое посольство. Что это за уполномоченный, трудно сказать.

Федор Елизарьев был в Орше 20-го июня, см. Акты Зап. Рос. III, стр. 173.

Завадзский и Протасович были в Орше от 28-го до 31-го июля ib. III, стр. 173. Иоанн принимал их в Старице в половине августа ib. III, стр. 176.

Перемирие было заключено от дня Успения Богородицы 1574 г. до Успеньева дня 1576 г. см. Тургенев, I, № CLXXVII и CLXXVII.

Посол прибыл в Варшаву 7-го сентября: см. Ф. Вержбовский, Викентий Лаурео и его неизданные донесения кардиналу Комскому. Варшава, 1887, стр. 87–88. О таком заявлении посла говорят Оржельский (II, 40) и Лаурео (стр. 91). См. также W. Zakrzewski, Ро ucieczce Henryka. Krakow. 1878; стр. 227–228.

Акты Зап. Рос., III, стр. 177.

Они находились в конце сентября в Дорогобуже, ib. стр. 177.

W. Zakrzewski, op. cit., стр. 227–228.

Orzelski, II, 112–113.

Orzelski, II, 115–117. Ф. Вержбовский, Викентий Лаурео, стр. 245, 251. Ф. Уманец (Русско-литовская партия в Польше 1574–1576, Журн. Мин. Нар. Просв. 1875, декабрь, стр. 264) считает письмо апокрифическим. «Очевидно, что это письмо было или написано в Стенжице от имени Граевского, т. е. было подложно, или было написано самим Граевским и заключало в себе заведомую ложь. При всей непоследовательности Ивана Грозного, он не мог настолько увлечься польской короной, чтобы присоединить к ней свое родовое московское государство на тех же условиях, на каких Ягелло присоединял некогда Литву. Невероятно также, чтобы при переговорах о польской короне он согласился обойти дипломатический этикет, т. е. избрать в посредники случайно заехавшего в Москву польского шляхтича. Вся фабула письма Граевского придумана, по всей вероятности, только для того, чтобы заинтересовать сейм его особой и вызвать ходатайство об его освобождении». То, что говорит историк, было бы, пожалуй, и основательно, если бы он не забыл объяснить нам, за что Литовцы посадили Граевского в заключение и что это было за подозрительное в глазах Ходкевича письмо, которое Граевский привез из Москвы, за которое он именно и угодил в тюрьму и которого Ходкевич не показал шляхте (Orzelski, II, 150).

Orzelski, II, 45.

Orzelski, II,112.

Ф. Вержбовский, Викентий Лаурео, стр. 202. Аудиенция происходила 23-го мая.

W. Zakrzewski, Ро ucieczce Henryka, стр. 134; Т. Wierzbowski, Jakob Uclianski, 556.

Orzelski, II, 113.

Щербатов, V, ч. 2-я, стр. 364; Соловьев, II кн., ст. 247.

Археографический сборник документов, относящихся к истории Северо-Западной Руси, изд. при упр. Вил. учебн. окр., т. IV, № 14.

Orzelski, II, 79.

Вержбовский, Вик. Лаурео, стр. 238, № 65.

Акты Зап. Рос. III, стр. 182–184, № 60. Пометка документа датой 1574 г. неверна, так как Елчанинов уехал из пределов Речи Посполитой в самом конце мая или в июне 1575 года. Эти посольские речи московского государя передавал панам Речи Посполитой посланник Лука Захарьевич Новосильцов, а он уехал из Москвы в августе 1575 г. (см. Бантыш-Каменский, op. cit., стр. 145).

В верительной грамоте, данной гонцу Бастанову, Иоанн так выражается: Nos quidern et nuntios ас internuntios ad vos mittimus, sed vos, Domini Consiliarii, internuntios et nuntios nostros ad vos non recipitis (Тургенев, I, стр. 269), а в письме к Ходкевичу от 21-го августа 1575 года так говорит:…а что еси говорил гонцу нашему Федору Елчанинову хотя нашим послом и посланником и без опасные грамоты ехати в государство в великое княжество Литовское – ино им дорога чиста и тому статись невозможно, что нашим послом и посланником без опасные грамоты к вам идти, потому во всех государствах повеления, что послы и посланники из государства в государства ходят по опасным грамотам, а без опасные грамоты над послы и посланники что ся сделает, того чем встречати… (Археограф, сборн. докум., относящихся к ист. Северо-Зап. Руси, IV, № 14). То же самое почти царь приказывал сказать и Новосильцову (Акты Зап. Рос. III, № 60).

Щербатов, op. cit. т. V, часть 2-я, стр. 365; Тургенев, I, стр. 268, № CLXXXIII. Верительная грамота Бастанова носит дату 12-го июля 1575 года.

Об этом очень часто говорит папский нунций Лаурео, см., напр. Вержбовский, В. Лаурео, стр. 245.

Ib., стр. 257.

Ib., стр. 250–251.

Orzelski, II, 211.

Вержбовский, В. Лаурео, стр. 285; Hejdonsztejn, I, 188 (польский перевод).

Orzelski, II, 212.

Щербатов. Оp. cit, т. V, ч. 2-я, стр. 365; Тургенев, I, 268, № CLXXXIII, Orzelski, II, 212; Вержбовский, В. Лаурео, 285.

Вержбовский, Лаурео, стр. 285.

Orzdski, III, 112.

Ib., III, 128.

T. Wierzbowski, Jakób Uchański, стр. 579, 584.

Ф. Вержбовский, Викентий Лаурео, 378, 390 и др.

Соловьев, II, стр. 251.

См. посольство Кобенцеля и Принца (Памятники дипломатичеоких сношений древней России с державами иностранными, т. I, 481–567).

См. об этом вопросе также Al. Kraushar, Olbracht Łaski, wojewoda sieradzki, Warszawa-Kraków, 1882, II, 123–124.

Acta historica res gestas Poloniae illusirantia, t. XI (Acta Stephani regis 1576–1582), стр. 3, № III.

О. Вержбовский, Викентий Лаурео, стр. 374 – и того же автора Отношения России и Польши в 1574–1578 годах по донесениям папского нунция В. Лаурео (Журн. Мин. Нар. Проев., август, 1882, стр. 224).

Ф. Вержбовский, Отношения России и Польши, 1. с, стр. 225.

Al. Kraushar, op. cit., стр. 124.

См. грамоту Иоанна к польским вельможам в январе 1576 г. (Щербатов, op. cit., т. V, ч. 4-я, стр. 160–163, № 25 и Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными, I, 574–578).

Щербатов, op. cit, т. V, ч. 4-я, стр. 163–169, № 25, и Памятники дипломат, снош., I, 578–584.

Соловьев, II, 255.

Ф. Уманец, Русско-литовская партия в Польше (Журн. Мин. Нар. Просв., декабрь, 1875, стр. 269).

Ф. Вержбовский, В. Лаурео, стр. 332.

Orzelski, t. III, стр. 195.

A. Pawinski, Źródła dziejowe, t. VIII. (Skarbowość w Polsce i dzieje jej za Stefana Batorego), стр. 314–315.

W. Zakrzewski, Stefan Batory. Przegląd historji jego panowania. Kraków, 1887, стр. 22–23.

Reinholdi Heidensteini, Rerum Polonicarum ab excessu Sigismundi Augusti libri XII. 1672, стр. 92.

Письма Батория к Замойскому из Трансильвании войдут в собрание, которое готовит к печати Краковская Академия Наук.

Heidensteini op. cit. 99.

Orzelski, т. III, стр. 246.

Т. Wierzbowski, Jakób Uchański, Warszawa, 1895, стр. 596–597 и Викентий Лаурео, стр. 421.

3-го июня 1576 г., см. Źródła dziejowe, т. IV, стр. 19–22.

Źródła dziejowe, III, статья А. Павинского «Stefan Batory pod Gdańskiem», стр. I–LXXII.

Акты Зап. Рос, т. III, 191, № 67.

Книга посольская Метрики Великого Княжества Литовского, Москва, 1843, т. II, №№ 1, 2, 3 и Acta Stephani regis, №№ XXVII, XXVIII и XXIX.

Метр. Лит., П, № 6.

Метр. Лит., П, №№ 9 и 10.

Acta Stephani regis, стр. 163 («mowiae о nas uszczypliwie»).

Вержбовский, В. Лаурео, 462.

Acta Stephani regis, 38, № XXVI.

В Тыкоцин Баторий выехал 10-го июля, см. Acta Sfephani regis, № XXVI, стр. 41, и Вержбовский, В. Лаурео, стр. 457.

Źródła dziejowe, t. VIII, (A. Pawiński, Skarbowość w Polsce i jej dzieje za Stefana Batorego), стр. 325–326.

Совет был созван в Кнышине на 23-е июля. Acta Stephani regis, № XXVI, стр. 41.

Acta Stephani regis, стр. 50, № XXXIII.

Ib., стр. 53, № XXXV.

Сейм был созван на 4-е октября, но совещания начались только 19-го октября, ибо король прибыл две недели спустя после назначенная срока, см. Źródła dziejowe, VIII, 319.

A. Pawinski, Skarbowość w Polsce (Źródła dziejowe, VIII, 320–324).

Один из послов, Оржельский, автор замечательной истории польских безкоролевьев (1572–1576), прямо заявил в своей речи, что разделение посполитого рушенья повлечет за собой «celerum interitum» (очевидно, шляхты) и покажет путь в будущем «ad servitutem» (см. Bezkrólewia ksiąg ośmioro, tom wstępny, str. 33).

Acta Stephani regis, 62, № XLII.

Немало мутили на сейме и враги Батория, вооружая против него шляхту; они начали сноситься даже с императором и подумывать о низложении Батория, см. Hegdensztejn, I, 262, 264.

Acta Stephani regis, № XLII, стр. 64.

О немедленном снаряжении посольства король пишет уже 3-го января 1577 года, см. Acta Stephani regis, стр. 64, № XLIII.

Акты Зап. Рос, III, стр. 206, № 78.

Acta Stephani regis, стр. 79, № LIII.

A. Pawinski, Skarbowość w Polsce za Stefana Batorego, стр. 328.

Acta Stephani regis, стр. 67–72, № XLVI.

А. Pawińslki, Skarbowość… стр. 330–332; Acta Stephani regis, стр. 81, № LXI.

Hejdensztejn, Dzieje Polski, I, 266.

Акты Зап. Рос, III, 209–211, № 82. Сеймики в Польше окончились уже в мае (Acta Stephani regis, 81, № LVI); литовский же сеймик происходил в июле.

Acta Stephani regis, 82, № LXIII.

Ливонский поход царя Иоанна Васильевича Грозного в 1577 и 1578 годах (Военный Журнал, издаваемый Военно-Учебным Комитетом, 1852 год, № 1, стр., 131: «7085 году, февраля в 10-й день, Государь Царь и Великий Князь Иван Васильевич всеа Руси, приговорил с сыном своим, с Царевичем Иваном Ивановичем, и со всеми бояры, прося у Бога милости, идти очищать свою отчину Вифлянскую землю, а с ними быти Великому Князю Семиону Бекбулатовичу Тверскому, иным боярам и воеводам, по росписи».

Соловьев, История России изд. 1894, книг. II, стр. 206; Karl Heinrich von-Busse, Herzog Magnus, König von Livland, Leipzig, 1871, S. 55, 76; Th. Schiemann, Charakterköpfe und Sittenbilder aus der baltischen Geschichte des XVI Jahrhunderts, Mitau, 1877, S. 88; G. Rathlef, Der Fall Wendens (Baltische Monatsschrift, Bd. XXXV, S. 393), Г.В. Форстен, Балтийский вопрос, I.

Busse, 56–79.

См. выше.

Busse, 91.

Orzelski, II, 166.

Busse, 95 и см. выше.

Busse, 95–96.

Акты Зап. Рос., III. 182, № 60. Дата документа 1574 год неверна, ибо Лука Новосильцев отправлен был из Москвы в конце августа 1575 г. (см. Бантыш-Каменский, ор. cit, стр. 145: Щербатов, т. V, ч. 2, стр. 367).

Busse, 100.

См. письмо Батория (3 II, 1577) к Ходкевичу в прложении № IV.

Так надо понимать запрещение его вооружаться кому бы то ни было (см. Апологию. 1. с. 429), ибо в противном случае оно теряет всякий смысл.

Apologia, 1. с. 430, примеч. 41.

Акты Зап. Рос, III, 202, № 76.

Акты Зап. Рос, III, 209–211, № 82.

Zrodia dziejowe, IV, 172, № CIV. Castellani ultradunenses ducatus Livoniae ad Regiam Majestatem de patria a lioste defendenda из Веидена, 26, V, 1577.

Regia Majestas Livoniae auxilium contra hostem, se allaturum promittit из-под Данцига, 14, VI, 1577. Zrodia dziejowe, IV, 199, № CXXIV.

Акты Зап. Рос., III, № 82.

Busse, 104–105. Осада Ревеля продолжалась от 23-го января до 13-го марта.

Но не в начале 1577 года, как представляет дело Буссе, 106–107.

Письмо к Ходкевичу.

Busse, 106–107.

Письмо к Ходкевичу.

Rathleff, 1. с, 395–396.

Летопись Ниенштедта в Сборн. материал. и статей по истории Приб. Края, т. IV, стр. 49.

Иоанн прибыл в Новгород 1-го мая и отправился в Псков 13-го июля, оставив в Новгороде своего сына Феодора с боярами Борисом и Дмитрием Феодоровичами Годуновыми. С царем было 16 505 человек, да при артиллерии 12 430. См. Ливонский поход 1. с. № 1, стр. 101 и 103.

Ливонский поход 1. с. № 3, стр. 113–114 и 119. По Griindtliclier und warhaftiger Bericlit was sicli nebenst dem Muschkowitersclien Ueberzugk Anno 1577 in Lieflandt tzugetragen» (Mittheil. aus dem Gebiete der Gescli. Liv, Est und Kurlandt, II, 455) отряд Трубецкого достигал 10 000 человек – цифра, очевидно, преувеличенная. У Карамзина, IX, 255, примечание 460, приведена цифра в 5287 человек. С князем Трубецким царь отправил к князю Александру Полубенскому, коменданту крепости Вольмара, грамоту. В этой грамоте Иоанн обосновывал свои права на владение Ливонией, опираясь на родословную государей, начиная с Адама. Император Август был, по словам Иоанна, братом Пруса, который, отправившись в страну, получившую от его имени свое название, основал здесь города: Гданск, Хойницу, Торунь, Мальбор (Мариенбург). От Пруса происходил Рюрик, у которого был потомок князь Мстислав Святославович, получивший при крещении имя Юрия. Этот последний (?) покорил Ливонию и основал здесь замок Юрьев, который называется теперь Дерптом. Он, Иоанн, преемник по прямой линии от Мстислава Святославовича, а потому и законный, наследственный владетель Ливонии. Царь увещевал князя Полубенского выехать из Вольмара и отдать ему Ливонию без сопротивления. См. Литов. Метр., II, № 16.

Об этих опустошениях говорит Баторий в письме к Иоанну от 30-го июля, см. Метр. Литов., II, № 15; то же самое и в Grundtl. Bericht 1. с. II, 455.

Grundtl. Bericht, 1. с. II, 455.

Во Влехе было «людей всякого человека 25 человек, да в городе-ж тутошних людей жильцов 20 человек». А по взятии укрепления оказалось: «на городе 2 пищали полуторных в стенах на колесех, 2 пищали невеликих грановитых, 3 пищали скорострельных со вкладинами, 1 попорчена, да 9 ядер свинчатых; да на городе-ж, на деревянной стене, пищаль невелика полковая грановитая на колесех». Ib., № 4, стр. 142 и 143. Грамота царя о сдаче Влеха у Щербатова, Ист. Рос, т. V, ч. 4, стр. 169–170, № 26.

Ливонский поход, 1. с. № IV, стр. 137.

Ib., № IV, стр. 138.

Ib. № IV, стр. 147. По Grundl. Bericht 1. с. II, 455. Люцин взят 26-го июля, по Erberml. und Klegl. Zeit. (Beitrage zur Kunde Ehst, Lsimd Kurlands, II, 33) 6-го августа.

Ib., № V, стр. 99. Ввиду этого неверно утверждение немецких историков, что немецкие воины с женами и детьми были временно отведены, как пленные, в Псков, a литовско-польские гарнизоны отпускаемы на волю в знак того, что царь ведет войну только с Ливонией, но с Поляками соблюдает мир, см., напр., G. Bathleff, Der Pall «Wenden’s, 1. с, стр. 399.

Ib., № V, стр. 102. По Gründl. Bericht (1. с. II, 455) Режица взята 30-го июля, по Elrberml. Zeitung (I. с. II, 133), 8-го августа. Утверждение последнего источника, что Иоанн начальников в Люцине и Режице взял в плен, «und sie neben aller ritterscliaft und untersassen mit weib nnd verfuret und sie alle geplündert», должно быть признано неверным ввиду ясного свидетельства «Ливонского похода».

См. письмо Ходкевича к Баторию в приложении № XI. В «Ливонском походе» начальник гарнизона назван Станиславом Денипским, что, конечно, неверно.

О сдаче Динабурга ib., № V, стр. 103–108. Артиллерия, оставленная Иоанном в крепости, состояла из 7 пищалей медных, 3 пищалей скорострельных железных да 104 пищалей затинных, да зелья в 18 бочках 50 пуд, да полбочки ямчюги, да ко всем пищалям 1000 ядер, 50 прутов свинцу, да в прибавку оставлено 2 пищали полуторных.

Ib., № V, стр. 109–110. В Крейцбурге оставлено 80 человек гарнизона.

Ib., № V, стр. 112.

Ib., № V, стр. 121.

По Wahrh. erberml. Zeitimg 1. с II, 134. Тот же летучий листок напечатан также в соч. Г. В. Форстена, Балтийский вопрос, I, стр. 668, прим. 1. По Grimdtl. Bericht i Zeitung, взятие Зессвегена последовало 21-го августа.

4 пищали медных, да 30 пищалей затинных, да пушку железную верховую, да тюфяк, да на город часы боевые.

2 пищали сороковые на колесех меденых, да пищаль медная, да 2 тюфяка железных, да пищаль железная, да 2 пищали железных городовые тюфяки полуторы пяти, да 77 пищалей затинных.

Об этом Розрядная книга так выражается: а наряду в городе и в остроге тутошнего 11 пищалей скорострельных, да 13 пищалей затинных, да тюфяк, да зелья в палатке в трех бочках пудов с 5, до 400 ядер железных и свинцовых, да к затинным пищалям 100 ядер. Да в Борзун-же оставлено наряду, что взят в Канцле мызе: 5 пищалей затинных гладких, 5 скорострельных со вкладни, да 5 самопалов свитских, да 4 пищали с змейками, да 2 пары самопалов малых, да 3 лукошки зелья, да пол 200 ядер свинцовых, да в прибавку оставлено зелья… пуд.

Grundtl. Bericht, 1. с, 453 и 456. Гейдешнтейн (Записки о Московской войне, стр. 3, Rerum Polonicarum ab excessu Sigismundi Angusti libri XII, 1672, pag. 117) не знает приведенного нами Магнусова воззвания и объясняет возмущение слухом, который распространил царь о том, что если Ливонцы подчинятся принцу, то он передаст последнему для управления Ливонию.

Буссе (стр. 111), оправдывает поступок Магнуса тем, что гонец, отправленный последним к Иоанну с уведомлением о предложении жителей Кокенгаузена, слишком замешкался в дороге, между тем обстоятельства были таковы, что требовали поспешного образа действий. Со стороны войск Речи Посполитой опасность Кокенгаузену не угрожала, след., поспешность Магнуса объясняется только желанием предупредить занятие города московскими войсками.

Ливонский поход, 1. с, № V, стр. 127–128.

Ливонский поход, 1. с, № V, 95–96.

Ливонский поход, 1. с, № VI, стр. 84 и след. Описывая взятие Кокенгаузена, Ратлеф говорит, между прочим (1. cit., стр. 404), что Поляки были отпущены на волю, но заимствует этот факт неизвестно из какого источника. Мы знаем, что Поляков и Литовцев в городе не было, ибо с приближеиием к нему московских войск литовско-польский гарнизон покинул его, см. Grundtl. Bericht, II, 458.

8 пищалей и больших и средних меденых по 4 гривенка ядро, да 2 пищали скорострельных, да 5 тюфяков, да 57 пищалей затинных долгих, да 12 пищалей затинных коротких, да 12 рушниц, да в прибавку оставлено 5 пищалей полуторных, да из Керепети велено перевезть пищаль гладкую, зелья 500 пуд.

Wahrhaf. erbermliche Zeitung, 1. с, II, 134. То же самое сообщает и Гейденштейн (3–4): по его словам, женщины были отданы на поругание Татарам.

Ливонский поход, 1. с, 1853 г., № V, стр. 104.

См. письмо кн. Полубенского из Вольмара, от 8-го августа в Acta Stephani regis, 88, № LXI. Письмо князя с его собственноручной подписью находится в рукописи библиотеки главного штаба (80—1–8).

Ливонский поход, 1. е., № V, стр. 105–107.

Буссе (Mittheil, aus dem Geb. der Gesch. Liv, Ehst und Kurlands, II, 419), а за ним Ратлеф (1. с, 405) утверждают, что Полубенский намеревался перейти на сторону Иоанна и желал передать ему Вольмар и другие крепости (последнее утворждает только Ратлеф). Это утверждение историки обосновывают на весьма подозрительном свидетельстве Апологии, которая старается обелить в глазах Стефана Батория Ливонцев, представляя их подданными, вполне преданными королю; если ливонские крепости так скоро сдавались Иоанну, то в этом виноваты нерадивые польско-литовские начальники, из которых Полубенский готов был даже изменить королю. Между тем поведение Полубенского (см. ниже, стр. 61), его письмо к государственным чинам Литвы, на которое мы выше ссылались, свидетельствуют о полной преданности его Речи Посполитой. Если он дал знать Иоанну о сношениях Магнуса с польско-литовским правительством, то сделал это, очевидно, с той целью, чтоб погубить Магнуса, который хотел в одно и то же время служить двум враждовавшим между собой сюзеренам и при нападении Иоанна на Ливонию явно действовал во вред интересам Речи Посполитой. Идем дальше. Ратлеф (1. с, 406) утверждает, что при занятии Вольмара отрядом Магнуса Полубенский был взят обывателями города и Магнусовыми солдатами в плен и отведен к Магнусу в Венден, откуда Иоанн вытребовал пленника к себе. Это утверждение противоречит показанию самого Полубенского, который в письме к начальникам крепости Трикатена говорит, что он «добыт на Володимерце», притом «взят моцью» (Ливонский поход, 1. с, № VI, стр. 91–92).

