Всё это кажется герою Дютёртра дикостью. "Когда я был маленьким, мне надо было молчать, слушаться учителей и родителей, работать, учиться, а главное, терпеливо ждать, пока меня примут в мир взрослых[?] Поколения поменялись идеалами - теперь взрослые стали завидовать детям и жалеть об утраченной непосредственности, чистоте, свежести, бодрости. Участники первых реалити-шоу уже старались вести себя не как зрелые, ответственные люди. Они охотно учились петь, танцевать, спать в общих спальнях, всенародно ссориться по пустякам и целоваться в знак примирения. Избавившись от взрослого страха показаться смешными, они кичились своей простотой перед аудиторией, тоже по большей части состоящей из малолеток, властителей рекламного рынка". Этот до боли знакомый образ - не безымянный город Дютёртра; похоже, это картина из нашей жизни.
В итоге читателя уже не удивляет, что наш герой не любит детей и не хочет становиться отцом. Он мечтает о немногом: создать маленький островок безопасности, тихое пристанище свободы, где можно, когда захочется, выкурить сигарету, выпить вина и повести задушевный разговор с умным взрослым человеком. И вроде бы у него - образованного, хорошо зарабатывающего чиновника - всё для этого есть. Но однажды, когда он тайком курит сигарету в кабинке туалета мэрии, туда заглядывает маленькая девочка. Герой сердито выгоняет её с полным сознанием своей правоты. Дальнейшее оборачивается леденящим душу кошмаром. Девочка ябедничает на мужчину - а ведь ребёнок по определению всегда говорит правду! К делу подключаются родители и воспитатели, которые объясняют девочке, какую именно "правду" она должна говорить, - и вот уже героя сажают в тюрьму по обвинению в преступлении против детства и мать девочки требует с него денег в качестве моральной компенсации малышке.
Кажется невероятным? Но ведь только недавно в Москве был арестован "педофил", одним из определяющих доказательств виновности которого был признан детский рисунок кошки "с хвостом фаллической формы". И ведь уже сегодня социальная служба может забрать ребёнка из семьи на том основании, что осерчавшая мать дала сыну подзатыльник. И уже сейчас в школах детские психологи предлагают такие тесты, которые подсказывают детям негативные ответы о своих семьях. "Возьмите цветные карандаши. Достаньте один любой карандаш, - говорят психологи, - и нарисуйте свою семью". Дети нередко берут чёрный: он похож на простой, им удобно рисовать. Из этого психологи делают вывод о тяжёлой обстановке в семье. Невероятное - уже не в книге, а рядом с нами.
Следует, разумеется, сказать, что в этой уродливой фантасмагории виноваты не дети, а взрослые. Взрослые, а не дети исповедуют такое извращённое понимание защиты детства. Дети - податливая глина в руках взрослых, которые устанавливают для них нормы поведения. Это взрослые, подогревая общественное негодование на педофилов, расширяя круг "преступлений против детства", одновременно производят и рекламируют детскую косметику и откровенную одежду, прививают детям вкус к стилю чувственному и броскому, совершенно не детскому стилю. Таково положение вещей в мрачной книге Дютёртра, но гораздо хуже, что в справедливости его слов можно удостовериться, зайдя в каждый второй детский магазин.
Не меньшее достоинство "Девочки и сигареты" - глубина. В небольшой книге (чтение займёт часа три-четыре) с помощью немногих средств автору удаётся пустить в ход сложный гармоничный механизм, где все функции будут исполнены и в назначенный момент сойдутся в кульминации. Это книга не только о гипертрофированной заботе о детях, превращающей их в чудовища, но и об истерической поп-культуре, которую Интернет сделал орудием суда, убийства или отпущения грехов, о фальшивых улыбках политиков и о никем не оценённом благородстве слабого. И ещё эта книга о будущем терроризма, об экологии города и о том, что надо беречь мужчин среднего возраста. Потому что именно они не попадают ни в одну из категорий людей, которых принято беречь. Герой Дютёртра заявляет: "Право на жизнь - это и право на опасные удовольствия". И отдаёт это право за опасное удовольствие спасти жизнь другого человека.
