«Последний из Удэге» – новый роман Фадеева. О нем сейчас много пишут в советских журналах, много говорят. Общий тон этих писаний и разговоров – некоторая неудовлетворенность. От писателя ждали произведения «актуального», повествующего, например, об осуществлении пятилетки в четыре года или об ударничестве, а он унесся на берега Тихого океана и опять рассказывает о партизанах, о первых годах гражданской войны, о красных и белых. Фадеев, по-видимому, предчувствовал упреки и дал поэтому к своему роману наивное и нелепое предисловие, где уверяет, что «идеей его является мысль Маркса и Энгельса, гениально развитая Лениным». Мысль эта сводится к тому, что «единственным путем освобождения человечества от рабской, нищенской, уродливой жизни является путь пролетарской диктатуры». Предисловие ничего хорошего не обещает. Но роман хорош. Опять — как и после «Разгрома» — создается впечатление, будто Фадеев-теоретик, партийный деятель, член всяческих президиумов во всевозможных Раппах и Маппах, автор всяческих резолюций, – это один человек, а Фадеев-художник – совсем другой. Не знаю, насколько впечатление соответствует действительности, не берусь решить загадку. Но подчеркиваю еще раз, что Фадеев – подлинный писатель.
Удэге – маленький народец, живущий в Уссурийском крае. Еще задолго до революции русский рабочий Мартемьянов, убивший пристава, прожил в этом краю, спасаясь от преследования властей.
Теперь Мартемьянов – видный деятель «земпредревкома». Вместе с подростком Сережей Костенецким, сыном доктора-революционера, он обходит города и села, подготовляя повстанческий съезд. По пути он встречает старого приятеля, удэгейца Сарла, принимает его приглашение посетить их становье, попадает опять в знакомую обстановку. Фадеев тщательно описывает быт и обряды удэгейцев — и пытается иногда показать, как в этом полудиком народце пробуждается революционное сознание и как осуществляется «мысль Маркса и Энгельса, гениально развитая Лениным». Но лучше этого ему удаются образы людей — пылкого и вечно встревоженного Сережи, простодушного Мартемьянова, начальника партизанского отряда, отдельных партизан, отдельных удэгейцев — и особенно удается ему природа, девственная и мощная, на окраинах Азии, с ее тайгой, горами и океанами. Люди сливаются с природой, природа сливается с людьми. Фадеев и в «Разгроме» находился под сильнейшим влиянием Толстого. В «Последнем из Удэге» следы усердного (скорее «творческого», чем робко-ученического) чтения Толстого заметны повсюду. Отчетливее всего вспоминаются «Казаки». Даже разговоры и мысли героев Фадеева – толстовские: «Что такое счастье?», – спрашивают все они. Для Сережи счастье — в исканьях невиданного и необычайного, удэгейцы его интересуют, так сказать, по «майн-ридовски». Для Мартемьянова — в работе. Для других — в борьбе. Старый, мудрый удэгеец учит: «Счастье — это сама жизнь». «Этот завет, пожалуй, устарел», — возражают ему. «Да, — отвечает старик, — многие нарушили его, но нельзя сказать, чтобы они от этого стали счастливее». Разумеется, автор дает понять, что, по его личному мнению, счастье целиком заключено в диктатуре пролетариата. Но это мнение не мешает ему изображать мир и человека правдиво — и не заставляет его заменить искусство трафаретом.
Интересный и талантливый роман этот еще не окончен. Вышла отдельной книгой его первая часть. Дальнейшие главы печатаются в журнале «Октябрь».
«ЗАВИСТЬ» ЮРИЯ ОЛЕШИ
Уже несколько лет, как вышла повесть Юрия Олеши, но до сих пор не прекращаются споры и толки о ней. Нет в советской литературе произведения, которое удостоилось бы такой же судьбы. Успех? Успех бывал и больший: официальный — выпавший на долю романов Гладкова или Панферова; подлинный — как успех некоторых романов Леонова, например. Судьба книги Юрия Олеши иная. Книга эта обращена к мысли, а не к чувству, она не волнует и может не нравиться, но неизменно удивляет, принуждает думать и, во всяком случае, запоминается. Книга написана с редкой и счастливой стилистической отчетливостью, и так же отчетливо поставлена в ней тема. Здешние читатели знают, конечно, о «Зависти», — хотя бы понаслышке. Как нельзя более кстати появление повести Юрия Олеши в берлинском издании дает возможность всем прочесть ее, — вместо того, чтобы ограничиваться чтением пересказов, рассуждений и отзывов.