Ратлеф (op. cit., 404) говорит, что здесь, как и в Ашерадене, произведена была ужасная резня: «die Leichen blieben auf einem Haufen liegen, den Hunden und Pögeln zum Prasse». Мы не знаем, из какого источника историк заимствовал эти подробности. В Эрле оставлено было 100 человек и наряду 3 пушки медные, 20 пищалей затинных, 30 гривенок зелья, да еще 30 пуд зелья. Ливонский поход, 1. с._>; 1853, № V, 104.

Ливонский поход, 1853, № V, 109–110. В Вольмаре оставлено 545 человек, 12 пушек, 81 пищаль затинная, 10 скорострельных, 26 бочек зелья, да прибавлено еще 300 пуд зелья.

Ib., № VI, стр. 85–86. В Леневарде оставлены 202 человека, 2 пушки, 2 пищали меденые, да затинных 12.

Эту подробность сообщает Гейденштейн, 4.

Подробное описание осады Вендена, основанное на критическом исследовании источников, дает Ратлеф (op. cit., 407–416). Взрыв крепости – несомненно геройский подвиг. Поэтому нельзя согласиться с мнением проф. Форстена, утверждающего, что «осажденными, представлявшими из себя пеструю смесь наемников, Немцев и иностранцев, католиков и протестантов, руководило не высокое, благородное мужество, а страх и отчаяние» (Балтийский вопрос, I, 672). Решимость умереть единит людей всякого звания, происхождения и исповедания и возбуждает героизм в самых трусливых натурах. Это во-первых. Во-вторых, трудно решить, какие чувства волнуют отдельных лиц в случаях подобного массового самоубийства и трудно определить, какое из чувств становится руководящим.

Здесь оставлен гарнизон в 422 человека под начальством воевод: кн. Григория Ивановича Долгорукого, кн. Даниила Борисовича Приимкова-Ростовского, Ивана Ивановича Клешнина и кн. Григория Михайловича Елецкого; кроме того, пушка дробовая, 8 пищалей девятипядных, 4 полуторных, 2 семипядных, 2 скорострельных, 77 затинных, 400 ядер и 305 пудов зелья, Ливонский поход, l. с., VI, стр. 89–90.

В таком смысле писал, по желанию Иоанна, начальникам крепости кн. Полубенский, ib., VI, стр. 91–92.

10-го сентября. Здесь оставлено 118 человек, 5 пищалей волконетов медяных, пушечка полковая, 2 пищали скорострельных, 50 затинных и 4^>1/_>2 бочки зелья.

8-го сентября. Царь оставил здесь 320 человек гарнизона, 6 пищалей медных, 6 железных, 4 скорострельных, 88 затинных, 595 ядер и 200 пудов пороха, см. Ливонский поход, l. c., № VI, стр. 94–96.

Grundtl, Bericht, l. c., 455–456.

Ib., II, 458.

Об этом говорит сам Стефан Баторий в письме к Иоанну Грозному, ссылаясь на показания пленных Московитян и Татар, см. Метр. Лист., II, № 15, стр. 26. Ввиду этого утверждение немецких историков, принимающих на веру заявление Grundtl. Bericht, l. c., II, 458 о том, что Радзивилл оставил Ливонию без боя (см. Busse, op. cit., 124–125, Rathlef, op. cit., 397–398), следует признать неверным.

Об этом Николай Радзивилл пишет Ходкевичу.

Grundtl. Berieht, 1. е., II, 458–459.

Busse, op. cit., 120.

Acta Stephani regis, стр. 86–87, № LIX, стр. 91–93, № LXIII.

Акты Зап. Рос., т. III, стр. 195, № 69. Документ помечен неверно 1576 годом. Содержание документа свидетельствует о том, что речь идет о событиях 1577 года: король говорит о вторжении Иоанна в Ливонию.

Acta Stephani regis, стр. 94, № LXV.

Ib., стр. 96, № LXVI.

См. письмо Иоанна к Ходкевичу от 12-го сентября 1577 г. из Вольмара – М. Graboivski, A. Przezäzieckii Ä. Malinoivski, Źródła do dziejów polskich, Wilno, 1843, I, 57–59. Письмо это перепечатано русскими буквами в Дополн. к Актам истор., относ. к ист. Зап. Рос., т. I, стр. 178, № 123.

Письмо Иоанна к Баторию из Вольмара от 12-го сентября 1577 года в Метр. Лит., II, № 16.

Бантыш-Каменский, op. cit., 152.

См. письмо к Ходкевичу от 10-го сентября 1577 г. ё.

Zrodla. clziejowe, IV, 221, Л CXXXIX.

Бантыш-Каменский, 1. с., 152–153.

Метр. Лит., II, 25, № 15.

10-го января, см. Бантыш-Каменский, 1. с., 154.

По словам Гейденштейна (русский перевод, 15–16; латинский текст, изд. 1672, стр. 121), царь приказал доставлять послам «самыя простыя и отвратительныя кушанья, а покупать провизию в Москве и не в обычае, да и не было возможности, если бы они того захотели». Замечание историка о том, что послы не имели возможности приобретать себе провизию, непонятно.

Acta Stephani regis, стр. 164.

Соловьев, кн. II, стр. 265.

Метр. Лит., II, № 12.

Acta Stephani regis, стр 101, № LXXIII.

Метр. Лит., II, № 17, стр. 32.

Метр. Лит., II, № 18, и Соловьев, кн. II, 266. Перемирные грамоты помещены также в соч. Щербатова, т. V, часть IV, № 28.

Известие Гейденштейна 16 (лат. текст, 125) подтверждается словами Батория, см. Acta Stepliani regis, стр. 164.

A. Pawinski, Skarbowosc za Batorego, стр. 336.

О. Balzer, Geneza trybunalu koronnego, стр. 308–309.

Гейденштейн, стр. 11, (лат. текст, изд. 1672 г., стр. 119).

Вержбовский, Викентий Лаурео, стр. 694.

Гейденштейн, стр. 11, лат. текст, 119, и Ф. Вержбовский, Викентий Лаурео, стр. 666.

Гейденштейн, ib., стр. 11.

A. Pawinski, Skarbowość za Stefana Batorego, стр. 337.

Ф. Вержбовский, В. Лаурео, стр. 685.

Acta Stephani regis, стр. 100, № LXXII и стр. 104, № LXXV; Вержбовский, В. Лаурео, стр. 677.

Вержбовский, В. Лаурео, стр 683.

J. Janicki, Akta historyczne do panowania Stefana Batorego króla polskiego, od 3-go marca 1578 do 18-go kwietnia 1579 r. (Bibljoteka Ordynacji Krasińskich, t. V i VI), стр. 20–24, № 18.

Гейденштейн, стр. 31, и Acta Stephani regis, стр. 100 № LXXII.

Краковский сеймик был созван в Прошовицы на 16-ое апреля, a сандомирский в Опатове – на то же число, см. Instrukcja panów posłów z sejmiku Proszowskiego (Bibl. Ord. Krasiń., t. V, IV, стр. 46–50, № 34) i Zlecenie posłom z województwa Sędomirskiego (ib., стр. 50–51, № 35); см. также A. Pawiński, Skarbowośc i t. d., стр. 337–338.

Вержбовский, В. Лаурео, № 191, стр. 699.

См. Respons J. Kr. Mości etc. J. Janicki, op. cit., стр. 51, № 36. Сеймик был созван на 22-ое мая, см. ib., № 37, стр. 53.

См. Instrukcia na sejmik Korczyński etc. J. Janicki, op. cit., стр. 56, № 38.

Вержбовский, В. Лаурео, стр. 702.

Acta Stephani regis, стр. 108, № LXXVIII.

J. Janicki, op. cit., 93, № 51.

Ib., 98, № 55. Гейденштейн (стр. 31) говорит, что компромисс последовал, когда король сбавил акциз с пива до ^>1/_>24 дохода в имениях шляхты и до ^>1/_>18 в королевских и церковных.

Janicki, op. cit., 96, № 52 и Acta Stephani regis, 121, № LXXXVII.

Ib., №№ 29, 42, 70.

A. Pgwuiski, Skarbowość etc., стр. 341.

Договор состоялся 5-го ноября 1577 года, см. Aug. Sokołowski, О tureckiej polityce Stefana Batorego (Ateneum, 1886, T, 518); Вержбовский. Викентий Лаурео, 621; Źródła dziejowe, IV, 233, № CXLVIII и 234, № CXLIX.

Źrółda dziejowe, IV, 138, № LXXX. Документ без даты, но содержание его и нахождение среди документов 1577 года доказывают, что его следует относить к нападению, произведенному Татарами в этом году.

Źródła dziejowe, IV, 229–231, №№ CXLV, С XL VI.

Вержбовский, В. Лаурео, 649, № 179.

Ib., 652. Гейденштейн (стр. 9) говорит, что Подкову к королю отослал Николай Сенявский. В Acta Stephani regis, стр. 108 (в примеч. к № LXXVII) Подкове дается, неизвестно почему, имя Павел.

Вержбовский, В. Лаурео, 662.

Вержбовский, В. Лаурео, 685–686 и Гейденштейн, стр. 32.

Janicki, op. cit., 34, № 26.

Acta Stephani regis, 107, № LXXVII.

Aug. Sokołowski, O tureckiej polityce Stefana Batorego Ateneum, 1886, I, 521.

Janicki, op. cit., №№ 23, 24, 25.

Вержбовский, В. Лаурео, 711; Aug. Sokołowski, 1. с, I, 522; Гейденштейн, 32.

Acta Stephani regis, 123, № XC; Гейденштейн, стр. 32.

Acta Stephani regis, № XC, стр. 124.

Acta Stephani regis, стр. 129, № XCII.

Ibid., стр. 140, № XCIX.

Ib., 112, № LXXIX.

Ib., 144, № CI.

Метр. Лит., II, № 19 – «поки послы ваши великие у нас будут и от нас к вам звернутся».

Acta Stephani regis, № LXXIII, стр. 102.

Посольство выехало из Москвы 16-го мая, см. Бантыш-Каменский, 1, стр. 155.

Acta Stephani regis, 107, № LXXYII.

Ib., стр. 121, № LXXXVII.

Ib., № LXXXIX, стр. 123.

Ib., стр. 130, № XCIII.

Глава посольства Карпов умер на пути в Краков, см. Acta Stephani regis, стр. 136, и Гейденштейн, 33, прим. 1.

Тургенев, Historica Russiae monimenta, t. I, стр. 275, № CLXXXVIII, Гейденштейн, op. cit., стр. 33, Метр. Лит., И, № 22; Соловьев, ор. cit; стр. 267.

Акты относящееся к истории Западной России, т. I, стр. 239, № 107.

Бантыш-Каменский, 1. с., стр. 155 и Acta Stephani regis, 164.

К. Górski, Pierwsza wojna Rzeczypospolitej z Wielkiem Księstwem Moskiewskiem za Batorego. Bibl. Warsz., 1892, II, стр. 98–99.

Janicki, op. cit., 336, № 160, (Postanowienie z Niżowcy); Acta Steph., стр. 144, № CI. Мнение, распространенное среди русских историков (см., напр., Эварницкий, История Запорожских казаков II. 61) о том, будто Баторий дал всем украинским казакам особенную организацию, решительно опровергается польскими исследователями, см. Al. Jabłonowski, Ukraina, (Polska, XVI w. Źródła dziejowe, t. XXII), стр. 425.

A. Pawiński, Skarbowość, etc, стр. 341.

K. Górski, op. cit., стр. 96.

A. Pawiński, op. cit., стр. 341.

Гейденштейн, op. cit., стр. 37.

Ibid., стр. 38.

Гейденштейн мотивирует назначение главой Мелецкого, как знающего и храброго полководца, но см. Ф. Вержбовский, В. Лаурео, стр. 606.

Тургенев, op. cit., I, 276, № CLXXXIX.

Король выехал из Гродны 25-го февраля (Римские портфели в библ. Краков. Акад. Наук, 9, CIV, донесение Калигари от 9-го марта) и прибыл в Вильну 2-го марта, см. Тургенев, I, 277, № СХС.

Acta Stephani regis, 155, № СХ.

К. Górski, 1. с, II, 100.

Гейденштейн, 39.

Гейденштейн, 7. О взятии Динабурга посредством такой хитрости говорит и Ниенштедт, но называет неправильно предводителя отряда, взявшего крепость, ротмистром Иоанном Плате, см. Сборник материалов и статей по истории Прибалтийского края, IV, 48.

Стрыйковский, (Kronika polska, litewska etc., Warszawa, 1846, II, 427), сообщает, что Динабург был отнять доблестным казаком Забою (Dinenbork z kozakiem dzielnym Zabą odiskali); тут, вероятпо, опечатка и надо читать Савою.

Гейденштейн (7) ставит взятие Вендена в заслугу только Дембинскому, немецкие летописцы – только Гансу Бюрингу. Согласно Геннингу (Sciptores rerum Livonicarum, II, 273), взяты были при этом в плен наместник (Stadthalter zu Plesskow), князь Даниил и Иван Квашнин (Juan Quasin) – известие, которое подтверждается письмом Батория к Яну Ходкевичу (прилож. № XVIII). Рассказ Рюссова (Script, rerum Livon., II, 132 и Сборн. матер. и статей по ист. Прибалт. края, III, 293–294), изобилующий подробностями, отмечает факт, указанный и Гейденштейном, именно тот, что ворота отворили Латыши. «Немцам не трудно было отворить городские ворота, говорит Рюссов, так как им помог один слесарь, родом из Леттов, оставшийся у Русских». У Гейденштейна фигурирует Латыш-плотник, который делает восковой оттиск городских ключей, приготовляет по нему другие ключи и передает их Дембинскому. У Лавр. Миллера (Записки о временах Стефана Батория, Сборн. матер, по ист. Прибалт. края, IV, 129), приписывающего взятие Вендена тоже Гансу Бюрингу, этой подробности нет. Христиан Штрапфер, секретарь герцога Магнуса, в письме к Баторию говорит, что Иоанн Бюринг «collectis undique Germanis, Polonis atque rusticis admotiscalis», взял Венден, см. Janicki, op. cit., стр. 304.

Henning, 1. с, II, 273; Рюссов, 1. с, III, 294; Г. В. Форстен, Балтийский вопрос, I, 672–673.

Карамзин, IX, примеч. 507. По рассказу Геннинга (1., с., II, 273) и Рюссова (Сборн. мат. Приб. кр., III, 295), гарнизон, за недостатком съестных припасов, принужден был есть лошадей. По Рюссову, крепость была выручена Бюрингом, по Гейденштейну (17) – Домбинским, по Геннингу – Александром Ходкевичем. Гейденштейн говорит, что Александр Ходкевич, гродненский староста, племянник администратора Ливонии, только преследовал отступавших уже воевод, но не мог их настигнуть.

См. письмо Христиана Штрапфера, Магнусова секретаря, от 4-го января 1578 года – Janicki, op. cit., 302, № 140.

Ib., №№ 141, 146, 157.

Ib., стр. 355, № 173; Гейденштейн, 18–19; Busse, op. cit., 129–130. Договор об этом состоялся в конце 1578 г., а не в начале, как утверждает проф. Г. В. Форстен (Балтийский вопрос I, 673) ибо письмо Радзивилла, советующее Баторию принять Магнуса под покровительство, помечено 2-м ноября.

Г. В. Форстен, op. cit., I, 673.

С 15-го по 20-ое октября, см. Акты Зап. Рос, III, 237, № 105.

Moscouische Niderlag vnd Belegenmg der Statt Wenden, 1579, gedruckt zu Nürnberg durch Leonhard Haussier в Чтениях Общества Ист. и древностей, 1847, № 3 и Карамзин, IX, примеч. 509. У Гейденштейна (35) нет этой важной подробности.

Рюссов, 1. с, III, 300–302.

По Геннингу, 1. с, II, 274, Стрыйковскому, II, 427 и по Moscouische Niderlag. (1. с, 1847, № 3) Русских было 20 000, по Рюссову (1. с, III, 300–302) – 18 000; у Гейденштейна цифра не указана. Численность польско-литовского и шведского отрядов сообщает Рюссов (1. с, III, 300–301): в первом было 2000 человек, а во втором 3 эскадрона всадников и 3 роты пехотинцев; в депеше нунция Калигари от 6-го, XI, 1578, (Краков, римские портфели, 8, CII, стр. 59) – 8000.

По словам Гейденштейна, Татары первые пустились бежать.

Карамзин, IX (изд. 1852), 286–287 и примеч. 509. В «Вестовой отписке Андрея Сапеги» (Акты Зап. Рос, III, 237, № 105) он не назван по имени, говорится только, что «гетман преднейший войска московского утекл». В Moscouische Niderlag (1. с., 1847, № 3) воеводе дается странное имя Хокца (Choktza genannt). Гейденштейн (36) неправильно говорит, что Петр Хворостинин бежал. «Вестовая отписка» Андрея Сапеги приводит его в списке пленных, тоже и в Moscouische Niderlag.

Списки убитых воевод в «Вестовой отписке» Андрея Сапеги и в «Moscouische Niderlag» почти одинаковы. В последнем источнике Никифор Чепчуков называется Никифором Зеперуковым и, кроме того, упоминается в числе убитых какой-то князь Иван Облоцкий, наместник Обдорский, повешенный врагами. Число убитых солдат простиралось, по Moscouische Niderlag и по Рюссову, 1. с, III, 302, до 6000 человек; у Соловьева, II, столб. 263—6.022. Гейденштейн (87) выражается неопределенно: «много неприятелей было убито». Историк сообщает нам факт доблестной смерти русских пушкарей, которые, не желая пережить позора плена и сдачи орудий, повесились на них.

По «Вестовой отписке» – 20 пушек с мождчерами, по Стрыйковскому, II, 427, – более 20 орудий, по Moscouische Niderlag – 24, по Рюссову – 14 орудий большого калибра, 6 мортир и несколько полевых орудий, по Гейденштейну (36, лат. текст, 126) – около 30 орудий.

Списки плененных воевод в «Вестовой отписке» и Moscouische Niderlag не совсем одинаковы, но число воевод одинаково. Список убитых и плененных в Розр. кн. (Карамзин, IX, примеч. 509) не полон.

По Рюссову (1. с, III, 302), погибло Поляков и Шведов менее 100 человек. У Гейденштейна – неопределенное выражеиие: «с нашей стороны был незначительный урон». Битва происходила 21-го октября, см. «Вестовую отписку» Андрея Сапеги. Неверно указана дата 21-го сентября в Moscouische Niderlag. Гейденштейн говорит неопределенно: «в то время, как король находился в Кракове, получено было нами известие о победе при Вендене». Баторий прибыл в Краков из Львова в половине октября, см. Acta Stephani regis, 147, № CIV. Г. В. Форстен, op. cit., I, 673–674, сообщает из флорентинского архива известие, что московское войско, численностью в 22 000 человек с 20 орудиями, было разбито осенью 1578 года Поляками и Шведами около местечка Kisson. Очевидно, речь здесь идет о битве при Вендене или Кеси – 21-го октября 1578 г.

Карамзин, изд. 1852 г., IX и Соловьев, кн. II, ст. 267.

Бантыш-Каменский, 1. с., 156.

Op. cit., II ст. 267.

La detta contribuzione se concessa con condizione che il Re faccia la guerra e vi vada in persona… Вержбовский, В. Лаурео, 666, № 183.

Тургенев, I, 283, № CXCV и Карамзин, IX, 293 (изд. 1852 г.). Эти данные не позволяют нам сомневаться, как это делает Соловьев, кн. II, 270, в громадности вооруженных сил, приготовленных Иоанном.

Г. В. Форстен, Балтийский вопрос, I, 705.

О том, что Баторий готовится в поход на Полоцк, уведомил Иоанна гонец Андрей Тимофеев в конце июня 1579 г., см. Бантыш-Каменский, 1. с., 156–157; Тургенев, 283, № CXCV. Ввиду этого нельзя согласиться с мнением Соловьева (op. cit., II, 269–271) о том, что Иоанн не знал, откуда ждать ему нападения, и что Баторий застиг его врасплох.

По словам Гильдебранда (К. Hildebrand, Sveriges ställning till Antonio Possevinos frodsmedling moll an Polen och Ryssland 1581–1582. стр. 8, в Historiska Studier, Pestskrift tillägnad С. G. Malmström den 2 november 1897), настоящий союз между Швецией и Польшей в царствование Стефана Батория никогда не был заключен, но обе стороны сближались между собой.

Эти цифры сообщает папский нунций Калигари (Тургенев, I, 283, № GXCV). В одном современном летучем листке (Pollnischo Zeitung. Summarische und wahrhaffte Beschreibung von jüngster bekriegung und eroberung etlicher fürnemer Stadt und Vestungen etc. Nürenberg) приведен состав армии Батория и численность ее показана в 136 500 чел. По поводу цифр, приведенных листком, В.Г. Васильевский сделал такое замечание: «серьезнее и важнее список военных сил, собранных королем против московского тирана, о количестве которых нет других сведений» (Журн. Мин. Нар. Просв., 1889, январь, 136–137). Но говорить о малейшей даже серьезности этого списка нельзя. Достаточно для этого указать на число низовских казаков – 15 000: нам документально известно, что запорожцы обязались доставить королю отряд только в 600 человек, см. Acta Steph., 144, № CI.

Тургенев, I, 281 № СХСИ; Henning, 1. с, II, 275; Гейденштейн, 39. У Гейденштейна крепость называется Киромпеш.

Грамота Батория, объявляющая войну Иоанну, интересна как изложение хода дипломатических переговоров между обоими противниками, Acta Stephani regis, 162–163, № СXIV; Щербатов, т. V, ч. IV, стр. 190–199; Метр. Лит., II, 42, № 22. О посольстве Лопацинского Одерборн (Vitae Joannis Basilidis libri tres, Ad. Starezewsлi, Historiae ruthenicae scriptores exteri, II, 239–240) приводит следующий фантастический рассказ. Лопацинский прибывает (на самом же деле он был задержан на пути в Дорогобуже) в Москву, где тогда находился Иоанн (царь был в Новгороде). Спустя несколько дней царь послал сказать польскому гонцу, чтобы он не являлся в царский дворец с обнаженным мечом, если он дорожит своей безопасностью или даже своей жизнью. На это Лопацинский ответил, что великий князь может лишить его имущества и жизни, как этого, без сомнения, и ожидать следует, но он не отступит от поручений, данных ему королем, ни на волос. Гонца ведут в сенат (т. е. боярскую думу), где он гордо заявляет, что прислан ко всей Московии объявить войну. Гонца повезли в царский дворец в колеснице, запряженной четверкою лошадей; впереди шел слуга, неся обнаженный меч, который ярко сверкал от солнечных лучей. Посмотреть на королевского гонца сбежалось так много Москвитян, что от давки, происшедшей у ворот дворца, погибло около ста человек. Аудиенция у царя так описана. Basilides palatium, in quo legatum expectabat, tapetibus et peristromatis instraverat multisque odoramentis illud referserat. Se ipsum vero vestibus auro fulgentibus et gemmis clarissimis ornatum cultumque in Lopatinsci conspectum dedit eumque contra naturam suam humaniter excipere visus est. Is vicissim Basilidem more sarmatico salutavit et idem reliqui Poloni fecerunt. Literas deinde regis bullis aureis consignatas ensemque falcatum futnrae ultionis indiccm Basilidi porrexit. Hunc ille crudeli vultu iracunde aspiciens in admirationem magnum venit, quod hostis in peregrina regione tanta audacia tantum principem verbis asperioribus compellare ausns est. Взяв королевское письмо, царь приказал держать гонца под стражей, но с подобающими почестями. Затем он созывает магнатов, чтоб сообщить им о начале войны, собирает войска и произносит к солдатам речь eosque variis exhortationibus ad pristinam virtntem et odium Sarmatarum incitat. Таков риторический и фантастический рассказ Одерборна.

Гейденштейн, стр. 42–45, весьма подробно разсказывает о мнениях, высказанных на совете в Свири. В эдикте короля о молебствиях по случаю взятия Полоцка отмечено только в сокращенной форме королевское мнение. Этот эдикт (Edictum regium de supplicationibus ob rem bene adversus Moschum gestam an 1579, 30 Augusti) помещен в базельском сборнике Пистория (I. Pistorii, Polonicae historiae Corpus, III, 114–117), во франкфуртском Вехеля (Rerum polonicarum tomi tres, I, 214) и в издании Relacje nunciuszów apostolskich i innych osób o Polsce, Berlin – Poznan, 1864, I, 317–320.

Карамзин, IX, 297 и прим. 522: «они-ж (воеводы) Курляндскую землю пусту учинили»; Гейденштейн, 48.

Stryjkowski, II, 428.

К. Górski, op. cit., Bibl. Warsz., 1892, II, 101.

Это описание заимствовано из письма итальянца Мартинелло, находившегося при войске, см. римские портфели в Крак. Акад. Наук, 26, D I, 101–103.

Гейденштейн, 46.

См. письмо того же Мартинелло.

Хронология этих событий неясна у Гейденштейна, 52–53; он рассказывает сначала о взятии Красного, а потом Ситна. Козьян был выстроен после взятия Полоцка в 1563 г., на реке Оболи насупротив литовского замка Уды, Красное при озере Островите и Ситно при истоках реки Полоты на великолуцкой дороге. См. Коркунов, Карта военных действий между Русскими и Поляками в 1579 году и тогдашние планы города Полоцка и окрестных крепостей, Журн. Мин. Нар. Просв., 1837, VIII, 235–249. Замойский в письме к нунцию Калигари говорит, что Козьян захвачен был внезапным нападением и дотла сожжен, а по взятии Красного попал в плен московский воевода со всем почти своим гарнизоном, см. Aug. Theiner, Annales ecclesiastici III, 70.

Acta Stephani regis, 98, № LXIX. Это назначение сильно раздражило Яна Ходасевича, который надеялся получить эту должность за управление Ливонией, см. Вержбицкий, В. Лаурео, стр. 702.

Edictura regium de supplicationibus ob captam Polociam (Relacje nuucjuszów, I, 318).

Acta Stephani regis, 171, № CXVI.

Гейденштейн, 53.

Edictum de sxipplicat. – Relacie nuncj., I, 318.

Edictum de snpplicationibus, ib., I, 318, Гейдепштейн, 19. Даниил Герман, данцигский ратман, автор Стефанеиды, ездивший к Баторию в лагерь под Полоцк, сообщает следующие подробности: «Туда, т. е. к Полоцку из Вильны, ведет ужасная дорога, хуже которой не может быть во всем мире. Кажется, главной причиной является то, что с тех пор, как Московит взял Полоцк. т. е. от 1563 г., этот тракт был совсем закрыт, всякие сообщения отрезаны, а Московит на 20 миль в ширину и в длину, с этой стороны Двины, обратил страну в пустыню (lautter Wildniss lassen word en), страну, в которой были прежде города, рынки, деревни и возделанные поля. Поэтому всякий, отправлявшийся из Вильны в эту сторону, должен запастись хорошенько провизией на несколько дней. Ясно можно видеть, как Венгры и иные солдаты, которые шли впереди, должны были искать новых дорог и делать в лесах просеки, чтобы можно было перевезти артиллерию. Беспрестанная непогода, продолжавшаяся несколько месяцев, немало вреда причинила этой экспедиции», см. Aug. Mosbach, op. cit., стр. 161.

К. Gorski, op. cit., Bibl. Warsz., 1892, II, 102. Уже в лагерь под Полоцком прибыло несколько отрядов добровольцев; среди них особенно выделялся отряд князя Острожского и отряд немецкой пехоты, присланный бранденбургским маркграфом.

Stryjkowski, II, 429; К. Gorski. I. с, 1892, II, 106. По выражению разрядных книг, «в Полоцке воеводы худы, а людей мало» – Карамзин, IX, 296–297 и примеч. 520, Щербатов, т. V, ч. III, стр. 19. Воеводы названы худыми несправедливо: мы увидим, что они будут доблестно защищаться; названы так потому, что не сумели отстоять крепости.

Топография Полоцка у Гейденштейна (стр. 54) представляется не совсем ясно. Он описывает положение крепости так: «с севера течет река Полота, у подошвы Стрелецкой крепости, немного уклоняясь от прямого течения к востоку, она, затем, снова отклоняется к северу и, обогнув подошву холма, на котором расположен Верхний замок, отделяемый ею от города, немного ниже того места направляется к югу и соединяется с рекою Двиною». На плане Пахоловецкого (Витебская Старина) течение Полоты изображено не совсем точно. Гурский исправил его согласно топографической карте России (см. op. cit., стр. 105).

Относительно этого факта в источниках существует некоторое противоречие. В «Эдикте о молебствиях» король говорит след.: «на другой день город, укрепленный сильно рвами, валом, башнями и весьма толстыми стенами и защищаемый также гарнизоном, мы подожгли и в несколько часов весь уничтожили, главным образом, потому, что он являлся преградою для ближайшего доступа к крепости (Postridie civilatem поп mediocriter fossis et aggere et propugnaculis et parietibus densissimis, turn quoqne praesidio firmam, ea maxime de causa, quod illo loco nos a propinquiore ad arcem accessu proliiberet, incendimus ac totam paucis horis delevimus. Relacje nuncjuszow, I, 318). Гейденштейн говорит, что, когда Бекеш начал громить городские стены из орудий, тогда Москвитяне, «отчаявшись в возможности защищать город, согласно с общим наказом, какой получают от царя все, на кого возлагается защита городов, взяли с собою все вещи, зажгли город и удалились в Верхний замок» (58). Нам думается, что это противоречие можно примирить так, как это мы сделали в тексте.

Górski, op. cit., 107.

A. Mosbach, op. cit., 162.

«Эдикт о молебствиях» в Relacje nuncjuszów, I, 319.

Сборник материалов и статей по истории Прибалтийского края, III, 310.

Kronika polska Marcina Bielskiego nowo przez Joach. Bielskiego syna jego wydana. W Krakowie, 1597, стр. 761–765.

Письмо Даниила Германна, Äug. Mosbach, Wiadomości do dziejów polskich, стр. 162.

Danielis Hermanni Borussi Stephaneis Moschovitica sive de occasione, causis, initiis et progressions belli a Serenissimo potentissimoque Polonorum Regno, Magno Duce Lithuamae etc. Stephano primo contra Joannem Basilium Magnum Moschorum Ducem gesti etc. libri duo priores. Bxcusae Gedani a Jacobo Rhodo 1582. Изложено содержание этой поэмы у В.Г. Васильевского, Польская и немецкая печать о войне Батория с Иоанном IV. Журн. Мин. Нар. Просв., 1889, февраль, стр. 350–369. Гейденштейн (70) сообщает след.: «посадив их (Немцев) с ногами в котлы и подложивши в огонь, они варили их живыми в кипящей воде; в то же время, связав им руки за спиной веревкой, пропущенной по локтям, они самым гнусным образом изрезали у них животы и все тело частыми продольными ранами, так что это имело вид продольного панцыря».

Гейденштейн, 61.

«Эдикт о молебствиях», Relacje nuncjuszów, I, 319.

Bielski, 763 и I). Hermann. Stephaneis: Primus at in reliquis qui primam lampadem ad aram Intulit, ille sibi nomenque decusque paravit, etc.

Acta Stephani regis, № CXVII.

Relacje nuncjuszow, I, 319.

Acta Stephani regis, № CXVIII.

Карамзин (изд. 1852), IX, 300, присоединяет к ним и воеводу Петра Волынского, основываясь на словах летописца графа Толстого (см. прим. 526): «а сдал Полоцк Петр Волынский со стрельцами». Польские источники не упоминают этого имени; Стрыйковский (II стр. 429) причисляет даже Волынского к тем, которые не хотели добровольно сдаваться.

Гейденштейн, op. cit., 69.

J. Bielski, op. cit., 765.

Гейденштейн, 70.

Гейденштейн, 71 и J. Bielski, 765.

J. Bielski, 765.

Гейденштейн, 71.

Гваньини и Бельский.

Сообщение Д. Германна в Aug. Mosbach, op. cit., стр. 162.

Король в «Эдикте о молебствиях» говорит так: nostri cum ingressi esscnt passim magnum cadaverum insepultorum numerum rcpererunt, tum tormcntorum ac pulveris tormontai’ii globorumque tantam vim dcprehenderimt, quanta in arcc aliqua christiani orbis his rebus instrnctissima posset reperiri. – Relacje nuncjuszów, I, 320.

Сообщение Д. Германна (Aug. Mosbach, op. cit., 162), которому, как очевидцу, следует больше верить, чем Гейденштейну (стр. 71), говорящему, что «по взятии города Москвитяне увезли с собой в Москву все сокровища, оставив немного пожертвований». Если он прибавляет, что надежды солдат на добычу совсем не были удовлетворены, то эта неудовлетворенность происходила от озлобления, вызванного тем, что король разрешил Русским вынести с собой те вещи, которые они будут в состоянии взять. Сообщение Германна подтверждается словами нунция Калигари. Ввиду этого нельзя согласиться с мнением Соловьева (op. cit., 11, столб. 272), который, следуя Гейденштейну, утверждает, что «добыча, найденная в Полоцке, обманула надежды осаждающих; самую драгоценную часть ее составляла библиотека…» и т. д.

Соловьев (op. cit., II, столб. 272) говорит, что все это погибло. Но так ли это?

Так надо понимать осторожные выражения Гейденштейна (72).

Stryjkowali, II, 429.

Гейденштейн, (стр. 62) и Rerum post captain Polociam contra Mosenm gestarum narratio (Relacje nuncjuszow, I, 324). В.Г. Васильевский вполне правильно замечает, что последнее повествование, имеющее официальный характер, очень отчетливо излагает ход военных действий после взятия Полоцка (Журн. Мин. Нар. Просв., 1889, январь, 137, № 6).

Гейденштейн (73) говорит об этом так: между тем в это время Мартин Курц с отрядом казаков предложил свои услуги виленскому воеводе; его-то и послали против Туровли, присоединив к нему Константина Лукомского, начальника в Уле. Стрыйковский (II, 430) называет Лукомского князем.

Стрыйковский (II, 430) говорит, что крепость сожгли «наши», «gdy kniaź Łukomski kazał z więtszych dział pod dobrą myśl strzelać».

По словам Д. Германна, немецкий отряд, находившейся под начальством Христофора Розражевского, состоял из 3000 человек, см. Aug. Mosbach, op. cit., 162.

Такое расстояние указано в Rerum post captam Polociam narratio (Relacie nuncjuszów, I, 324) и у Стрыйковского. II, 429. Starożytna Polska pod względem historycznym, geograficznym i statystycznym, opisana przez M. Balińskiego i Tym. Lipińskiego, IV, 493, определяет расстояние в 30 верст.

См. статью Коркунова в Журн. Мин. Нар. Просв., 1837.

По словам Д. Германна (Aug. Mosbach, op. cit., 162).

Гейденштейн, 62; Narratio (Relacje nuncjuszów, I, 325), перечисляет имена воевод: Феодор Васильевич Шереметев, Борис Васильевич Шеин, Андрей Палецкий, Михаил Юрьевич Лыков (Michael Georgii filius Lycus) и Василий Кривоборский (Basilius Crivoborsius). По Щербатову (т. V, часть 3-я, стр. 33), обычным гарнизоном командовал воевода Иван Кокошкин.

Об этом отряде Narratio сообщает какое-то странное сведение: Accesserat hue etiam Georgius Bullahacus cum duobus millibus sclope tarioium; partim Dunonsium, partim Voliensium, qui ad Dimae et Yolbiae fontuim paludes ob perpetuus cum Tartaris dimicationes, caeteris belli usu ac jaculandi poritia facilo praestant. Почему же эти стрельцы, находясь у истоков Волги и Двины, должны были сражаться постоянно с Татарами?

Гейденштейн (63) упоминает только об экспедиции Хр. Радзивилла, a Narratio (325) и о набеге Волыминского.

Гейденштейн (63) и Narratio, 325.

Случилось это, по словам королевского универсала, 11-го сентября (turn ad undecimam hujus mensis diem); см. Epistola qua Regni Ordines ad comitia convocantur в Relacje nuncjuszow, I, 321; см. также Тургенева, I, № CXCIX. Показание Карамзина (изд. 1852, т. IX, 301) относительно того, что Литовцы осадили Сокол 19-го сентября, а 25-го зажгли башни (то же говорит и Соловьев, II кн., столб. 272), должно быть признано неправильным.

В описании Гейденштейна, 78, этот момент не обозначен, но вообще рассказ его, за исключением нескольких мелких подробностей, согласуется с Narratio; Стрыйковский, II, 430, говорит, что когда огонь разгорелся, Москвитяне, усумпившись в возможности защищать замок, бросились на бой через ворота со стороны Ниссы (przez brame od Nissy).

Воеводу Шереметева, бежавшего с частью конницы по дороге к Пскову, захватил в плен, по словам Гейденштейна, Иван Збаражский.

Narratio (Relacje nuncjuszów, I, 328); см. также письмо из Полоцка от 14-го сентября у Тургенева, I, № CXGIX. Если иметь в виду эти сообщения, тогда придется показание Д. Германна о численности московского гарнизона (5000 чел.) в Соколе признать неточным; он должен был быть гораздо многочисленнее. Калигари говорит, что «было убито 5000 русских (римские портфели, 9, CIV, стр. 295).

Генденштейн, 78.

Гейденштейн, 79.

Описание взятия Сокола у Стрыйковского, не отличающееся большими подробностями, сходно с Narratio; Бельский и Гваньини следуют Гейденштейну, а Одерборн (Starczewski, Scriptores liistoriae ruthenica exteri, II, 243) заимствовал дословно рассказ об этом сражении из Narratio.

Царь посылал грамоты об этом 6-го и 17-го сентября.

Narratio (Relacje nuncjuszów, I, 328–329) и Гейденштейн, 81–82. По словам Стрыйковского, из Суши вышло 6000 человек, a победители взяли 21 больших орудий, 136 гаковниц, 123 длинных ручниц, 100 бочек пороха весом в 400 центнер, 4822 больших железных пуль и множество провианта (II, 430–431 и Сапунов, Витебская Старина, IV, 197).

О Филоне Кмите, см. статью М. Малиновского «Wiadomość о Filonie Kmicie Czarnobylskim» (Źiódła do dziejów polskich wydawane przez M. Malinowskiego i AL Przeździeckiego, Wilno, 1844, t. II, 306–343).

Stryjkowski, II, 431.

Narratio, I, 329 и Гейденштейн, 82–83.

Acta Stephani regis, № CXXI, К Górski, 1. е., II, 112.

См. донесение Калигари у Тургенева, I, 285, № CXCVII.

Epistoła qua regni ordines ad comitia convocantur (Relacje nuncjuszów, I, 321), Narratio (ib., I, 329–330).

С отъездом Батория из Полоцка военные действия не вполне прекратились. 13-го декабря 1579 года полоцкий воевода Дорогостайский сжег замок Нищерду, причем погибло с лишком 2000 Москвитян, мужественно защищавших крепость, и попало в плен около 1000 (в том числе 4 воеводы); см. Stryjkowski, (II, 431). Гейденштейн (96) не сообщает этих подробностей; он говорит, что полоцкие казаки овладели Нищердою при помощи крестьянина Коссонского, который указал им, когда удобнее всего сделать нападение на крепость, причем занять ее оказалось легко, так как окопы не были еще окончены. Тот же Коссонский хотел передать, по словам Гейденштейна (97), баториевым войскам и Заволочье. Но замысел изменника был открыт, и Коссонский, вместе с двумя своими сыновьями, был посажен на кол. Неудачна была также попытка баториевых казаков захватить неожиданным нападением крепость Усвят.

Narratio (1. с, I, 329) и показание Д. Германна (Aug. Mosbach, op. cit., 163).

Книга посольские метрики Вел. Кн. Лит., ч. II, № 24. Гейденштейн сообщает содержание этой грамоты, пропуская требование – отпустить без проволочки Лопатинского и Проселка, и говорит, что она была отправлена к царю из Дисны (стр. 80).

Гейденштейн, 81.

К. Gorski, op. cit., Bibl. Warsz., 1892, II, 108.

Г. В. Форстен, Балтийский вопрос, I, 674.

См. письмо папского нунция Калигари к кардиналу Конскому у Тургенева, I, № СХСVII.

Кн. II, столб. 269.

Тургенев, I, № СХСV.

 Бантыш-Каменский. Переписка между Россией и Польшей (Чтения Общ. Ист. и Древ. Рос, 1860, кн. IV, стр. 156–157).

Эти бояре с такими титулами названы в примеч.^>1 к стр. 99 русского перевода Гейденштейна, без указания источника, откуда известие заимствовано. Narratio (Relacje nuncjuszow, I, 330) и Бантыш-Каменский (Чтения в Общ. Ист. и Древн. Рос, 1860, кн. IV, стр. 157–158) приводят имена кн. Ивана Федоровича Мстиславского и Никиты Романова. Гейденштейн (99) называет князей Ивана Федоровича Новгородского и Никиту Юрьевича Мстиславскаго и Романова Захарьина. Стрыйковский (II, 431) называет князя Ивана Мстиславского и Никиту Романовича Захарьина.

Он назван Василием и в Narratio, и у Гейденштейна.

Так передают содержание грамоты Naratio (1. с, I, 330), Гейденштейн (99—100), Бантыш-Каменский (1. с, 158) и Карамзин (изд. 1852, IX, 305). Помета грамоты 28 сентября взята нами из Narratio и у Стрыйковского (1. с, II, 431).

Бантыш-Каменский, I. с, 158.

Гейденштейн (99) и Бантыш-Каменский (1. с, 158).

Этот список в Литовской метрике, II, 27.

Бантыш-Каменский, 1. е., 158.

Гейденштейн (99) смешал ее с грамотой, которую привез Леонтий Стремоухов.

Метр. Лит., II, № 25.

Книга посольская метрики В. Кн. Лит., ч. II, № 26.

К. Górsla, op. cii, Bibl. Warsz., 1892, II, 114.

Cm. Epistoła qua Regni Ordines ad comitia convocantur в Relacje nuncjuszów, I, 320–324.

Ib., I, 323.

Cm. Witanie króla Stefana z wojny Potockiej przez Jana Januszewskiego в Acta Stephani regis, № СХХІІ.

См., напр., I. Kochanowski, De expugnatione Polottei, Varsaviae, 1580.

Гейденштейн, 91.

Гейденштейн, 85–87. Об интригах Зборовских против короля говорит нунций Калигари еще в 1579 году (рим. портф., 9 CIV, стр. 291).

Герцог принес королю ленную присягу в Дисне, см. Гейденштейн, 47.

Гейденштейн (87–91) приводит речь Замойского целиком и преувеличивает ее значение: он сам замечает, что шляхта на своих многолюдных сеймиках склонялась в пользу войны, следовательно, представители ее, послы, явились уже на сейм с полномочиями дать свое согласие на дальнейшее ведение войны и разрешить королю взимать для этой цели налоги. Влияние речи Замойского на сейм отмечено и Стрыйковским, II, 431.

См. Literae universales de quarta pro hac una vice tantum imperata propter belli necessitatem от 12-го января 1580, с варшавского сейма в Źródła dziejowe, t. XI, № LIV, стр. 112. To же сообщает и Гейденштейн (94), говоря, что старосты сами предложили обложить себя подобным образом, но Павинский (Skarbowość w Polsce i jej dzieje za Stefana Batorego. Źródła dziejowe, t. VIII, 344) основательно сомневается в том, что это было предложение добровольное.

A. Pawiński, Skarbowość etc., 195.

Он был отправлен 26-го октября, почему можно заключить, что литовские вельможи принимали его уже в ноябре.

Этот ответ составлен нами на основании Гейденштейна (101) и Бантыш-Каменского (1. с. 159).

Бантыш-Каменский, l. cit., 159.

Метр. Лит., II. № 28.

В Москве не знали, что Ходкевича не было уже в живых; он умер 4-го августа 1579 года.

Метр. Лит., II, № 29.

Грамоты, данные к Баторию через Благово, помещены в Книге Пос. Метр. Лит., II, № 31 и 32, Acta Stephani regis, № СХХIII и СХХIV, и у Тургенева, I, № СХСІ, по существу одинаковые, но отличающиеся в выражениях, причем у Тургенева редакция их весьма небрежна. В Acta Stephani начало грамоты – «милосердия ради милости Бога нашего, в них же посети нас восток свыше» и. т. д. до «мы великий Господарь» – отсутствует.

Бантыш-Каменский, 1. cit., стр. 159.

Кн. посольская Лит. Метр., II, № 34. О Шубине-Грязнове Гейденштейн ни словом не упоминает.

Бантыш-Каменский, l. c., стр. 160.

Король выехал в Гродну 18-го февраля; см. письмо Калигари от того же числа в римских портфелях, 10CV (библ. Крак. Акад. Наук).

Грамота от 16-го марта 1580 года помещена в Метр. Лит., II, № 33, и по-польски в Acta Stephani, № СХХV, ср. Бантыш-Каменский, 1. с., 160.

Книга пос. Метр. Лит., II, № 36.

Бантыш-Каменский, 1. с., 161.

Ответ из Вильны от 8-го мая в Кн. пос. Метр. Лит., II, № 35.

Это требование сообщает Гейденштейн, но и Иоанн, посылая, по возвращении Нащокина в Москву, гонца Шишмарева, так пишет к Баторию: «и ты бы Стефан Король наших послов дождався, у тебе принял их у Вильни по прежнему обычаю, не ходя в поход ратью к нашим украйнам, занже нашим послом в походе, в рати мимо Виленское место мимо прежний обычай на посольстве у тебе быти не пригожо» (Кн. пос. Метр. Лит., II, № 43, стр. 73). Прием Нащокина состоялся 14-го июня (ib., № 43, стр. 72). См. также сообщение нунция Калигари от 26-го июня у Тургенева, I, № CCI, стр. 290, о двойной аудиенции, данной московскому гонцу, и о заявлении, что царь готов прислать послов.

В первом письме, посланном через Нащокина к Иоанну, Баторий так выражается: «А про то и теперь и тое писанье твое на доброе пожитье христианству межи нами не вводится, кдыж непотребныя дела ку продолжению часу вкладаючи прекладает». (Кн. пос. Метр. Лит., II., № 40, стр. 69). То же сообщает и Гейденштейн (102).

См. донесение Калигари (Римские портфели, 10СV, стр. 223).

См. ответ Батория от 13-го июня в Кн. пос. Метр. Лит., II, № 40, и в Acta Stephani regis (по-польски), № СХХVII.

См. второе письмо, посланное через Нащокина к Иоанну от 14-го июня в Метр. Лит., II, № 41. О пятинедельном сроке говорит и Калигари (Тургенев, I, № 201, стр. 290). Гейденштейн не определяет точно срока и сообщает несколько иное содержание королевского ответа; если царь желает отправить послов, то он охотно даст им возможность высказать то, что желают, и милостиво их выслушает. Что же касается требования, чтобы он ожидал послов царя в известном месте, то это требование не имеет примера ни у одного из прочих христианских государей; они посылают послов, когда нужно, во всякое место; везде одинаково право послов и не ограничивается известным местом; послам его можно придти всюду, где только он ни будет, и даже в самом лагере, во время самого разгара сражения, послы могут вести с ним переговоры, если это окажется очень нужным (102–103). В королевском письме нет ни слова о требовании царя, чтобы король принимал его послов в определенном месте, в Вильне.

Лит. Метр., II, № 42.

Калигари пишет: fra cinque settimane il Rè farà la massa del suo esercito e venendo ambasciatori gli udirà armato in campo, nè per tutto cio ci rimetterà un pelo della sua diligenza e provvisioni militari. Тургенев, I, стр. 290.

Гейденштейн (103–105) говорит только об одном преступлении Осцика – о намерении убить короля. По словам Стрыйковского (II, 432), Нащокин вел тайные переговоры в Вильне с Осциком, «kujаc. zdrade przewrotna przeciw Wielkiemu Ksiestwu Litewskiemu i zdrowiu Krolewskiemu», за что Осцик и понес заслуженное наказание 18-го июня, в субботу. Современная брошюра, написанная стихами и напечатанная в 1580 г., говорит, что Осцик намеревался отдать Литву во владение Москве. Отрывки из этой брошюры переиздал Краусгар в Roczn. Tow. Przyj. Nauk Pozn., t. ХVIII, str. 389–395. По изображению Реннера (Johann Renners. Livlandische Historien, herausgegeben von Rich. Hausmann und Konst. Hohlbaum, Gottingen, 1876), заговор составило несколько королевских воевод (?), чтоб передаться на сторону Иоанна, когда Баторий двинется в поход, за что они были обезглавлены в Вильне 18-го июня (стр. 380).

См. Окружную королевскую грамоту из Гродны от 16-го марта в Актах Зап. Рос, III, № 119. И.И. Лаппо в своем сочинении «Великое Княжество Литовское за время от заключения Люблинской унии до смерти Стефана Батория» (I, стр. 179) о составе этого съезда выражается неточно. По его словам, «вернувшись из Варшавы с сейма в Литву, в столечное место литовское – Вильну, король вызвал к себе панов рад и рыцерство княжества, всех кто только мог прибыть к королю»; между тем в королевской грамоте говорится след.: «…сложили есмо и сим листком нашим складаем зъезд их милости паном радом, врядникам земским и всим тым, которых с поветов с посродку себе оберете…», и далее; «и вы бы о том ведали, и зъехавшися на час певный, у во второк по Велице-дни, то есть того ж месяца априля 5 дня, на местцо к соймику в повете вашем звыклое и о справах вам в сем листе нашом вышей поданых межи собою намовившися, две альбо три особы, альбо похочете ли и больше, с посродку себе братью вашу, людей добрых, расторопных и бачных, на тот зъезд у Вильну, на день 17 месяца априля зложоный прислали…» Таких листов было выслано во все поветы 22.

См. Acta Stephani regis, № СХХХIV, стр. 343, И.И. Лаппо (op. cit стр. 178–180) приводит документ из Коронной метрики целиком.

Гейденштейн, 97.

Ib., стр. 98. Почему так произошло, историк не объясняет. В этих выражениях нельзя не усмотреть пристрастия панегириста к своему герою. Воззвания короля, совершавшего победоносный поход в предшествовавшем году, не особенно сильно действовали, а воззвание Замойского, военные таланты которого не были пока еще известны, возымело свое действие.

См. Literae universales de accelerando delectu peditum in bonis regabbus, из Варшавы, от 16-го февраля 1580 г., в Zrodla dziejowe, т. XI., № LXXIX, стр. 134–136. Сообщение Гейденштейна (99) об этом не совсем точно. Он говорит: «и вот теперь решено было обратиться к такому способу набора», между тем как из королевского универсала явствует, что король обращался к нему уже и раньше: «tak jakosmy juz przed tym czyniаc dosyc konstytucyi na sejmie warszawskim w r. MDLXXVIII uchwalonej, poslalismy byli…»

Собственно 1446, см. К. Gorski, Druga wojna Batorego z W. Ks. Moskiewskiem (Bibl. Warsz., 1892, IV, стр. 16).

Подробности этого дела в статье К. Гурского (К. Gorski, 1. с. 2).

Приговор собора помещен у Щербатова, т. V, ч. IV, 200–206, № 2; Карамзин (изд. 1852), IX, 306–307.

Карамзин, IX, стр. 307–308 и примеч. 538.

Оршанский староста Филон Кмита доносил королю о военных сборах Иоанна письмом от 27-го июля 1580 г. след.: «великий князь Московский войска свои вже собранные мает; которых, поведают, почот барзо великий только дей мотлох; и тот люд, который меле в Можайску собраный, вже з места рушил и розсказал им до Вязмы, до Дорогобужа, до Торопца и до Старицы лягнуть и где бы взяли ведомость о войсках в. к. м., повелел им на полки приходить и тревоги чинить». Акты Зап. Рос, III, № 122, стр. 259.

Такой маршрут обозначен у Стрыйковского (II, 432).

Гейденштейн, (105). Соликовский (Krotki pamiеtnik rzeczy polskich, 56) говорит, что Григорий XIII прислал королю шапку и меч, которые Павел Уханский вручил ему торжественно в виленском кафедральном соборе в присутствии папского нунция Андрея Калигари; то же и Стрыйковский, II, 432.

Гейденштейн (99 и 106). Гиулан, автор сочинения Commentarius rerum a Stephano rege Poloniae in secunda expeditione adversus M. Moscorum ducem gestorum anno 1580 (Relacje nuncjuszow apost. I, 331) и участник второго похода Батория, говорит неверно, что военный совет происходил в Витебске. У нас есть свидетельство офицера, бывшего в Щудуте и, может быть, принимавшего участие в самом совете, – свидетельство Луки Дзялыньского о том, что совет происходил в Щудуте (Acta Stephani regis, 276); но сам король отмечает Чашники, как место совета, см. Ioan. Pistorii Polonicae Historiae Corpus. III. 126–128.

Гулиан (1. с., I, 331) и Одерборн (1. с., II, 246) отмечают только мнения, по которым желательны были походы к Смоленску и Пскову.

Гейденштейн (106).

Это соображение отмечено у Гиулана (1. с., I, 331).

Гиулан и Гейденштейн.

См. отчет Луки Дзялыньского в Acta Steph. reg., 277.

Гиулан, 1. с., I, 331.

Выражение Гейденштейна.

Гиулан, 1. с., I, 332; Одерборн, 1. с., II, 246.

Гейденштейн, 107.

Это сообщение Луки Дзялыньского (Acta Stephani regis, стр. 277), одного из участников похода, к тому же бывшего, может быть, на самом совете в Щудуте, подтверждается известием, которое сохранил Одерборн, о том, что Шереметев не особенно сильно противился движению на Великие Луки (Szeremetus illе, quem vi Socolo captum antea memoravimus, huic proposito non magnopere adversabatur 1. с. II. 246).

См. Метр. Лит., II, № 43, письмо Иоанна от 2-го июля. Содержание грамоты, данной Шишмареву, сообщает вкратце и Гейденштейн, но фамилии гонца не называет и не совсем точно обозначает сроки прибытия московских послов (5-е и 16-е августа).

Гонец спешил явиться к этому сроку. Поспешность его была так велика, по словам Гейденштейна, что он представился королю, вопреки московским обычаям, не в торжественном платье, какое приличествовало послу, а в обыкновенном.

См. письмо Батория от 22-го июля в Метр. Лит., II, № 44. Содержание Баториева ответа передано у Гейденштейна хотя и кратко, но точно (стр. 110).

См. письмо Иоанна от 19-го июля в Метр. Лит., № 45.

Кн. Пос. Метр. Лит., 11, № 47, стр. 78.

Это сообщает только Гейденштейн 111.

Гейденштейн, стр. 108. Стрыйковский утверждает, что смотр производился в Лукомле, местечке в четырех милях от Чашников (II, 432, и Сапунов, IV, 197); Одерборн тоже (1. с., II, 246).

Это решение состоялось, вероятнее всего, в Лукомле. Гейденштейн говорит, что, к отряду Замойского, которого король посылал под Велиж, присоединился Георгий Фаренсбах со своими немецкими солдатами. Стрыйковский же (II, 432) сообщает, что последним король произвел смотр в Лукомле, а Одерборн (1. с., II, 246) говорит, что сюда именно прибыли к Баториевой армии Фаренсбах и Христофор Розражевский.

Отчет Луки Дзялыньского, 1. с., 277.

Гейденштейн, 112.

Гейденштейн, 108–109.

По Гиулану (1. с., I, 331) и Brevis Narratio – 25-гo (VI Cal. Augustas Vitepscum pervenit), по Реннеру (381) – 28-го, по Стрыйковскому II, 482 – 29-го июля.

Стрыйковский, II, 432; Гейденштейн, 115. Как велика была армия литовская, не знаем. Стрыйковский (II, 433) насчитывает в ней 12 700 человек, Реннер (383) – 15 000. Неизвестно нам и число добровольцев. Стрыйковский называет отряды их значительными, Гейденштейн (115) говорит, что литовские войска, как получавшие жалованье, так и добровольческие, представились королю в таком количестве и вооружении, что никто не мог догадаться о потерях их в прошлом году. Король в привилегии, данной Литовцам по их желанно с той целью, чтобы их добровольная военная служба не была обращена в повинность, хвалит чрезмерное усердие Литвы к родине и Речи Посполитой, но о размерах отрядов добровольцев говорит неопределенно: Литовцы «с так великим почтом людей ставилися при нас Господарю в войску и с такою повольностью, хутью и жичливостью, иж теж во всем годными были найдены от нас, чого одно есмо по них потребовали и што циому Рыцерству наложило, то все хутливе, мужие оказывали». Королевская привилегия допускает странную неточность, объяснимую разве только тем, что она составлялась в канцелярии литовской, которая из чувства национального антагонизма позволила себе сделать подобного рода ложное заявление. Литовцы, – говорится в привилегии, – обязаны исполнять подобно всем подданным короля повинности только «порядком на сойме уфаленым, так яко и обыватели коронные прикладалися: которому податку и они досыть учинивши, надто еще только на самое жадание нашое, с так великим почтом…» Из этих слов можно было бы вывести заключение, что Польша не выставляла отрядов добровольцев на войну. Однако мы по документам знаем, что Замойский содержал многих солдат на свой счет; мы знаем из сочинения Гейденштейна, что в отряде Замойского были знатные люди, которые, конечно, даром служили; а этот отряд достигал 2000 человек. Кроме того, тот же Гейденштейн сообщает нам известие, что в Витебске представлялись королю одновременно с литовскими войсками и польские, пришедшие тогда в первый раз из более отдаленных местностей королевства, которые также были двоякого рода: наемные и охочие. Остановиться на всем этом так долго заставило нас цитированное уже нами сочинение И.И. Лаппо. Автор вполне верит словам привилегии и восторгается самопожертвованием Литовцев. Он говорит: «в то время как корона ограничилась лишь уплатою податка на ведение войны наемным войском, Литва не только внесла его, но добровольно выслала своих обывателей в посполитом рушены “персями” своими защищать отечество» (I, 178). Из наших замечаний оказывается, что следует относиться критически и к официальным документам. Еще два-три замечания. Слова Н.И. Лаппо показывают, что он смешивает «посполитое рушенье» с войском добровольцев. Стефан Баторий никогда не созывал «посполитого рушенья», потому что считал его непригодным для военных целей. В той же привилегии король называет литовское войско «потечным». Он так об этом выражается: «гдыж скоро час воины слушный припал наперед в Свире, потом в Дисне и на иных месцах, с такими почты нам се оказовали, и при нас через увесь час войне належачий были, же за их таковым подпарьтьем, войска досыть великого, потечного, противо тому неприятелеви, беспечно здоровье нашое, вынесцесмо могли». Цитируем привилегию по Acta Stephani regis, N СХХХIV. В Речи Посполитой государственная оборона могла быть двоякого рода: поточная и посполитым рушеньем. Обязанность участвовать в посполитом рушеньи была обязанностью всей шляхты, но не добровольной службой, подобной той, которую исполняли Литовцы в войне Батория с Иоанном Грозным и относительно которой они выражали опасение, чтобы она не обратилась в повинность. Второе, менее существенное замечание: привилегия носит дату 29 апреля 1580 г. (см. И.И. Лаппо, op. cit., стр. 180, прим. 1) ошибочно, так как она, очевидно, выдана после того, как Литовцы «с так великим почтом ставилися при нас господару в войску и с такою повольностью хутью и жичливостью, иж теж во всем годными были найдены от нас». Последние слова указывают на смотр, произведенный литовским войскам, что случилось, как мы знаем, в самом конце июля 1580 года; следовательно, привилегия выдана позже этого момента. Дату 29-го апреля 1580 года могла бы носить только та часть ее, в которой идет речь о походе 1579 года. Мы не можем не признать, ввиду заявлений самого короля, что численность литовских добровольческих отрядов была гораздо значительнее польских, но очевидных фактов оспаривать невозможно: польские добровольцы, в количестве, превышающем 2000 человек, были в армии Батория. Объясняя странную забывчивость привилегии, можно указать еще на след. обстоятельство: литовские отряды добровольцев явились в силу решения литовского съезда, между тем как польские – лишь по инициативе частных лиц.

29-го июля, согласно Стрыйковскому, II, 432.

Гейденштейн, 113–114; Gorski, op. с. t, Bibl. Warsz., 1892, IV, 4.

Гейденштейн, 115–116.

У Гейденштейна (117) – 20 миль, конечно, римских, так как он на эти мили ведет счет расстояниям.

К. Górski, op. cit., Bibl. Warsz., 1892, IV, 6. Реннер, черпающий свои известия из современной немецкой газеты, передает мельчайшие факты замечательно точно: он говорит, что канцлер стоял 2-го августа в расстоянии 1^>1/_>2 мили от Велижа (op. cit., 382).

К. Górski, 1. с., 1892, IV, 6.

Артикулы были обнародованы 3-го августа в Студяной, см. Acta Stephani regis, стр. 205. Поэтому сообщение Гейденштейна (113) о том, что Замойский издал в Витебске распоряжения, относившиеся к соблюдению военной дисциплины и предосторожностей в походе, и узаконил их письменно, следует признать неточным.

Так рассказывает Дзялыньский, а Гейденштейн приводит даже фамилию боярина – Кудрявый: ехал он с двумя провожатыми, из которых один был убит казаками, другой успел спастись. Гейденштейн называет и казаков – Никиту и Бирулу, Дзялыньский только одного Никиту. Реннер (383) совершенно точно сообщает, что поймали москвитянина рано утром 3-го августа.

Гейденштейн не упоминает об этом обстоятельстве.

Этот факт отмечен и Реннером (383) точно.

Описание это составлено по дневнику Дзялыньского (Acta Stephani regis, стр. 212–213), см. К. Górski, 1. с. стр. 7. Гейденштейн описал замок неправильно: по его словам, река Двина омывала крепость с юга и востока, а с севера протекал какой-то ручей, впадавший в Двину.

Гейденштейн (119) помещает Уровецкого за Двиною, что надо признать ошибкой ввиду свидетельства, идущего от участника осады – Дзялыньского. Также ошибочно и Реннер (383) отводит место за Двиной отряду Борнемиссы.

Дата верно отмечена у Реннера (383).

Замойский, по словам Реннера, посылал в крепость завихостского Петра Клочевского и перемышльского старосту Фому Дрогоевского; по свидетельству Дзялыньского, эти лица были в замке по истечении двухчасового перемирия.

Реннер прибавляет: они заявили, что дали своему государю клятву защищаться в течение 15 дней.

Реннер (384) приводит их имена: Paulm Brzack woiwod, Wassilei Jgenakow oldeste aver de schutten, Mikita Lopuhin, Wung, Talbuhm, Wassilei Jgnatei, Weligaum Uszokow. Они знали, по сообщению Реннера, Иоргена Фаренсбаха и увещевали его отнестись к ним по-дружески: пусть он припомнит, что он служил недавно их государю против Татар.

По Реннеру, было найдено 27 тонн пороха.

На эту причину указываешь Гейденштейн (119–120), преувеличивая несколько ее действие на настроение гарнизона.

Книга Посольская Метр. Лит., II, № 46. То же письмо в польском переводе в Acta Stephani regis, стр. 216. Гейденштейн передает содержание грамоты неточно. Особенно просил московский царь, по словам Гейденштейна, о том, чтобы прежде чем выслушать послов, король отвел свое войско внутрь границ, очевидно, польских, прибавим от себя, но из подлинной грамоты явствует, что царь на этом требовании сильно не настаивал.

Этот королевский ответ из Суража перед самым выступлением в поход (Кн. Пос. Метр. Лит., II, № 47, и Acta Steph. regis, стр. 217–219) не отмечен у Гейденштейна.

Кн. Пос. Метр. Лит., II, № 4S. Содержание этого письма и день его получения Баторием отмечены у Гейденштейна (121) верно. По дневнику Зборовского (Acta Stephani regis, стр. 190), войско Батория переправилось 11-го августа, так что выражение Гейденштейна «на следующий день» надо понимать как 12-го августа, и Баторий пишет, что письмо было прислано в этот день (Кн. Пос. Метр. Лит., II, № 49), а поэтому сообщение Зборовского, что письмо от царя получено было 14-го, надо признать неточным.

См. ответ короля от 12-го августа в Кн. Пос. Метр. Лит., II, № 49. Гейденштейн этого ответа не отмечает.

К. Górski, op. cit., Bibl. Warsz., 1892, IV, 9.

См. грамоту Иоанна от 12-го августа в Кн. Hoc. Метр. Лит., II, № 50.

См. Баториево письмо от 21-го августа, ib., № 51. Ни этого письма, ни предшествовавшей ему грамоты Иоанна нет у Гейденштейна.

Это известие сообщает Зборовский в своем дневнике со слов черкасского старосты князя Вишневецкого, предпринимавшего поход в глубь московских земель, см. Acta Stephani regis, стр. 194.

Резанов уехал из Москвы 12-го марта в Пернов, а оттуда на корабле в Данию и через нее отправился в Вену. См. Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными. СПб., 1851, т. I, стр. 765 и след.

См. Памятники дипломатических сношений, т. I, стр. 785 и след. Pierling, Papes et Tsars, Paris, 1890, p. 144–149.

Acta Stephani regis стр. 190. Расположение войск, хотя и не столь подробно, отмечено и у Гейденштейна (122), с тем отличием от дневника Зборовского, что в Гейденштейново описание включен и каменецкий каштелян Николай Сенявский, хотя он прибыл к армии позже; тогда его отряд составил арьергард войска.

Гейденштейн, 122, и Гиулан (Relacje mmcjuszow apostolskich, I, 333).

Дневник Зборовского (1. с., стр. 191), Гейденштейн, (122); Гиулан и Brevis Narratio говорят, что Lithuani 18 Calend. Septembri tandem ad arcem Usviatam pervenerunt (1. с., I, 333); Стрыйковский (II, 432) утверждает, что Усвят был взят 6-го августа.

Гиулан (1. с., I, 333).

См. дневник Зборовского 1. с., 191–193, Осада и взятие Усвята описаны Гейденштейном (123), в общих чертах, точно. Имя второго воеводы в Acta Stephani regis (193) напечатано неверно; мы исправили его по сочинению Щербатова, V, часть 3-я, стр. 61. Стрелецкий голова называется по фамилии в дневнике «Puczaczny». Гурский (op. cit. Bibl. Warsz., 1892, IV, II) переделал эту фамилию в «Безчастный» (?).

См. замечание Зборовского по поводу речи Радзивилла (1. с., 193).

Стрыйковский (II, 433) приводит численный состав отдельных отрядов.

Дневник Зборовского 1. с., 193. Гейденштейн, (123) говорит вообще о недостатке съестных припасов вследствие того, что местность была безлюдна; Гиулан (1. с., I, 334) замечает, что удручал тогда солдат в течение 4 дней особенно недостаток корма для лошадей (nulla res aeque militem atque inopia pabuli per quatriduum afllixit). Приходилось кормить их корой деревьев и молодыми ветвями. Если попадалось болото, солдаты входили по пояс (pube tonus) в воду и рвали тростник (juncum et scirpum).

Гейденштейн, 124.

Так монастырь назван в дневнике Зборовского (1. с., 196). Гиулан говорит о деревне Капуя (sequenti die qui fuit 8 Caleud. Septembris confectis triginta millibns passnum ad pagum Kajniya perventum est, 1. с., I, 334).

Так называет его Гурский, 1. с. 11; дневник Зборовского отмечает jakiegos Barbi Drinrdzieya, (1. с., 197).

Гейденштейн (126–127) говорит только об осмотре, произведенном Замойским; Реннер (387) замечает неточно, что был выслан вперед с этой целью Фаренсбах. Известие о том, что король первый осмотрел крепость, подтверждается показаниями Дзялыньского (1. с., 225) и Гиулана, который отмечает только иное расстояние от Великих Лук (одна миля, а не две). Дзялыньский, сообщая численность королевской свиты в 20 человек, делает неверное замечание, что в свиту из крепости не стреляли.

Эти пункты указывает в своем дневнике Дзялыньский (1. с., 215 и 220), не называя дороги, по которой двигалось войско. Гейденштейн (124) говорит, что это была военная дорога, ведшая от Смоленска к Великим Лукам. Что касается урочищ, отмеченных Дзялыньским, то Доброедово, может быть, современная деревня Доброведово, как догадывается Гурский (1. с., 12).

Гейденштейн, 124.

Гейденштейн, 124. О постройке мостов говорит и Дзялыньский (1. с. 220).

Эта схватка описана подробно Дзялыньским (1. с., 221), о ней упоминает и Гейденштейн (125).

Об этом повороте влево со смоленской дороги упоминает и Гейденштейн (125).

У Гейденштейна (125) этот начальник татарского отряда называется Уланецкий; берет его в плен, по словам историка, тоже казак Викентий (Винцентий в переводе). Очевидно, это тот знатный Татарин, которого Замойский послал королю и которого Зборовский (1. с., 196) называет Уланом Износковым, замечая, что он хорошо защищался, а потому и сильно был избит; но эти побои, как явствует из дневника Дзялыньского, были следствием пытки, которой его подвергали в отряде Замойского.

Очевидно, это тот пункт, который Гейденштейн (125) называет Ораненскими лугами, определяя расстояние от главной армии в полмили (5000 шагов).

Гейденштейн, 125.

Сообщение Гейденштейна (126–127) подтверждается Дзялыньским, (1. с. 225).

У Дзялыньского (1. с., 226) Turopskim gosciucem, у Гейденштейна (127) Замойский доходит до дороги, ведущей к Торопцу, и затем поворачиваешь по направлению к крепости.

Осмотр замка описан кратко и Гейденштейном (127), причем он сообщает нам и о нападении на Москвитян Фаренсбаха, и случай с Борнемиссой. Зборовский (1. с., 198) относит это последнее происшествие к 28-му августа.

Подробности расположения войск в дневнике Зборовского и Дзялыньского.

Мы не знаем в точности, сколько их было. Подробные вычисления у Гурского (1. с., стр. 14–16).

Соловьев (II, стр. 275), приводит неточную цифру в 50 000 человек.

Описание это составлено по Гиулану (I. с, I, 335) и по королевскому эдикту (Edictum de supplicationibus a Serenissimo Poloniae Rege Stephano Vuielicoluco ex Moschovia missum. Die 5 Mensis Septembris A, D. 1580, loan. Pistorii Polonicae Historiae Corpus, III, 126–128). У Гейденштейна (126) встречаются неточности. Он говорит, что крепость стояла на небольшом холме, окруженном со всех почти сторон озером. Баторий отмечает «lacuum complexus», a Гиулан выражается так: praeter hunc fluvium fossa et stagnis universa arx cingitur. По словам Гурского (1. с., 17), в настоящее время нет здесь даже и следов озера, почему он предполагает, что озеро, упоминаемое Гейденштейном, представляло собою простой пруд, образовавшийся от дождевой воды. Как бы то ни было, Баторий и Гиулан свидетельствуют, что в XVI в. вблизи Велик Лук были скопления воды в виде озер.

Реннер (388) утверждает, что в нем было 40 церквей; Одерборн (1. с., II, 246) замечает, что при пожаре города погибло 30 храмов. Зборовский (1. с., 197) говорит, что город был в два раза больше Вильны или даже еще больше. Дату 25-го августа приводят согласно Зборовский (197) и Дзялыньский (225). Гейденштейн (127) говорит неточно, что город был предан пламени за пять дней до прибытия Баториевой армии, потому что король подступил к Великим Лукам 26-го августа. Неточно выражается и Гиулан (1. с., I, 335): quatriduo ante regis adventum.

Карамзин, IX (изд. 1852), стр. 312.

Щербатов, V, часть 3-я, стр. 62. Гейденштейн (128) называет Лыкова Theodoras Obalenscius Licovus.

Щербатов, ib., стр. 69. Гейденштейн (128) называет его Johannes Voejcovus.

Бантыш-Каменский, op. cit., стр. 164.

Акты Зап. России, III, № 115, королевская жалованная грамота от 18-го октября 1579 года.

Соловьев, op. cit., II, стр. 275.

Гейденштейн, 129.

Так надо понимать сообщение Гейденштейна, выше нами приведенное. Очевидно, послы делали это для виду, напоказ.

Иоанн жаловался Баторию на то, что королевские провожатые вели послов слишком медленно, оправдывая таким образом их позднее прибытие в королевский лагерь. См. Метр. Лит., II, № 57.

Дневник Зборовского l. с, 198.

Прием послов происходил не 31-го августа, как сообщает Гейденштейн (129), а 29-го, как согласно показывают Зборовский (198), Дзялыньский (228), Реннер (388) и Книга Пос. Метр. Лит., II, № 53.

Королевские гайдуки, как жаловались потом послы, стреляли из ручниц так, что пыжи падали на них, послов. Теперь трудно решить вопрос, делалось ли это умышленно или произошло случайно, но, может быть, это и была одна из тех неприятностей, дерзостей, которыми встречали, по словам Соловьева (op. cit., II, столб. 275), послов в пределах Речи Посполитой от самой границы.

Бантыш-Каменский, 1. с., стр. 164 и Соловьев, op. cit., II, ст. 276.

В верительной грамоте этого титула нет, Метр. Лит., II, № 53.

Описание приема послов составлено нами со слов очевидцев Зборовского (198–199) и Дзялыньского (228–229). Гейденштейн (129) выражается об этих событиях слишком кратко. Соловьев, op. cit., II, ст. 276, сообщает о приеме послов след. Паны говорили им: «ступайте на подворье!» и виленский воевода заявлял им вслед: «ступайте на подворье! Пришли с бездельем, с бездельем и пойдете!» Подробный рассказ Дзялыньского, присутствовавшего при приеме послов, рассказ, который мы старались точно передать, заставляет нас усомниться в подлинности этих выражений. Прибавим к этому еще одно замечание: в лагере не было посольского подворья, и трудно предположить, чтобы паны метафорически называли таким образом приготовленные для послов шатры. Отсюда такое заключение: если верить рассказу Дзялыньского, тогда вся сцена приема послов не представится нам такою оскорбительною для них, как это изображено у Соловьева.

Гейденштейн (129–130) называет начальника литовского отряда Дробицким и говорит, что Литовцы напали на московский отряд во время сна. Мы описали эту схватку со слов Дзялыньского (1. с., 228), который сообщает, что Москвитян было 2000, между тем как Зборовский (1. с. 198) говорит об отряде численностью в 300 с лишком человек.

Дзялыньский (1. с., 229) и Зборовский (1. с., 199). То же самое приблизительно сообщает и Гейденштейн (130), только Карл Истван назван у него Стефаном Карлом.

Дзялыньский (230) и Зборовский (199). Об этом рассказывает и Гейденштейн (131), выражаясь о победе Русских неопределенно и неточно: одних из них убили, других взяли в плен.

Зборовский (199) приписывает, инициативу в этом деле королю; Гейденштейн выражается неопределенно (131).

Гейденштейн рассказывает об этом несколько иначе. По его словам, Замойский условился с некоторыми вельможами, чтобы, в случае отъезда его на другие работы, они попеременно смотрели за окопами; жребий пал тогда на Клочевского; он отправился к шанцам и был убит.

Реннер (389) определяет поземельное пожалование в 5 гуф (5 hove landes).

Эти факты сообщает только Гейденштейн (131–132).

Эти подробности приведены только в поэме Д. Германна (см. В.Г. Василевский, op. cit. Журн. Мин. Нар. Проев. 1889, февраль стр. 362), а цифра убитых и раненых – в дневнике Дзялыньского (1. с., 231).

Это требование высказано прямо в речи князя Сицкого (Кн. Пос. Метр. Лит., II, стр. 104); о нем упоминает и король в своем письме к Иоанну (ib. № 54). Зборовский, рассказывая о приеме послов, упустил этот факт из виду, вероятно, по забывчивости: он говорит, что послы сразу стали уступать королю Полоцк (1. с., 200).

Заявление послов о титуле извлекаем из письма Батория к Иоанну (Метр. Лит., II, № 54), Зборовский об этом обстоятельстве не говорит.

Мы излагаем ход переговоров по дневнику Зборовского. Гейденштейн (132) выражается обо всем этом слишком кратко.

Об этом совещании короля с литовскими сенаторами и Замойским говорит один только Гейденштейн (133–134); мы относим совещание к тому моменту, который указан у Зборовского, причем должны заметить, что Зборовский называет неопределенно трех сенаторов, не говоря, были ли это литовские или польские; Гейденштейн же говорит о двух сенаторах.

Зборовский говорит об Усвяте, Велиже и Озерище, но король в своем письме к Иоанну называет только Усвят и Озерище (Метр. Лит., II, стр. 106).

Метр. Лит., II, № 54. Гейденштейн (134) говорит, что Баторий назначил срок для ответа, но в королевской грамоте он не обозначен. Дзялыньский (1. с., 231) сообщает, что гонцу наказано было возвращаться на двенадцатый день.

Гейденштейн, 132 и Д. Германн (1. с., стр. 362).

Дзялыньский, 1. с., 231 и Зборовский, 1. с., 202.

Гейденштейн, 135.

Дзялыньский, 1. с., 232.

Этот случай с перебежчиком рассказывает только один Гиулан (1. с., I, 337).

Гиулан, 1. с., I, 337.

Дневник Зборовского, 1. с._>; 202–203.

Дневник Дзялыньского (1. с., 232–233). Об этом эпизоде упоминает и Гейденштейн (138), но описание осады изложено у него весьма туманно и односторонне: он говорит подробно только о том, что происходило в лагере Замойского.

О действии ветра говорит один Гиулан (1. с., I, 337); это действие мы относим к полуночи на основании слов Дзялыньского (1. с., 233).

Гейденштейн (140) неопределенно называет высланное лицо primarius sacerdos; Дзялыньский (234) говорит, что выслано было несколько лиц, но не воевод. Гейденштейн упоминает тоже неопределенно о том, что осажденные предлагали какие-то условия, как будто дела их были еще в хорошем состоянии (tamquam integris rebus, что в переводе не совсем точно передано: как будто дела их имели блестящий вид).

Дзялыньский, 234.

Гиулан. Сочинение его, помещенное в Relacje nuncj. (1, 331–338), обрывается как раз на передаче историком выражений солдатского ропота. Поэтому дальше мы будем цитировать Гиуланово сочинение по изданию графа Сабо, представляющему собою фотографический снимок с издания 1580 г. Вот слова Баториевых солдат: Quibus couspectis vociferabantur milites Idcirco dimitti hostes iterum, ut tertio sumptis in regem armis, pluribus commilitonum exitio esse possint Ludibrio a, b hostibus lenitatem et clementiam regis liaberi. Irent igitur quibus tot laboribus atigatis sua vulnera et sociorura interitus acerbi essent hostiumque sanguine peremptorum commilitonum manibus parentarent. См. также изложение Гиуланова сочинения у В.Г. Васильевского (Журн. Мин. Нар. Просв. 1889, январь, стр. 162).

Описание резни в Великих Луках у Гейденштейна (140) сходно с описанием у Дзялыньского (1. с., 234). Стрыйковский (II, 435) говорит, что жизнь была дарована некоторым старикам, всем детям и женщинам. То же почти утверждает и Гиулан: Sic alius ante alium nullo ducum imperio exaudito per ruinam irrumpunt ac magna facta caedearcem diripiunt; habita tamen in illo impetu militari ratio aetatis et sexus, conservatis enim pueris et foeminis in puberes tantum saevitum est.

По словам Стрыйковского (II, 435), погибло с лишком 7000 человек. Для определения цифры погибших не мешает привести сообщение Одерборна (I. с, I, 246) о том, что число жителей города вместе с гарнизоном и теми, которые укрылись под защиту крепостных стен, было с лишком 8000 человек.

Гейдентшейн (141), Одерборн (1. с., II, 246), Германн (В.Г. Васильевский, 1. с., ч. CСLXI, стр. 364); у последнего автора смерть Воейкова описана с поэтическими, вымышленными, конечно, подробностями.

Одерборн (1. с., II, 246), Гиулан (Cognita hostinra caede rex indoluit). Резню в Великих Луках едва ли можно называть вероломным избиением покорившихся защитников крепости, как это делает проф. Васильевский (1. с., ч. CCLXI, стр. 363), ибо резня эта произошла вопреки всем усилиям короля и его вождей удержать солдат от нее.

Дзялыньский, 1. с., 235.

К. Gorski, op. cit., Bibl. warsz. 1892, IV, стр. 19.

Этот эпизод, свидетельствующий о том, что случаи неповиновения солдат бывали и под строгой командой Замойского, рассказывает только Дзялыньский (1. с., 235–237); Гейденштейн хранит молчание.

Дзялыньский, 1. с., 237.

По Brevis Narratio, до 50 человек.

Эти факты, сообщаемые Дзялыньским (1. с., 238–239), объясняют нам хорошо ход военных действий тотчас после взятия Великих Лук. Изложение Гейденштейна (142) отрывочно и неясно.

По Brevis Narratio, у Барбелия было 600 польских и венгерских всадников, с которыми он выступил в поход 15-го сентября; по Гиулану – 500 всадников и 100 пехотинцев (sclopetarios equis vehi solitos) Гейденштейн выражается неопределенно: несколько польских и венгерских всадников и пищальников. Brevis Narratio и Гейденштейн молчат о Филипповском, называя начальником отряда только Теория Барбелия (у Одерборна, II, 247 – Georgius Barbus); Гиулан говорит, что Барбелий посылал Гиеронима Филипповского к королю просить о подкреплениях.

Дзялыньский забыл упомянуть о назначении Збаражского начальником экспедиции, но из дальнейшего рассказа автора дневника явствует, что экспедициею командовал брацлавский воевода. По Гиулану, у Збаражского было 1400 польских и венгерских всадников и 120 венгерских пехотинцев (последним приказано было ехать на конях).

По Brevis Narratio —18-го сентября.

К этому отряду присоединился также знаменитый Самуил Зборовский.

Об экспедиции под Торопец Brevis Narratio рассказывает так ясно и точно, что участие автора этого рассказа в походе едва ли может подлежать сомнению, как это верно замечает В.Г. Васильевский (Журн. Мин. Нар. Просв. 1889. CCLXI. 156).

Дзялыньский (1. с., 258) о Киралии не упоминает, а называет Собоцкого, начальника аркебузьеров.

Дзялыньский (258) рассказывает этот эпизод со слов Филипповского иначе: Москвитяне, преследуемые Поляками и Венграми, добежав до моста, подсекли поспешно столбы, на которых он держался, но так, что враг этого не заметил, и сами укрылись за мостом в засаде. Маневр увенчался успехом. Мост рухнул под преследовавшими их врагами, и последние должны были прекратить погоню.

По словам Дзялыньского, у моста ночевал уже сам Збаражский. Во время схватки в этом месте, по рассказу автора дневника, погибло с той и с другой стороны несколько человек. Brevis Narratio утверждает, что в отряде Киралия было только несколько ранено и несколько лошадей убито.

Дзялыньский, 1. с., 258.

Brevis Narratio.

Дзялыньский, 1. с., 258.

Гейденштейн, 144.

По Brevis Narratio – tria milliaria.

Дзялыньский, 259; по Brevis Narratio, 50 убито, 200 пленено; по Гейденштейну (143–144), пало 500 и взято в плен 200; по Гиулану, 500 убито, 100 пленено.

Гейденштейн дает Нащокину неверно имя Ивана, но Brevis Narratio – точное имя Григория. Гиулан влагает в уста плененного Нащокина след. слова: aspicite, victores, inquit, ludibria fortunae; cui nuper honoris causa splendide obviam processitis, eundem nunc revinctis post tergum manibus captivum ducitis.

Дзялыньский, 1. с., 260.

Гейденштейн, 145.

Гейденштейн, 145.

Цифры эти сообщает Гиулан и Brevis Narratio; Гейденштейн выражается неопределенно: «король отправил… Ивана Борнемиссу с венгерскими полками и несколькими более тяжелыми орудиями».

По известию Гейденштейна, подтверждаемому Дзялыньским (1. с. 262), победители нашли в крепости не более половины бочки пороху.

Факт грабежа сообщает один только Дзялыньский (262). Осада Невеля описана в Brevis Narratio точнее и определеннее, чем у Гейденштейна (145–146).

Дзялыньский, 1. с., 263. То же самое сообщает и Гейденштейн (150), с той только разницей, что, согласно автору дневника, он, Дзялыньский, был командиром передового отряда, между тем как, по Гейденштейну, Розражевский Дзялыньскому не подчинялся.

К. Gorski, op. cit., Bibl. Warsz. 1892, IV, 22.

Гейденштейн, 151.

Дзялыньский, 264. Гейденштейн (151) утверждает, что Замойский при осмотре крепости заметил остров на юге от нее, куда он на следующий день после осмотра (след. 5-го октября) перевел все войско, так как считал этот остров местом весьма удобным для стоянки, и устроил здесь лагерь, очевидно, общий. Но Дзялыньский ни словом не упоминает об этом и замечает следующее: в этот день гетман приказал строить лагерь, но оказалось, что для него не было места, ибо местность была весьма гористая, так что одним пришлось бы стоять на горах, а другим в долинах, где были страшные болота; увидев все это, гетман изменил свое намерение и разрешил стать каждому там, где он избрал для себя место, однако недалеко друг от друга.

Гейденштейн, 146.

Дзялыньский, 265. То же самое почти рассказывает Гейденштейн (152–154), но имеются и некоторые отличия в подробностях: канат, по его словам, не оборвался, а был выпущен пехотинцами, которые тащили плот, потому что они были поражены выстрелами неприятеля; на плоту находились не два, а три человека, они не потопили неприятельскую лодку, а, поймав несколько неприятельских лодок и сбросив врагов с них, спасались на них к своим; плот был унесен на противоположный берег, где его и захватили посланные Замойским всадники, между тем как, по рассказу Дзялыньского, его притащили к берегу подплывшие к нему польские солдаты.

По свидетельству Гейденштейна (54).

Гейденштейн, 154, и Дзялыньский, 266.

Гейденштейн (155) рассказывает этот эпизод несколько иначе. По его словам, Венгры не только перешли через плот, но стали сперва рубить топорами частокол, а потом, сгорая нетерпением поскорее взять крепость, бросились поджигать больверки, не прикрыв себя мешками от неприятельских выстрелов, не приготовив факелов и горючих материалов, так что за последними пришлось посылать за озеро некоего Георгия Суффа. О помощи, посланной Замойским венгерскому отряду, и о происшедшей на плоту свалке Гейденштейн не говорит ни слова.

Дзялыньский, 266. Согласно Гейденштейну (155), за отступление высказался только один человек.

По Гейденштейну (156), Фаренсбах первый такое мнение высказал.

Это тот венгерский предводитель, которому Баторий приказал, по взятии Заволочья, остаться в нем начальником гарнизона, см. Дзялыньский 266 и К. Gorski op. cit., Bibl. Warsz. 1892, IV, 22.

Содержание этого письма передает Гейденштейн (156).

Гейденштейн, 157. Гиулан говорит, что вспомогательный отряд, высланный к Заволочью, состоял из 800 пехотинцев, под командой Стефана Кароли. У Гурского (I. с. 23) – 978 Венгров.

Гейденштейн, 156.

Гейденштейн (157) говорит только, что Замойский приказал прежний плот увеличить вдвое.

Дзялыньский, 266–267.

Гейденштейн, 157.

Дзялыньский, 267–268.

Гейденштейн, 158.

Гейденштейн (159) говорит, что грамота была послана за несколько дней до приступа, – факт, противоречащий показанию Дзялыньского (268). Содержание грамоты у Гейденштейна передано слишком кратко и неточно. См. эту грамоту в Acta Stepahni regis, стр. № СХХХ; она же напечатана была уже в сборнике М. Grabowski, A. PrzeMziecki i Malinowski, Zrodia do dziejow polskich, Wilno, 1843, t. I.

По поводу этой грамоты Гейденштейн делает странное замечание: она была написана от имени короля, так как Замойский не хотел писать от себя, зная, что его собственное имя внушает неприятелю ужас, ибо ему, как главному распорядителю осады, приписывали жестокости, совершенные при взятии Великих Лук. Грамота от имени Замойского произвела бы несомненно такое же самое действие, ибо осажденные понимали ведь отлично, что сулить можно одно от имени кого угодно, а делать совершенно другое. А Замойский стоял ведь под Заволочьем, следовательно, уже своим присутствием он мог возбуждать ужас и доводить осажденных до отчаянного сопротивления.

Дзялыньский, 270. У Гейденштейна (158–160) момент приступа изображен несколько иначе: по его словам, воины штурмового отряда, находившиеся впереди, уже сошли с плота на берег, когда осажденные стали кричать, что готовы сдаться. Во-вторых, из рассказа историка можно заключить, что свобода была дарована и воеводам. Гейденштейн прибавляет, что Замойский отпустил на свободу и несколько знатных женщин, которые были взяты в плен при завоевании Великих Лук, так как он опасался, что при столь продолжительном походе и при таком множестве солдат они могут подвергнуться грубым оскорблениям; этот поступок вызвал у Москвитян сильное удивление, ибо, по собственному их сознанию, они не освободили бы таких молодых и красивых женщин.

К. Gorski, op. cit., Bibl. Warsz. 1892, IV, 24. См. ниже стр. 199.

По Brevis Narratio, Кмита выступил в поход, с отрядом в 700 человек, 7-го сентября.

Таков отчет, который Кмита письменно дал королю, см. Дзялыньский 256–257. Гейденштейн (144) рассказывает об его экспедиции весьма кратко и приводит цифру Москвитян, разбивших Кмиту, в 10 000 человек. Цифра в 25 000 человек, вероятно, преувеличена Кмитой.

Гейденштейн, 163. Время этого набега можно определить так: согласно Гейденштейну, набег происходил тогда, когда король находился в Гродно, а это было в ноябре, как можно заключить из дневника Дзялыньского, говорящего нам, что он правил посольство перед королем 10-го ноября в Вильне, и из слов Гейденштейна, что король находился здесь недолго и уехал отсюда в Гродну.

К. Gorski, op. cit, Вibl. Warsz. 1892, IV, 24.

Дзялыньский 1. с. 245, и Метр. Лит., II, № 55.

Метр. Лит., II, № 65, 56.

Метр. Лит., II., № 57 и приложение. Гейденштейн (148–149), передает содержание царского письма довольно точно. Он приводит неверно какого-то князя Святослава Мстиславовича, которого называли до принятия крещения Юргом и от которого Иоанн производил будто бы свои права на Ливонию и – что важнее – историк определяет неточно уступки, делаемые Иоанном Баторию. По словам Гейденштейна, Иоанн писал, что готов разделить с королем право на Ливонию и владеть ею вместе с ним, между тем как на самом деле царь соглашался только на то, чтобы Баторий носил титул князя Ливонского. «А Лифлянтским бы нам обема писатися безъимянно, как нынеча ты пишешься», – вот подлинные выражения Иоаннова письма. Первую ошибку, сделанную Гейденштейном, отметил уже редактор перевода его «Записок» на русский язык.

Гейденштейн, 149, и Метр. Лит., II, № 59. Лозовицкий и гонец московских послов Никифор Сущов возвратились от Иоанна 16-го октября.

Метр. Лит., II, № 59. Гейденштейн (149) делает незначительную ошибку: он говорит об уступке послам 6 городов, между тем как на самом деле их было 7 (семь).

Гейденштейн, 159.

См. приложение № XX.

В Вильну король прибыл 3-го ноября. (См. приложение № XX и Brevis Narratio).

Гейденштейн, 163–164.

Гейденштейн, 161.

См. приложение № XX; дневник сейма в Acta Steph. regis, стр. 285 и след.

Podobno, – сказал Замойский, – аbу skorq siebie lupic dat. Uczyniiby i to, gdyby siçalchimia taka wynalezc mogia, со by z niej pieniаdze kuto» см. Acta Stephani regis, стр. 301.

Этими воеводствами были, как можно заключить из речи коронного маршала? краковское, сандомирское и люблинское.

«Deus est mihi testis, – говорил Баторий, – quod si in necessitatibus Rei publicae deesse nollent, non solum de Moschovia, sed de toto septentrione subigendo cogitarem». Слова эти не совсем ясны. Что разумел король под севером, можно только догадываться. Он, вероятно, намекал таким образом на шведские владения в Ливонии, на Эстонию, а может быть, Финляндию и Швецию.

Об этом ясно свидетельствует дневник сейма 1581 года. Поэтому никоим образом нельзя согласиться с мнением тех историков, каковы Павинский и Гурский, которые, преклоняясь слишком пред гением Батория, осуждают поведение сеймов, осмеливавшихся критиковать деятельность короля и не сразу соглашавшихся удовлетворять его желания. Гурский в своем увлечении подвигами Батория и нерасположении к сеймам доходит до того, что называет польский сейм самым верным союзником врагов Речи Посполитой (Вibl. Warsz. 1892, IV, 26). Такие исследователи забывают, что подобным образом, как польский сейм, действовали и обязаны были действовать все представительные собрания в государстве.

Что касается Гейденштейна (165–166), то ход прений на сейме изложен у него неясно. Он говорит, что государственные чины представляли королю какие-то письменно изложенные пункты, выражая желание, чтобы эти пункты получили силу законов, и именно в том виде, в каком их предлагали, но в чем состояли эти законопроекты, историк не объясняет; дневник же сейма об этом обстоятельстве ни словом не упоминает.

Слова Пржиемского, маршалка посольской избы. См. дневник сейма в Acta Steph. regis, стр. 355.

Это письмо Иоанна напечатано в Метр. Лит., II, № 60, у Кояловича, Дневник последнего похода Стефана Батория на Россию, стр. 179–181, и в Acta Stephani regis, стр. 286–288.

Тургенев, I, № ССVIII и CCIX.

В состав совещательной комиссии вошли след. сенаторы: виленский каштелян Евстафий Волович, воеводы серадзский Альбрехт Лаский, ленчицкий Иван Серяковский, подольский Николай Мелецкий, люблинский Иван Терло, белзский Андрей Тенчинский, равский Анзельм Гостомский, коронный маршал Андрей Опалинский и коронный канцлер Ян Замойский.

Acta Stephani regis, стр. 298–299.

Acta Stephani regis, 320. У Кояловича, op. cit., стр. 5, напечатано неверно Luke, вместо Lucen. Метр. Лит., II, стр. 126, говорит только об уступке двух замков, Режицы и Люцена, причем наименование первого напечатано неправильно Розытел (очевидно, немецкое Rositten)

Метр. Лит., II, № 61, и в польском переводе у Кояловича, стр. 183, № 4.

Рассказ об отпуске послов пропущен в Acta Stephani regis, но имеется у Кояловича, стр. 7.

Коялович, 187–188, № 5.

У Гейденштейна (166–167) ход переговоров о мире в Варшаве изложен слишком кратко, однако весьма метко указана сущность уступок, сделанных московскими послами Баторию: уступая ему крепости и города в Ливонии, они сохраняли за своим государем такие важные в военном и торговом отношении пункты, как Фелин, Дерпт, Мариенбург, Пернов и Нарву. Кроме того, историк отмечает след. интересное обстоятельство: он говорит, что при переговорах с московскими послами присутствовало несколько уполномоченных от земских послов для того, чтобы они могли рассказать подробнее своим товарищам об увертках Москвитян.

См. рассказ об этой экспедиции в письме самого Кмиты к королю (Коялович, op. cit., стр. 181, № 2). Гейденштейн (170) называет начальниками экспедиции Мартина Курца и Гавриила Голубка. Письмо упоминает о Мартине Курце и Голубе; первого, по словам письма, захватили в плен холмские казаки, а второй командовал одной из рот. Таким образом, у Гейденштейна в данном месте небольшая ошибка.

Он назван Menzik Pankratowicz Panak.

См. List od panow rotmistrzow i rycerstwa krola IMci, w ziemie; nieprzyjacielskq, poslanego, do pana Philona wojewody smolehskiego Коялович, op. cit., стр. 184, № 3.

Гейденштейн, 171.

К. Gorski, op. cit., Bibl. Warsz. 1892, IV, 229.

Тургенев, I, № CCIX.

Cм. Dziennik wyprawy Stefana Batorego pod Pskow, Krakow, 1894, стр. 1, то же у Кояловича, op. cit., стр. 10–11.

Коялович, op. cit., стр. 183.

Об этом говорится в королевской пропозиции сейму: Dimenzy (!?) sekretarz Moskiewskiego powiada, ze kniaz ma nadziejе, ze ten sejm rozerwie… Acta Stephani regis, стр. 290.

Dziennik wyprawy Stefana Batorego pod Pskow, стр. 2 и Коялович, op. cit., стр. 11–12. По словам нунция Калигари, пребывание в Литве агентов Иоанна выдал Баторию московский беглец Давид Бельский, см. Тургенев, I, 311. Гейденштейн (174) дает Бельскому неправильно имя Богдана. По рассказу Петровского, подвергнутые пытке, Иоанновы агенты сознались, что хотели по отъезде короля на войну сжечь Вильну, а потом посягнуть на жизнь самого Батория.

Об отправке его Иоанн известил Батория письмом, которое доставил королю в Гродну гонец Григорий Кабардеев (Метр. Лит., II, № 62, и Коялович. op. cit., стр. 200)… На это извещение Баторий ответил требованием, чтобы послы явились к нему в течение шести недель (Коялович, стр. 202, № 15).

Метр. Лит., II, № 66, стр. 136.

Коялович, op. cit., стр. 250, № 49, Piotrowski, стр. 2 (Коялович 11), письмо Иоанна к Баторию в Метр. Лит., II, № 68. Гейденштейн (173) рассказывает об этих переговорах несколько иначе: по его словам, московские послы оставляли за своим государем в Ливонии, кроме четырех указанных нами в тексте пунктов, еще Дерпт, и Баторий соглашался возвратить свои завоевания, кроме Велижа, но все это неверно, ибо противоречит первоначальным документам (см. слова самого Иоанна в Метр. Лит., II, стр. 154, и слова Батория, ib., стр. 186). Содержание условий, которые предъявлял Баторий, напечатано у Тургенева, I, № ССV, но с ошибочной датой (1580 год вместо 1581 г.) и с погрешностями в собственных именах.

См. письмо Батория у Кояловича, стр. 283–284, № 56.

Гейденштейн, 176. Историк приводит целый рассказ о том, как послы старались подкупить предводителя казаков Винцентия, чтобы он доставил от них царю письмо с известиями о затруднительном положении короля. Винцентий не только не соблазнился предложениями послов, но и донес обо всем властям в Вильне. Следовательно, через Винцентия известия о затруднениях Батория не могли дойти до Иоанна, однако мы можем утверждать, что они дошли другим путем, ибо нам известно, что царь держал в Литве агентов, которые должны были сообщать ему обо всем, что здесь происходило, см. Коялович. стр. 248.

По одним известиям (см. Коялович, 252, № 51), по другим (Dziennik wyprawy pod Pskow, стр. 17) – до 30 000.

Тургенев, I, № ССХVIII.

Коялович, 251–254, №№ 50 и 51. По слухам, которые в преувеличенном виде распространяли Литовцы, Москвитяне сожгли тогда 2000 деревень (Piotroivski 11. 17). Нападение было произведено вопреки перемирию, которое московские послы заключили до 4-го июля (ib., 17). Незнанием этого обстоятельства отговориться в Москве едва ли могли, ибо гонцы, везшие известие об этом условии в Москву, выехали из Вильны 5-го июня (Метр. Лит., II, 139, № 66), царь отпустил польского гонца 29-го июня (этой датой помечено Иоанново письмо, ib., 157, № 68), а нападение началось 25-го июня. Об этом нападении Гейденштейн (178) выражается слишком кратко и неточно: по его словам, несколько королевских эскадронов, после нескольких счастливых стычек, заставили врагов удалиться в их собственные пределы. Московские пленники, взятые под Могилевом, объяснили нарушение перемирия тем, что распространился слух о смерти Батория, см. P. Pierling, Bathory et Possevino. Documents inedits sur Ies rapports du Saint-Siege avec les Slaves. Paris 1887 стр. 105 № XXIX.

Тургенев, I, № ССХVIII. Пётровский (стр. 18) говорит, что этот отряд хотел завладеть Велижем.

Коялович, 251, № 50.

Piotroivski, 14.

По Одерборну (II, 248) – в конце апреля (3 calend. Маii).

Piotroivski, 5, Коялович, 246, № 48. С этими показаниями находится в противоречии свидетельство Гейденштейна (172), по словам которого, «общая готовность была столь велика, что многие шли на войну и поспевали к сроку, даже не получив вперед никаких денег на снаряжение».

Piotroivski, 5.

Коялович, 223, № 34.

Piotroivski, стр. 8.

Коялович, 247.

Piotrowski, стр. 16 и 17.

Ib., стр. 15.

Коялович, стр. 279.

Piotrowski, 21.

«И нашого большого посла Михаила Далматовича Карпова не стало, неведомо, какими обычаи».

Гейденштейн (180–182) передает содержание грамоты довольно точно, но пропускает самые яркие места, особенно оскорбительные для Батория.

Отчет Дзержка о пребывании в Москве см. P. Pierling, Bathory et Possevino, стр. 107 № XXX.

Метр. Лит., II, № 72.

Метр. Лит., II, стр. 176, Piotrowski, стр. 26, и послание Батория к сенаторам из-под Полоцка от 20-го июля (Relacje nuncjuszow apostolskich., I, 339).

Pierling, Un nonce du pape en Moscovie. Paris 1884 стр. 182–185.

Piotrowski, 28–30. Несколько иной ответ короля помещен в Метр. Лит., II, 176: тут нет ни слова о посредничестве Поссевина; заключительные слова переданы неясно («а вжо не только о землю Ифлянскую пойде, але все»). Гейденштейн (182–183) сообщает только вкратце сущность ответа, данного королем посольству, но хода переговоров не излагает. Pierling, Un nonce dnupаре en Moscovie стр. 189—190

Piotrowski, 27.

Латинский текст у Тургенева, I, CCXXV, a западнорусский, или, скорее, какая-то смесь западнорусских и польских слов в Метр. Лит., И, № 74. Гейденштейн (186–189) передает содержание Баториева письма, но в очень мягкой форме.

Piotrowski, 44. Это были сочинения Герберштейна, Гваньини и несколько глав из произведения какого то Кранция или Крауция. Я просматривал произведение Альберта Крантца «Vandalia seu de Vandalorum origine etc libri XIV» в издании 1519 и 1575 г., но нашел только несколько строк об опустошении Ливонии Русскими при Иоанне III, их жестокостях и о том, что московскому государю опасно доверять, а потому и не берусь утверждать, как это делает издатель «Дневника похода Стефана Батория под Псков», А. Чучинский (Dziennik wyprawy. etc., стр. 222), что Кранций, упоминаемый Пётровским, есть именно Альберт Крантц. У Кояловича фамилия автора нескольких глав напечатана в форме Craucii. Пирлинг (Papes et tsars 220) говорит о каком-то Краузе (Krause). Историк имеет, вероятно, в виду известного авантюриста Элерта Краузе, который вместе с своим товарищем Таубе написал брошюру о жестокостях Иоанна. Однако предполагать, как это делает А.И. Браудо в своей статье «Послание Таубе и Крузе к герцогу Кетлеру» (Журн. Мин. Нар. Просв. Октябрь 1890, стр. 391), что Иоанну послано было это именно произведение Краузе, трудно, так как Пётровский говорит о нескольких главах, очевидно, большого сочинения.

Piotrowski, 38.

Piotrowski, 35.

lb., 38. Автор дневника относится не особенно доброжелательно к Литовцам, но в данном случае нельзя заподозрить его в том, что из пристрастия он сообщает ложные факты.

Эти соображения приводит сам Баторий в письмах к Мартину Кромеру и к подканцлеру от 14-го августа (Relacje nuncjuszow apost., I, 340–343, и Тургенев, I, № ССХХVI). То же сообщает и Гейденштейн (183), замечая, что король и немногие с ним готовы были идти к Новгороду, ибо, по слухам, здешнее дворянство волновалось по каким-то причинам против царя. Историк приводит нам и единственное мнение Вейера, указывавшего на необходимость идти к Дерпту, на том основании, что большая часть тамошнего гарнизона выведена для защиты Пскова, вследствие чего крепость легко будет завоевать и, таким образом, открыть себе доступ ко всей остальной Ливонии (184).

Тургенев, I, № ССХVIII, Relacje nuncjuszow, I, 341, Коялович, стр. 329.

Piotroivski, стр. 41.

Соображения относительно Себежа и Опочки сообщает Гейденштейн (184–185).

Relacje nunc, I, 341 и Гейденштейн, 185.

Relacje nuncj., I, 341; Piotroivski, 38, 41–42; К. Gorski, op. cit., Bibl. Warsz, 1892, IV, 231. У Гейденштейна (185) нет ни слова о просьбе троцкого каштеляна присоединиться к главной армии; историк отмечает только в неопределенных выражениях приказ, полученный Радзивиллом от короля относительно нападения на неприятельские земли.

Piotroivski, 45–46.

Гейденштейн, 189–190.

Piotroivski, 47; Гейденштейн, 190.

Piotroivski, 47.

Piotroivski, 48.

Гейденштейн, 191. Пётровский об этом ни слова не говорит, но зато он рассказывает нам (28), как Замойский постарался блеснуть своею свитою при приеме московских послов. Слуги были одеты тогда в голубые атласные одежды и свита была столь блестящей, что раздавался шепот: настоящий великий гетман! а Пётровский прибавляет от себя: ожидаем еще большего, когда он (т. е. Замойский) будет показывать своих воинов на смотру.

Гейденштейн (191) так об этом говорит: Литовцы также нисколько не остались позади против прошлогоднего своего усердия и превосходного снаряжения. По словам же Пётровского (48), отряды литовских панов были не так многочисленны и не имели такого блестящего вида, как прежде. Но показанию этого автора нельзя доверять в данном случае, так как его дневник проникнут чувством известного недоброжелательства по отношению к Литовцам.

Piotroivski, 48–49; К. Gorski, op. cit., Bibl. Warsz., 1892, IV, 232.

Piotroivski, 54. Гейденштейн (192) говорит, что крепость имела много башен, а по словам патера Латерны (Тургенев, I; М ССХХVIII), было три каменных башни и две деревянных, только что начатых еще постройкой.

Тургенев, 1, № ССХХVIII.

Piotrowski, 54. Гейденштейн (192) сообщает, что король прибыл к Острову через два дня после Замойского, имея, очевидно, в виду прибытие короля с войском, что в действительности так и было см. Piotroivski, 55.

Тургенев, I, № ССХХИШ. Выражение: non sunt hi Zavoloscenses aut Hervelenses, надо, очевидно, исправить так: non sunt hie Zavoloscenses aut Nevelenses.

Piotrowski, 55. По словам Гейденштейна (192), окопы были сделаны в два дня и между ними поставлены пушки.

Гейденштейн, 192–193. Пётровский (56) сообщает только, что сделаны были два отверстия – одно Поляками, другое Венграми. Рассказ Гейденштейна подробнее. Он говорит, что отверстие, сделанное Венграми, было слишком высоко, вследствие чего и вход в крепость представлялся слишком крутым; напротив того, Поляки, у которых артиллерией управлял Вейер, разрушили башню у самого фундамента, для того, чтобы легче было войти в крепость и чтобы не дать возможности неприятелю взорвать башню посредством подкопа на воздух, когда они займут верхнюю часть башни, чтобы выстрелами прогонять неприятеля из внутренней части крепости.

Piotroivski, 56–57. У Гейденштейна (193) небольшая неточность: он говорит, что сдавшихся стали отводить ночью из лагеря на отдельное место.

Гейденштейн обходит факт грабежа молчанием и рассказывает о выходе побежденных из крепости весьма странно. Он говорит (193), что когда их стали отводить, то деревенский народ, напуганный воспоминанием о великолуцкой резне, тотчас громким голосом стал добровольно присягать королю. Так как крик этот повторялся несколько раз, то Замойский, полагая, что они подвергаются насилию, побежал туда; они стали говорить ему, что присягнули королю и впредь будут соблюдать ему верность, а подняли такой громкий крик с тою целью, чтобы он был услышан самими Москвитянами. При чтении этого рассказа сама собою напрашивается догадка, что побежденные начали кричать, когда их стали грабить; своим криком они хотели заявить, что обещание, данное им королем, победители нарушили. Замойский, вероятно, старался остановить грабеж, но ничего не мог сделать. Одерборн (II, 248) утверждает неосновательно, что король удержал своих солдат от грабежа, прибавляя риторически, что король заявил будто бы следующее: он ведет войну не с несчастными гражданами, а с царем, с гибелью которого всякая вражда и война могут быть окончены; для него будет не меньшей славой сохранение Московии, чем ее разрушение (nес rainori sibi gloriae fore, si ab se Moscovia servata bit, quam si capta everteretur).

Фамилию воеводы приводит Гейденштейн, но об отпуске его на волю говорит и Пётровский (57).

Piotrowski, 57–58.

Тургенев, I, № ССХХVIII.

Так рассказывает об этом Гейденштейн (194).

Piotrowski, 58. У Гейденштейна (194) – три, по словам патера Латерны (Тургенев, I, № ССХХVIII) – четыре.

Piotrowski, 58. Патер Латерна (Тургенев, I, № ССХХVIII) приводит иную цифру: ex his (т. е. взятых в плен) unus ad regem ductus nunciabat 7000 sagittariorum esse Plescoviae, 2000 ad excursionem paratorum. Гейденштейн (194) о показаниях пленных выражается неопределенно.

Piotroivski, 59.

Этот случай рассказывает только Гейденштейн (194).

Piotroivski, 62.

И.И. Василев, Археологический указатель города Пскова и его окрестностей (с рисунками и планами), С. Петербург, 1898, стр. 7.

И.И. Василев, Древние укрепления г. Пскова, 1868, стр. 9.

К. Gorski, op. cit., Bibl. Warsz., 1892, IV, 234. Гейденштейн (198–199), описание псковских укреплений не изобилует теми подробностями, которые приведены нами в тексте, но дает довольно точное изображение их.

Эти цифры приводит Гейденштейн (200–201), Карамзин, IX, 326 насчитывает только 30 000. Автор «Истории Княжества Псковского» (Спб., 1831, стр. 201) говорит, что в Пскове было сначала только 15 000 воинов, но что потом это число могло возрасти до цифры, отмеченной Гейденштейном, ибо псковские воеводы, узнав о движении Батория на Псков, призвали в город жителей из окрестных волостей.

Карамзин, IX, примеч. 569.

Piotrowski, 60.

К. Gorski, op. cit., Bibl. Warsz., 1892, IV, 236. Ввиду точных вычислений Гурского цифра Баториева войска в 100 000 человек, приводимая Повестью (стр. 18) и принимаемая Соловьевым (II столб. 281) за достоверную, должна быть отвергнута.

Гейденштейн (202) говорит: втрое больше.

Гейденштейн (202) обвиняет подскарбиев в том, что было заготовлено мало пороха. По словам историка, запас в Сузе сгорел от неосторожного обращения с огнем тех, которые охраняли порох, a взамен его, вследствие предвзятой мысли о мире, подскарбии приготовили недостаточное количество.

К. Gorski, op. cit., Bibl. Warsz., 1892, IV, 237.

Гейденштейн, 202.

Piotrowski, 62. Повесть (24) об этом так рассказывает. Король приказал расположить свой лагерь у Николая Чудотворца на Любятове по московской дороге; поставлены были уже многие шатры, когда, по приказанию псковских воевод, открыта была ночью стрельба (днем велено было от нее воздерживаться), так что наутро шатры исчезли и многие знатные паны были убиты.

Гейденштейн, 203.

К. Gorski, op. cit., Bibl. Warsz., 1892, IV, 237. История Княж. Псков, стр. 205.

Piotroivski, op. cit., 64. У Гейденштейна (205) говорится только, что Венгерцы преследовали врага и отбросили его в город.

Piotroivski, 65 и Гейденштейн, 205.

Piotrowski, 67–68.

Дата проведения траншей заимствована нами у Пётровского (70), а расположение их – у Гейденштейна (205). Показание последнего подтверждается Повестью (27).

Piotroivski, 70–71. Гейденштейн (206) упоминает об одном только убитом – Петре Кенди, который, «прибежав на шум Москвитян, выкликавших ночью по своему обыкновению свои караулы, погиб от выстрела из пушки».

Piotroivski, 70–71. Повесть (27) говорит, что траншеи были окончены в три дня.

О трудности осадных работ вследствие того, что почва была камениста, говорит также Гейденштейн (206), но он не сообщает нам при этом никаких подробностей, которые рассказу Пётровского придают такую живость и образность.

Piotrowski, 70–77.

Повесть 27; К. Gorski, op. cit., Bibl. Warsz., 1892, IV, 238.

Повесть о начале и основании Псковского Печерского монастыря (13) верно отмечает начало обстреливания врагами города.

Piotrowski, 78.

Так рассказывает Гейденштейн 206–207.

Гейденштейн (207) называет его венгерским десятником.

Piotroivski, 79.

Повесть о начале Печерского монастыря (14) и Повесть о пришествии Пресв. Богородицы (31). Торжественное молебствие совершено было также еще раньше, именно 6-го сентября, см. последнюю Повесть (28).

Повесть о пришествии Пресв. Богородицы, 31.

Так рассказывает Гейденштейн (208), а по словам Пётровского (79), приступ начался сейчас же после того, как разведочный отряд отправился исполнять данное ему поручение.

Piotrowski, 80. Из рассказа Гейденштейна (209–210) следует, что первыми ворвались в город Поляки.

Гейденштейн, 210; Повесть о пришествии Пресв. Богородицы, 31; История Княж. Псков, 211–214.

Piotrowski, 80. Гейденштейн (210) говорит, что Москвитяне пытались подложить порох только под башню, занятую Поляками; Повесть о пришествии Богородицы (39) подтверждает рассказ Пётровского.

Повесть (36) говорит об этом следующее: «Еще к тому Государевы бояре и воеводы повелеша под свиную башню поднести много зелия и повелеша зажещи е. Тогда же высокогорделивые королевские приближенные у короля выпрошались напред во Псков внити и короля срести; и государевых бояр и воевод связанных и привести пред короля. Он же рече: к первой похвале о связанных русских людей бояр и воевод, божиим промыслом первое за псковскую каменную стену свиные башни вкупе смесившеся своими телеси, другую яко под Псковом башню соградима»…

Из этих непонятных выражений Карамзин (IX, 334) вывел заключение, что свинская (т. е. свинусская) башня была взорвана на воздух и… «ров наполнился трупами Немцев, Венгров, Ляхов».

Гейденштейн (211) выражается очень осторожно: «В этот день погибло из польской знати более 40 человек, у Венгров не меньшее число». Русские источники увеличивают число погибших воинов Батория до 5–7 тысяч человек, см. Историю Княж. Псков., стр. 216.

Карамзин (IX, 335) говорит об этом так: «Неприятелей легло около пяти тысяч, более восьмидесяти сановников, и в числе их Бекези (т. е. Бекеш), полководец Венгерский, отменно уважаемый, любимый Стефаном, который с досады (не ясно, вследствие ли смерти этого любимца или вообще вследствие неудачи) заключился в шатре и не хотел видеть воевод своих, обещавших ужинать с ним в замке Псковском». Все это говорится на основании слов Повести (41–42). Но этому риторическому произведению можно доверять только с большой осторожностью. Ведь по этой Повести оказывается, что в Баториевом лагере в армии, командуемой Замойским, были паньи, которые оплакивали своих мужей (!!).

К. Górski, l. с, 240.

Карамзин, IX, 335.

К. Górski, 1. с, 240.

Сам Баторий объяснял неудачу штурма крутым и высоким спуском. Описание приступа, сделанное королем (Тургенев, I. 357, № ССХХХ, Supplementum ad Historica Russiae monumenta 8–9 № VIII, Коялович 345 № 70), заимствовал дословно автор весьма редкой брошюры «De Picscorae obsidione et pacificatlone secuta illiusque condi tiones», хранящейся в Публ. Библ.

Piotrowski, 83. Карамзин же, основываясь на показании Повести (42), говорит, что король на другой день велел делать подкопы, стрелять день и ночь в крепость, готовиться к новым приступам.

Гейденштейн (211–212); Пётровский (83) упоминает только Ригу.

Эти факты сообщает только один Гейденштейн (212–213).

Повесть, 43; История Княж. Псков. 216–217.

Piotrowski, 90.

Piotrowski, 91, Коялович, 352–353.

Коялович, 353. Гейденштейн рассказывает об этом так. Замойский приказал соединить несколько лодок между собой цепями, пропущенными через крючья, вбитые в лодки, и поставить один ряд лодок у берега реки поближе к городу, другой дальше, выше по течению; после прохода неприятельских судов мимо первого ряда лодки обоих рядов должны были вытянуться поперек реки и таким образом преградить неприятельским судам и отступление, и движение вперед.

Коялович, 353. Этот источник называет воевод: Якова Безобразова и Ивана Офукомеева (Offucomeiow). Согласно Пётровскому (91), число пленных, 150, по Гейденштейну (214) – 200.

Piotrowski, 92.

Карамзин (IX, 335–337) описывает осаду так, как будто бы армия Батория производила беспрестанную канонаду; это неверно.

Piotrowski, 93.

Повесть, 46.

Piotrowski, 96, 98. Разрушены подкопы в ночь с 23-го на 24-е и 26-е сентября.

Piotrowski, 98. Историю подкопов Гейденштейн (213) рассказывает иначе. По его словам, два подкопа, начатые с польских шанцев, не могли быть доведены до конца, ибо встретили твердую и толстую скалу; третий же подкоп, устроенный Венгерцами, был окончен, но неприятели догадались о существовании его потому, что приступ долго не возобновлялся, повели навстречу ему собственный и при помощи пороха разрушили неприятельский подкоп. Карамзин (IX, 337) повторяет за Повестью (45) известие о девяти подкопах, о которых Псковитяне узнали от пленных врагов. Говоря об этом, автор Повести прибавляет, что «ни один от тех литовских языков не ведают, к коему месту подкопы повели». Сведения, сообщенные Псковитянам пленниками, были, очевидно, выдуманы умышленно или переданы на основании слухов. Гонец Захар Болтин сообщил Иоанну о существовании 6 подкопов, см. Ф.И. Успенский, Переговоры о мире между Москвой и Польшей. Одесса. 1887, стр. 46.

Piotrowski, 91.

Ib. 97.

Piotrowski, 93—107.

Piotrowski, 114.

K. Gorski, 1. c, 242.

Piotrowski, 102–103.

Іb. 105; у Гейденштейна (215) 7000 человек и Хвостов назван Николаем.

Piotrowski, 105.

Гейденштейн, 215.

Пётровский (106) называет его только Даниилом.

Рассказ об экспедиции Хвостова составлен нами на основании Гейденштейна (215–216) и Пётровского (105–106 и 108). Гейденштейн говорит, что большая часть воинов Хвостова была взята в плен, вследствие чего можно было бы подумать, что число пленных было весьма значительно, так как историк утверждает, что численность отряда достигала 300 человек (согласно Пётровскому – 500); между тем, по словам очевидца, захвачено было в плен только 15 стрельцов, спрятавшихся в тростниках на берегу озера, см. Piotroivski, 108.

Piotroivski, 110. Гейденштейн (216) сообщает другие числа, именно 150 убитых и 60 пленных, и решительно утверждает, что остальные Москвитяне, числом около 300, вместе с Мясоедовым проникли в город. Между тем Пётровский говорит, что Мясоедов неизвестно куда делся, и выражает только опасение, чтобы он «как-нибудь не попал в город», что при темноте ночи было вполне возможно, а затем (131) сообщает следующие факты: 16-го октября перехвачены были солдатами Батория письма Псковитян и, между прочим, к Мясоедову с предложением попытаться снова проникнуть в город. Следовательно, сообщение Гейденштейна неверно.

Piotroivski, 112–113.

Piotrowski, 114, 116.

Piotrowski, 118.

Piotrowski, 134–135.

Piotrowski, 136.

Piotroiwski, 16, 17.

Piotrowski, 38. С такою просьбою приехал от Радзивилла ротмистр Зебржидовский 27-го июля.

Piotrowski, 41–42.

Письмо Батория в Relacje nuncjuszów apostolskich 1, 341 и у Кояловича 329, № 59.

См. Hodoeporicon Illustrissimi Principis ас Domini Domini Cłiristophori Radivilonis conscriptum a Francisco Gradovio. Vilnae 1582 и стихотворение Кохановского «Iezda do Moskwy» (Jana Kochanowskiego Dzieła Wszystkie Warszava t. II, 317). Последнее произведение представляет собой подробный и точный отчет об экспедиции Радзивилла.

Кохановский (1. с., II, 318) так отмечает маршрут Радзивилла в этом месте: мимо озера Лукое, через которое протекает Двина, и Туросно, на Старину и Дрогачево. В окрестностях озера Радзивилл выжег деревни.

О трудности перехода говорит и Градовский, op. cit.

Гейденштейн, 219.

Piotrowski, 42.

Кохановский и Градовский называют монастырь Покровским. Гейденштейн (219) определяет место встречи так: на расстоянии около 8 миль (римских) за Торопцом, у реки Немези, подле какого-то монастыря. У Кохановского река названа «Mioza».

Гейденштейн, 219–220.

Письмо Хр. Радзивилла у Тургенева, I, № CCXXIX. Гейденштейн (220) говорит, что авангард Радзивиллова отряда был завлечен врагами к каким-то мостам, около которых неприятели расположили в засадах пищальников, и потерял несколько своих, но ему на помощь подоспели другие; тогда они, по совету Гавриила Голубка, сошли с коней, оттеснили Москвитян от моста, обратили их в бегство и во время погони взяли в плен несколько человек. Иордан не упомянут историком, и число убитых не приведено. Согласно поэме Градовского, дело было у реки Шеломы 21-го августа, московский воевода Барятинский в сражении погиб, а другой, Ноздреватый, бежал. Кохановский (1. с., 319) насчитывает потери Москвитян в 3000 человек.

По словам Карамзина, IX, 326, здесь было собрано тысяч пятнадцать.

Kronika Marcina Bielskiego, изд. К. И. Туровского, 1856, т. III стр. 1492–1493.

По Гейденштейну (220), на расстояние 30 миль, т. е. 6 миль польских. В поэме Градовского сделано замечание, что окрестности Ржева (Resowia) были подвергнуты опустошению 25-го августа. Согласно Кохановскому (1, с. 319–320), маршрут Радзивилла был такой: р. Узнора, Сорочинское поле, речки старый Туд и Лучесна (впадают в Волгу).

Гейденштейн, 220 и Тургенев, I, № CCXXIX. Радзивилл шел берегом Лучесны, через Борисов, Урдому (деревня в Ржевском уезде на берегу речки того же названия) к монастырю Пречистой на Волге; солдаты Радзивилла сожгли в это время Ржев. Градовский описывает весьма подробно и яркими притом красками осаду и взятие города Урдомии. Проф. В. Г. Васильевский, рассмотрев отрывок поэмы Градовского, изображающий все это, пришел к тому заключению, что усердный поэт, желая увеличить славу своего патрона Радзивилла, прибегнул, по-видимому, за недостатком действительных фактов к выдумке. (Польская и немецкая печать о войне Батория с Иоанном IV в Журн. Мин. Нар. Просв, февраль 1889 г., стр. 377). С этим мнением нельзя согласиться. Что панегирист преувеличил сильно подвиги своего героя, это совершенно естественно, но он не мог передавать небылиц. Поэма – в этом нельзя сомневаться – была поднесена Радзивиллу и, вероятно, прочтена им; экземпляр поэмы сохраняется до сих пор в Несвижской библиотеке; воспетый герой мог бы принять выдумки в роде патетического рассказа о взятии крепости Урдомии за оскорбление для себя и панегирист не достиг бы своей цели. Что под Урдомой должна была произойти по крайней мере схватка, убеждает нас Кохановский, говорящий, что Радзивилл шел через Урдому и что тогда привели к нему много детей боярских, захваченных в плен при сожжении Ржева, т. е., вернее, во время опустошения окрестностей этого города, ибо город, как известно из письма самого Радзивилла, уцелел, да и трудно было его сжечь, так как в нем находилось многочисленное московское войско.

Тургенев. I, № ССХХІХ и Гейденттейн, 220. Градовский говорит, что в это время было сожжено Ексово (jexovum), место, знаменитое богатством жителей и хорошей обработкой полей.

О намерении Иоанна бежать из Старицы говорит Гейденштейн (220) со слов Поссевина, об отправлении жены и сыновей говорит Бельский (op. cit., III, 1494), Градовский и Кохановский (1. с, 321).

Тургенев, I, № ССХХІХ.

Гейденштейн (220), со слов Поссевина.

По Гейденштейну (221), разведчики дошли до Окомечья, места, где, как и в Зубцове, выдавались подорожные. Карамзин (IX, прим. 591) говорит, что Литовцы у Окомечья потерпели неудачу, но в источниках, которыми мы пользовались, нет ни слова об этом, кроме известия, что московские разведчики захватили в плен несколько Татар (вероятно, грабителей) и несколько неприятельских фуражиров.

Гейденштейн (221) называет Мурзу стольником, Градовский и Кохановский – постельником, Бельский, III, 1493) – stuga pokojowy i lozniczy. В рассказе о том, что сообщил Радзивиллу Мурза, Гейденштейн и Бельский расходятся между собой. Смысл Гейденштейнова сообщения тот, что перебежчик говорил о численном превосходстве Иоаннова войска. Из того, что, по словам Бельского, передал Мурза Радзивиллу, последний должен был заключить, что царь находится в сильном замешательстве.

Итальянец Симон Дженга (Genga), находившийся под Псковом, так писал об этом к своему другу Велизарию Винта, секретарю великого герцога Тосканского: «Если бы троцкий каштелян был так же смел, как смоленский воевода (такой титул носил, как известно, Филон Кмита), если бы они переправились через реку, внезапно напали на него (т. е. Иоанна) и воспользовались страшным замешательством, в каком он находился, потеряв положительно голову, он попал бы в их руки». См. «Wiadomosc о Filonie Kmicie Czarnobylskim в Zrzodta do dziejow polskich wydawano przez M. Malinowskiego i Al. Przezdzieckiego. Wilno, 1844, t. II, 337. Гейденштейн (221) говорит об этом в неопределенных выражениях: «и вот, когда нашим представлялась возможность совершить достопамятный подвиг, если бы они подошли к Старице, они вернулись назад…»

По словам Кохановского (1. е., 321), в Оковцах (деревня в 25 верстах от Селижарова) сожжена была церковь Богородицы (Пречистой, Градовский тоже сообщает о сожжении старой Пречистой), в Селижарове предано огню 30 церквей (то же и у Градовского). Селижарово было опустошено 28-го августа, согласно поэме Градовского.

Кохановский (1. е., 321). По Градовскому, Литовцы были 29-го августа около Торопца, откуда вышел им навстречу неприятельский отряд в 1000 бояр (у Кохановского 300 всадников), из которых 300 были убиты.

Маршрут Радзивилла был таков; Зукопа, речка, впадающая в озеро Пена (Осташковский уезд, Тверской губ.), деревня Рожнова (там же) и истоки Волги и Двины. Градовский говорит, что Радзивилл достиг 4-го сентября большого озера, где берут свое начало Волга и Двина.

В Торопецком уезде, на Двине.

В поэме Градовского говорится, что поражение было нанесено 9-го сентября, причем убито 200 стрельцов. Около Дубна, по словам Кохановского и Градовского, находилась церковь, построенная Витовтом у источника, называемого Витовтовым

Гейденштейн (221–222) рассказывает об этих событиях так. При Опочке был поставлен отряд казаков с той целью, чтобы прервать сношения Новгорода с Псковом. Улучив минуту, когда часть казаков отправилась на грабеж, московские Татары напали на остальных, но были отражены, когда возвратились назад и отправившиеся за добычей. Тогда Москвитяне устроили два караульных поста против Баториевых казаков: при Руссе и при Мичаге. Отряд на первом посту был разбит Радзивиллом, и тогда именно попал в плен князь Оболенский с несколькими боярами. Численность московского войска не показана Гейденштейном.

Маршрут: село Сотов, Чернышево, Рамишево, Орехово, Уския (то место, которое в поэме Градовского названо Uscica civitas), Дуково, Ильмень, Михайлово, Заклинье, Карашевичи (Karaszewicc), Порхов.

Кохановский, 1. е., II, 325 и Петровский, op. cit., t. 140. Встреча происходила 22-го октября.

Piotrowski, 141–148.

См. напр., Piotrowski, 159.

Piotrowski, 171.

Piotrowski, 171–178.

К. Gorski, op. cit., Вibl. Warsz., 1892, IV, 251.

К. Gorski, l. е., IV, 251–252. Гейденштейн (230) говорит о 30-ти римских милях, т. е. 6 польских.

Piotrowski, 166.

Piotrowski 163, Гейденштейн, 230.

Повесть о начале и основании Псковского Печерского монастыря (2-е изд. Псков., 1849, стр. 19–20) рассказывает, что однажды монастырские люди разбили неприятельский отряд при речке Пачковке, пленили до 300 человек и отняли захваченные врагами два церковных колокола.

Piotrowski, 163, Гейденштейн, 231.

Piotrowski, 165; Гейденштейн (231) цифр не приводит.

Повесть (стр. 21) относит приступ к 5-му ноября. Рассказ Повести ясен и точен.

Piatrowski, 178, Гейденштейн 231–232, Повесть, 21. Последняя говорит, что Фаренсбах (Кранкен) был ранен из орудия. См. также письмо Поссевина к кардиналу римскому, Supplementum ad Historica liussiae monumenta 54–55, № XX.

По Гейденштейну (232), немецких солдат, 500 пеших Венгров и несколько больших орудий; по Пётровскому (179), «dzial Wigrow kilkanascie sot».

Повесть (21–25) приписывает победоносное отражение врага чуду. Если принять во внимание, что осада Пскова шла неудачно главным образом потому, что у Батория не хватало пороха, надо прийти к выводу, что и отряд, осаждавший Печерский монастырь, располагал незначительным количеством его, а потому производить энергическую канонаду не был в состоянии. Второй приступ отбит был 14-го ноября. Рассуждения Гейденштейна (232) о причинах неудачи второго приступа страдают риторичностью и существа дела не объясняют.

Piotrоwski 194; К. Gorski, 1. с., IV, 253.

Piotrowski, 193.

Piotroivski, 197.

Piotroivski, 190–191, письмо Замойского к королю (Коялович, 402–403). Ввиду этих сообщений нельзя считать истинным сообщение Гейденштейна (235) о том, будто Замойский «точно знал, сколько в городе сил, военных снарядов, хлеба и запасов».

Гейденштейн, 235–236.

Описываем эту схватку на основании дневника Петровского (195–196) и писем Замойского к королю (Коялович, op. cit., 377–380. У Гейденштейна (237–238) существуют неточности: Псковитяне производят вылазку, чтобы захватить телеги с добычей, убито 30 человек и взято в плен 12.

См. письмо Замойского к королю (Коялович, стр. 406). Гейденштейн (238) говорит, что Замойский употребил при этом следующую хитрость: он приказал одному своему всаднику приблизиться к месту, где была устроена Псковитянами засада; тогда последние, думая, что целый отряд врагов попал уже в засаду, выстрелили из своих ружей, но выстрелили в пустое пространство, а затем, не имея больше пороха и пуль, бросились в город, чтобы спастись от вражеского нападения.

См. отчет самого Иордана о рекогносцировке в письме к Замойскому (Коялович, стр. 472–475). Гейденштейн (241) сообщает, что в окрестностях Пскова самые удобные дороги были заняты отрядами Замойского, но это известие, как мы видим, неверно.

Повесть о начале и основании стр. 25–30. Грамота Замойского к монахам напечатана также у кн. Щербатова, op. cit., (изд. 1789), т. V, ч. IV, стр. 239–241. Замойский прислал монастырю икону, изображавшую Благовещение, полученную им, по его словам, из Иерусалима.

Piotroiwski, 264.

По словам Гейденштейна (242), почти третья часть в лагере страдала от лихорадки, вызываемой ознобами, но умирало от нее немного. Иное говорит Пётровский (208): по его сообщению, большая часть войска вымерла и третья часть лежала больная (это в конце уже кампании, 17-го января).

Гейденштейн, 244–245.

По Гейденштейну (246) – 700.

Заимствуем описание этого дела из письма, написанного Замойским королю в тот же день, когда битва происходила, т. е. 4-го января 1582 г. (Коялович, стр. 512, № 191). Гейденштейн (246–247) описывает битву почти точно так же; он сообщает только несколько иные цифры: Шуйский высылает к реке Великой 200 всадников. Оринский командует отрядом приблизительно в 40 человек, взято в плен 60 Псковитян.

Замойский и Гейденштейн приводят одни и те же имена убитых: Гродзецкого-Грудзенского, Пёнтковского-Пентковского, Оринского, Кобора; у Гейденштейна указан еще Венгерец Барраб Балог. Об Оринском Замойский замечает, что он едва ли выживет.

Коялович, 1. с., стр. 514. Гейденштейн отмечает только Уровецкого.

По словам Гейденштейна (249), Замойский сам предложил им похоронить убитых.

Рассказываем со слов Замойского (Коялович, 1. с., стр. 516–517) и Пётровского (ib. 689). Таков же почти рассказ и Гейденштейна (248–250), с значительной только дозой фразеологии.

Exclamarunt deinde isti iuvenes (бывшие на свидании): caveret рег fidus Szuiscius! ejus perfidiam quocunque ulturos – так пишет Пётровский (Коялович, 689).

Описание прибора у Гейденштейна (250).

Так говорит Замойский: ita Ostromecium dimisi, ut пес prohiberem, nec nimis etiam mandarem. Гейденштейн (251) говорит, что Замойский позволил отомстить таким образом врагам за их вероломство, что и соответствует действительно существу дела.

У Гейденштейна – Моллер.

Рассказываем этот случай на основании письма Замойского к королю от 11-го января 1582 г. (Коялович, op. cit., стр. 576–577). Рассказ Гейденштейна (250–252) согласен с рассказом Замойского; отличие существует след.: по словам Гейденштейна, Шуйский вызвал Замойского на поединок, но когда последний явился на условленное место, не застал Шуйского. См. также письмо Пётровского (Коялович, 690).

Коялович, 577–578.

Pierling, Papes et Tsars (1547–1597). Paris 1890, p. 108–122.

Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными, т. X, ст. 7.

Pierling, La Russie et le Saint-Siege, Paris, 1897, t. II, 2–3; Hildebrand, op. cit., 8–9.

Цель посольства Шевригина к папе известна Гейденштейну (174): по его словам, «царь обещал свою помощь христианству против Турок, жаловался на обиды, наносимые ему королем, и даже, говорят, тайно просил, чтобы папа склонил его к миру; во всяком случае самими своими жалобами он довольно ясно обнаружил свое желание, чтобы папа взял на себя посредничество».

Ф.И. Успенский (Сношения Рима с Москвой в Журн. Мин. Нар. Просв, август 1885 стр. 291) думает, что на посольство Шевригина в Рим нельзя смотреть, как «на униженное стучанье в дверь римского епископа с просьбой о помощи». Но с этим мнением нельзя согласиться, так как само московское правительство свидетельствует, что оно в Риме обращалось именно за помощью, «по нужде». См. Н. Лихачев, Дело о приезде в Москву Антония Поссевина. Спб., 1903, стр. 10.

Тургенев, I, № CCLI, стр. 389.

F. Koneczny, Jan III, Waza i misja Possewina. Krakow, 1901; К. Hildebrand, Iohan III och Europas katolska makter, 287–289.

См. тайную инструкцию, данную Поссевину, у Тургенева, І, № ССХІІ, 299–305 и в Seb. Ciampi Bibliografia critica. Firenze 1834, I. 241–245.

Гейденштейн 174; Pierling, La Russie et le Saint-Siègo, II, 45.

Тургенев, I, 298, № CCX.

В письме к Иоанну папа выражается очень осторожно о своей готовности быть посредником между царем и королем. (Памятники дипломатических сношений, X, 80–85, Relacje nuncjuszow apostolskich, I, 344–345), но эта осторожность необходима была для того, чтобы не раздражать Поляков, которые допускали переговоры между Москвой и Римом только церковного характера, см. Pierling, op. cit., II, 21.

Pierling, op. cit., II, 51.

Pierling, op. cit., II, 53.

Pierling, op. cit., II, 57–59.

См. выше стр. 217.

Pierling, II, 94.

W. Zakrzewski, Stosunki Stolioy Apostolskiej z Iwanem Groznym, carom i w. ks. moskiewskim. Krakow, 1872, стр. 145; Pierling, op. cit., II, 97.

См. письмо Поссевина к Иоанну от 9-го октября в Памятники диплом, снош. X, 248–257. У Старчевского, II, 343–345 и в Relacje nuncj. I, 349–353 оно помечено неопределенной датой «ех me use Octobri». См. также Н. Лихачев, op. cit., XXIX, № 38. Гейденштейн (223–224) передает содержание письма неточно.

Иоанн посылал под Псков разузнавать, стоит ли король под городом и «как стоит и что его промысел», см. Н. Лихачев. ор. cit., XXXVI, № 46, XLVIII, № 57, 58.

Памятники диплом. снош. X, 257. Бояре принимали Поссевинова посланца Андрея Полонского 21-го октября, а решение заключать мир состоялось 22-го, см. Н. Лихачев, XXXIII.

Гейденштейн (224) говорит об этих событиях только след.: получив это (т. е. Поссевиново) письмо, московский царь немедленно отпустил гонца вместе со своим курьером и письмом к Поссевину. Историк забыл упомянуть, что было письмо и к королю (Метр. Лит., II, 209, № 70; Коялович, 373, № 86).

 Письмо это от 22-го октября, см. Н. Лихачев, XXXIV.

 Письмо Иоанна, отправленное к Поссевину с гонцом Захарием Болтиным, носит дату 23-го октября, Н. Лихачев, XXXIV.

Задержка произошла, может быть, и оттого, что Иоанн надеялся некоторое время на отступление Батория от Пскова.

Письмо Поссевина к Иоанну (Relacje nuncj. apost., I, 352).

У Гейденштейна (239) неправильно Николай Бассорек (Nicolaus Bassorekus).

См. О.И. Успенский. Наказ царя Ивана Васильевича Грозного князю Елецкому с товарищами. Одесса, 1885.

Гейденштейн (233–234, Starczeivski, II, 162) пишет, что король, посоветовавшись наедине с Замойским, предоставил ему заключить мир по своему усмотрению, т. е., очевидно, так, как об этом на совете было положено. Замойский имел своего рода инструкцию от короля, как сам он об этом пишет к королю (cum et clarum man datum de iis Maiestas Vestra mihi crediderit), см. Коялович, op. cit., стр. 445. Пирлинг (II, 127 128) утверждает, что последнее слово при ведении переговоров принадлежало королю и что вследствие этого переговоры затягивались, ибо приходилось сноситься с королем, который находился в это время в Литве. Все это изображение отношений между королевскими послами, Замойским и Баторием – неверно. Замойский извещал только короля о ходе переговоров, но инструкций для себя, и притом неограниченных (des pleins pouvoirs illimites), не домогался, ибо этими неограниченными инструкциями он располагал.

Вопреки взглядам Карамзина (IX, 347) и Соловьева (II, ст. 286), утверждавших, что Поссевин склонялся на сторону Батория, новейшие исследователи считают папского легата посредником беспристрастным, см. Ф.И. Успенский, сношения Рима с Москвой (Журн. Мин. Нар. Просв. август 1885, стр. 307), Н. Лихачев, op. cit., 39.

Piotrowski, 138.

Piotrowtski, 186.

Рierling, II, 112.

Relacje nuncj. op. cit., I, 359.

См. донесение Болтина Ф.И. Успенский, Переговоры 44–47.

Piotrowski, 198, 201; Pierling, II, 129.

Ф.И. Успенский, Переговоры о мире, 67.

Так дело представляет сам Поссевин в письмах своих к Баторию, см. Relacje nuncj apostol., I, 361–363, 365–368. Об этих совещаниях говорят и московские послы в своей отписке к Иоанну (см. Н. Лихачева, op. cit., LXXXIII, № 119), но с содержанием ее я незнаком.

Коялович, 394. То же самое повторяет и Пётровский в своем дневнике (стр. 201).

Письмо Поссевина к Баториевым послам, Relacjе nuncj apost. l, 363.

В латинском переводе грамоты так это место передано: et quaecunque illi incipient de rebus nostris dicere cum tuis legatis in con ventu, eae res nostrae sunt (Starezewski, II, 48, Rel. nuncj., I, 388). To же говорят Баториевы послы (Коялович, 410) и Поссевин (Rel. nuncj., I. 368). Иоанн прислал потом своим послам другую верительную грамоту, дававшую им «полную науку», см. Метр. Лит., II, 212, № 80, Н. Лихачев, op. cit., XCVI, № 136.

Метр. Лит., II, 214.

Acta in convontu legatorum Stephani Regis Poloniac et loannis Ba silii, Magni Moscoviae Ducis (Starczewski, II, 48–49).

Ф.И. Успенский, Переговоры о мире, 52. Варшевицкий назначен был Баторием присутствовать на съезде в качестве уполномоченного по делам Швеции, см. Pierling, II, 113.

Коялович, 411.

Starсzewski, II, 50; Ф.И. Успенский, Переговоры о мире 55.

Коялович, 412; Ф.И. Успенский, 56.

Ф.И. Успенский, Переговоры, 57.

Relacje nuncj., I, 370–371.

P. Pierling (Levpigny), Un arbitrage pontifical au XVI Siеcle entre la Pologne et la Russie 177–178; K. Hildebrand, Antonio Possevinos fi’ods medling mellan Ryssland och Polen, 1. c., 19.

Гейденштейн (239) отмечает слишком маловажную причину, вследствие которой Баторий желал распространить свой мирный договор с московским царем и на шведского короля: хотя несправодливый захват крепостей (понятно, Шведами) сильно изменил мысли короля, но вследствие просьб королевы Анны, которая из любви к сестре своей, шведской королеве, и вследствие постоянных ее писем, обняв колена короля, умоляла его не заключать мира без Шведов, король обещал ей постараться о том, чтобы был включен и шведский король в мирные переговоры. Баторий предлагал Швеции заключить перемирие с Москвой на один год, см. К. Hildebrand, Antonio Posscеinos fredsmedling, 1. с., 21.

Pierling, II, 135–136.

Требование относительно Швеции было отвергнуто не во втором заседании, как это представлено в «Розмовах послов его королевской милости с послами московскими» (Метр. Лит., II, 213, № 81), а в третьем, см. Ф.И. Успенский, переговоры, 58. Сообщение Гейденштейна (239) о том, что переговоры о мире начались с предложения включить шведского короля в договор, неверно: прежде всего поднят был вопрос о Ливонии.

Коялович, 432.

Это утверждение мы основываем на выражениях Поссевинова письма к Замойскому. Легат пишет, что посылает ему список ливонских городов, требуемых московскими послами, и затем продолжает весьма знаменательно: ad quae omnia celerrimo ас plenissimo responso opus est, si cito in meliora hiberna exercitum suum cum gloria deduci velit (Relacje nuncj., I, 371).

Коялович, 423–425.

В «Conditiae pierwsze poslane przez pana Zotkiewskiege» (Коялович, 428), Нейшлос (Kovocastrum) не назвал, но о нем говорит Замойский в письме к Жолкевскому (Коялович, 425). Гейденштейн не упоминает Лаиса, Себежа и Велижа.

Это письмо носит дату 13-го декабря, а письмо, врученное Поссевину Жолкевским, – 17-го декабря. Одновременное получение обоих писем произошло, очевидно, вследствие простой случайности, но это обстоятельство могло внушить дипломату-иезуиту мысль, что кроется тут какой-нибудь злой умысел.

Starezewski, II, 52–54. Ср. Purling, II, 137.

Коялович, 429.

Коялович, 439.

Посланцем был Петровский, брат автора известного нам дневника. (Piotrowski, 203).

Starczewski, И, 55.

Starczewski, II, 56.

Коялович, 428; Starczewski, II, 55–56.

Коялович, 452 (письмо Поссевина к Замойскому от 24-го декабря).

Starczewski, 56.

Starczewski, II, 54. Очевидно, речь здесь идет об Иоанновом гонце Юрии Пузикове. Ехал он по пути к Порхову и повстречался с отрядом солдат Замойского, под предводительством ротмистра Гродзецкого. Поведение гонца, заявившего, что едет к папскому послу, и едущего не той дорогой, какой следовало ехать, показалось польскому ротмистру подозрительным, тем более что один из слуг Пузикова убежал в лес. Тогда Гродзецкий арестовал московского гонца и отвез его к Замойскому. Последний приказал подвергнуть Пузикова допросу и затем отправить его в Запольский ям. С московским гонцом было 11 человек; четверо из них убежало, поэтому возможно, что остальные были убиты при нападении солдат Гродзецкого на свиту московского гонца. См. Piotroivski 199–200, Коялович, 392–394, Н. Лихачев, op. cit., ХСII – ХСIII, №№ 130, 131.

Коялович, 434, 442.

Коялович, 439.

Slarczewski. II, 56–58.

Рассказ Гейденштейна о совещаниях послов слишком краток и поверхностен. Характер переговоров не обозначен и важнейшие перипетии не отмечены. Жаркий спор о Велиже и Себеже историк обходит совершенно молчанием. По его словам (253), Москвитяне под конец, уступая остальные города и почти все крепости, сильно спорили из-за Дерпта и ливонского Новгородка, потому что, как говорили они, в провинции этой была введена их вера, в ней поставлен ими епископ, и она посвящена была Печерской Божией Матери. Дерпт был действительно предметом спора, но не такого сильного, как об этом говорит Гейденштейн. Но московские послы, отстаивая Новгородок ливонский и Дерпт, приводили в самом деле те мотивы, которые отмечает историк, см. Коялович 466.

Коялович 481, № 169.

Коялович, 504.

Коялович, 470, № 163, 485.

Коялович, 495.

Коялович, 499, № 181.

Опасение это оказалось основательным: московские послы утаили два замка, говоря, что ими владеют уже Шведы, Коялович 547, № 206.

Коялович, 506–509.

Гейденштейн (254) отмечает спор из-за крепостей, занятых Шведами, но не сообщает нам, каков был его исход.

Коялович 547 № 206, см. Protestatio regiorum legatorum а Antonio Possevino admissa (Satrсzewski, II, 96); в Метр. Лит., II, 242 № 84 она носит неверное название (Protestatio Antonii Possevini) и имеет неверную дату 14-го января вместо 15-го.

Напр., Печерский монастырь получил почти всю волость, тянувшую к Ливонскому Новгородку, см. Коялович, 471.

Pierling, II, 148.

Starczewski, II, 60.

Коялович, 548. Исключены отсюда Великие Луки и Холм, так как артиллерия была уничтожена в этих крепостях, по заявлению Баториевых послов, пожаром.

Коялович, 549–550. У Поссевина 8 дней, Starczeivski, II, 62.

Starczewski, II, 62.

Такова была инструкция, которую дал своим послам Замойский (Коялович, 486). Гейденштейн (254) говорит, что послы короля требовали за пленных Заволочье, Невель и в крайнем случае Себеж.

Starczewski, II, 62.

Starczewski, II, 59. Очевидно, московские книжники смешали Аркадия и Гонория с императорами Василием II и Константином VIII, а подтверждение папою императорского титула, присланного Владимиру, прямо выдумали.

Ф.И. Успенский. Переговоры о мире, 64.

Ф.И. Успенский. Переговоры о мире, 66.

Письмо Баториевых послов к Замойскому, (Коялович, 554). По словам Поссевина (Starczeivski, II, 63), показание которого принимает Пирлинг (II, 144), Гарабурда показывал даже прежние грамоты в доказательство правдивости своих слов (Michael antem Haraburda antiquas ас signis mimitas foederum litteras ostendit, in quibus nihil eorum nominum erat adscriptum). Но сам Гарабурда говорит только след.: «послы московские пущалися на мене, Гарабурду, поведаючи, иж я сведом, же господара их царом писывано; я пе но однократ поведил, иж от короля его милости Жикгимонта Августа, и от короля Гендрыка и от теперешнего пана нашого короля его милости князя великого царом никгди не писовывалом» (Метр. Лит., II, 228). Слова Гарабурды подтверждаются письмами Баториевых послов (Коялович, 554, 556–557).

Коялович, 555.

Коялович, 556–557.

Ib. 559.

Ф.И. Успенский, Переговоры о мире 68.

Поссевин (Slarczewski, II, 63, sessio XVII) приписывает себе заслугу в деле улажения этого спора, между тем как, по словам князя Збаражского, более всего над этим потрудился Гарабурда (Коялович, 662).

За исключением православного Гарабурды, но и он, как мы узнаем, скрепит мирный договор присягой по католическому обряду.

Пирлинг (II, 145), следуя рассказу самого Поссевина (Starczewski, II, 64), изображает роль его в этом вопросе неверно. По словам историка, спор затеян был Баториевыми послами, а Поссевин явился лишь скромным примирителем. В действительности же более всего шумел и раздражался папский легат, так что князь Збаражский мог сделать далее замечание по этому поводу, что Бог обратил его (т. е. Поссевина) против Москвитян (Коялович, 563).

Ф.И. Успенский. Переговоры о мире, 67–71.

Об этом свидетельствуют и московские послы (Ф.И. Успенский, Переговоры о мире, 67) и один из Баториевых послов, князь Збаражский (Коялович, 563), Замойский по этому случаю пишет след.: jam mnimal, ze po skonczeniu przymierza mieli Moskwa uwierzyc w Possowina i obraz jego postawic podle Mikuly albo Preczysty w Pieczarach, a ono i w przymiernym liscie pisac go nie chca; lepsza stara przyjazn, jako zywo pewniejsza (Коялович, 565).

Спор о включении имени Поссевина в акт перемирного договора был поднят в заседании 9-го января, как упоминает об этом кн. Збаражский в письме к Замойскому от того же числа (Коялович, 563). Между тем Поссевин говорит, что спорили об этом на сессиях 10 и 11 января (Starczewski, II, 64). Во всех изданиях Поссевинова дневника переговоров (начиная с изд. 1586 г.), за исключением одного, ход совещаний 9-го января излагается одинаково. Но в этом одном издании (Supplementum ad Historica Russiae monumenta, С.-Петербург, 1848, стр. 97–98) имеются существенные отличия. Согласно этому изданию, в заседании 9-го января Баториевы послы потребовали, чтобы мирный договор был подписан Поссевином, чему Русские воспротивились. Поссевин сам не пожелал дать своей подписи, чтобы не навлечь на себя и – что еще важнее, на самого папу, которого он был представителем – неудовольствия императора и других государей, которые предъявляли притязания на Ливонию. Это рассуждение Поссевина кажется странным: он не желал своей подписью скомпрометировать, по выражению историка (Pierling, La Russie et le SaintSiege, II, 148), права третьих лиц на Ливонию и, однако, настоял на том, чтобы имя его было включено в договор, что, конечно, являлось выражением санкции, даваемой Римом правам Батория на Ливонию и, следовательно, компрометировало права третьих лиц на нее. Отметим кстати, что текст, напечатанный в Supplementum, таков же, как и в дерптской рукописи, см. Livoniae Commentarius Gregorio XIII Р.М. ав Antonio Possevino, S. J., scriptus Rigae, 1852 p. XI.

Ф.И. Успенский, Переговоры о мире, 73. Пирлинг (II, 146) сомневается в правдивости этой сцепы. По словам историка, в интересах послов было представить себя жертвами необходимости, чтобы избежать гнева грозного царя. Возможно, прибавляет историк, что Поссевин считал необходимым прибегнуть к решительному действию, симулировать гнев и таким образом сломить сопротивление. Но замечания эти, по нашему мнению, неосновательны. Припомним жалобу московских послов на дурное с ними обращение, и мы поверим рассказу их об этой сцене. Далее, Поссевин не прикидывался разгневанным, как хочет Пирлинг, а действительно сильно сердился на Москвитян, как свидетельствует об этом кн. Збаражский (Otoz sie jnz tarn gniewa na nich barzo, Коялович, 563 или стр. 568: Possowina tez – praesente nie chcq pisac, о co sie Possowin gniewa na nich).

Коялович, 569 № 221, 582 № 228. Гейденштейн (257) говорит о посольстве Каньоли, но причины, вследствие которых Замойский отказал ему в свободном пропуске к Поссевину, обходит молчанием.

Коялович, 583 № 229.

Коялович, 684 № 230.

Ф.И. Успенский, Наказ царя Ив. В. Грозного кн. Елецкому 17 и письмо Поссевина к Баторию, Starczewski, II, 77.

Письмо Поссевина к Замойскому от 21-го января у Кояловича (619) содержит выражение «cum lacrimis» (речь идет о благодарственном молебствии в лагере Замойского), в других изданиях этого выражения нет (см. Starczewski, II, 77, Relacje mmcj. apost., I, 437).

Письма Замойского к Баторию и плоцкому епископу, Коялович, 613, 617. То же рассказывает и Гейденштейн (257–258), забывая только отметить фамилию московского гонца, явившегося во Псков.

Коялович, 609–611.

Коялович, 615.

Мир состоялся на условиях, указанных в списке с договорной записи, данном кн. Елецкому с товарищами на образец, см. Ф.И. Успенский, Переговоры о мире 1–6.

У Гейденштейна (260) – три дня, в письме Замойского к королю (Коялович 694) – два.

Письмо Замойского к Баторию (Коялович, 694). Сообщение Гейденштейна (260) об этих фактах неточно. По словам историка, на требование Псковитян удалиться в трехдневный срок Замойский ответил, что, по его мнению, они говорят, по заключении мира, не то, что думают, так как он знает, что мир им не неприятен и конечно приятнее им, чем тому классу людей, который живет жалованьем; он уведет войско, когда это будет удобно (Starczeivski, II, 171). Это место передано в русском переводе (260) ошибочно.

Гейденштейн (260) говорит, что сам Замойский приказал передать Русским Остров с той целью, чтобы узнать их намерения и вместе с тем выказать им свое доверие. Сообщение это находится в противоречии со словами самого Замойского (Коялович, 694).

Piotroivski, 209; Гейденштейн, 261.

Piotrowski, 210; Коялович, 700.

Гейденштейн (262) говорит, что Замойский проник в Новгород Ливонский при помощи хитрости. Он приблизился к крепости с отрядом человек в 60; привратник спросил, кто идет; ему ответили: сотник; тогда он впустил отряд в город. Явившийся сюда воевода Петр Волынский, узнав брацлавского воеводу, с которым он познакомился, присутствуя при переговорах в Запольском яме, стал упрекать коменданта крепости в оплошности, в том, что он вместо сотника впустил воеводу, причем Волынский и не подозревал, что в городе находится уже сам Замойский. Узнав об этом от брацлавского воеводы, он пришел в сильное смущение и на требование Замойского сдать крепость стал отговариваться недостатком подвод. Из этого длинного рассказа Гейденштейна нельзя понять, зачем Замойский прибегал к подобной хитрости. Ведь одно появление армии гетмана под городом подействовало бы несомненно внушительно на воеводу крепости, и в уловках не было надобности. Если дело происходило так, как рассказывает Гейденштейн, то надо предположить, что желание явиться в город невзначай было простым капризом со стороны Замойского.

Piotrowski, 210.

Коялович, 709–710.

Piotroivski, 210.

Гейденштейн, 264.

По словам очевидца (Piotroivski, 210–211), господство Иоанна тяжело отозвалось на благосостоянии цветущего перед тем Дерпта: взяв город, Иоанн приказал разрушить гробницы дерптских католических епископов; многие каменные дома лежали в развалинах; одна из католических церквей обращена была в амбар для овса. По рассказу Гейденштейна (265), Русские, уходя из города, пытались поджечь его, но неудачно, ибо огонь был потушен вовремя солдатами Замойского. Историк рассказывает также и о попытке взорвать на воздух при помощи пороховых мин замок, в котором Замойский остановился: это было сделано, очевидно, в отмщение за адскую машину, посланную князю Шуйскому.

Гейденштейн, 266.

Соловьев, II, 288.

Метр. Лит., II, 263 № 98. Дело происходило на сейме; принесение королем присяги на исполнение договора описано Гейденштейном (303).

W. Zakrzewski, Stefan Batory Krakow, 1887, 119 и след.; Pierling, II, 249 и след.