* * *
Восемнадцатый век - заповедник идей,
Век строительных бумов, публичных смертей,
Хор имперских побед, золотое собранье
Древнегреческих грёз, древнеримских затей.
Восемнадцатый век - просвещенья парад,
Генеральский апрель, фаворит-маскарад,
Легион страстотерпцев и гвардия магов,
Поединок гордынь в звездопаде наград.
Ты к богам обращался и верил Христу,
Ты стоял часовым у страны на посту,
Ты высаживал розы и двигал границы,
Мерил небо аршином и спал на лету.
Восемнадцатый век, ты забыт, как старик,
Девятнадцатым веком убийств и интриг,
Сдан в архивную пыль ты, как в дом престарелых,
Твой мундир обветшал, старомоден язык.
Ты повержен во лжи эротических чад,
Твой Гомер и Вергилий по-русски молчат
И по Лете плывут, как алмазные льдины,
В свите маленьких ангелов и арапчат...
Владимир КОСТРОВ
МОСКВА
* * *
Вл. Соколову
Ты сказал, что от страшного века устал.
И ушёл, и писать, и дышать перестал.
Мне пока помогает аптека.
Тяжело просыпаюсь, грущу и смеюсь,
Но тебе-то признаюсь: я очень боюсь,
Да, боюсь двадцать первого века.
Здесь бумажным рулоном шуршит Балахна,
На прилавках любого полно барахла,
И осенний русак не линяет,
И родное моё умирает село,
И весёлая группа "Ногу свело"
Почему-то тоску навевает.
Знать бы, как там у вас?
Там, поди, тишина,
Не кровит, не гремит на Кавказе война.
И за сердце инфаркт не хватает.
Здесь российская муза гитарой бренчит
Или матом со сцены истошно кричит.
Нам сегодня тебя не хватает.
Я почти не бываю у близких могил,
Но друзей и родных я в душе не избыл.
Мне они, как Афон или Мекка.
Я боюсь, чтобы завтра не прервалась
Меж живыми и мёртвыми вечная связь,
Я боюсь двадцать первого века.
Олеся НИКОЛАЕВА
МОСКВА
СЛОЖНЫЙ ГЛАГОЛ "БЫТЬ"
Кошки горящий взгляд,
Птицы тревожный крик.
Ветер ночной сад
Пробует на язык.
Рьяно ему в ответ
Брешет приблудный пёс.
В зелени лунный свет
Порист, как купорос.
Всё это - "жизнь проста",
Как говорится здесь:
Тяжкая суета,
Страх, шебуршенье, взвесь.
Писк средь травы густой,
Возле кустов - возня.
Именно что - простой -
Стать учили меня.
Попросту - выживать,
Теснить с разных краёв,
Выдавливать, выживать
Всяких там воробьёв.
[?]Лучше уж спать, плыть,
Разрывать у берега сеть,
Сложный глагол "быть"
В тесной груди вертеть.
Валерий МИХАЙЛОВ
АЛМА-АТА
ЗВОН
Как барбариса зимний куст
В пожухлых листьях сер и пуст,
Сквозит шершавой немотою,
Так и душа его пуста,
И ягод чёрные уста
Молчат под коркой неживою.
Лишь семечки одни не спят,
Под ветром не они ль стучат,
Как в бубен, в мёртвую кожурку?
Им хочется на землю пасть,
Или взойти, или пропасть,
Но всё ж пробить немую шкурку.
И этот невесомый звон
Сквозь бесконечный стылый сон
Летит, летит, покуда тихо,
Как эхо мёрзлое крови,
В надежде жизни и любви,
Сквозь времени пустое лихо.
Игорь ПАНИН
МОСКВА
Крым
(Зарисовки)
Побродив по лысому мысу,
неохота плестись к воде,
где неспешно сгорает - мыслю -
разномастный табун людей.
В невесёлом пансионате
с интерьером а-ля совок
будет очень напиться кстати
и продрыхнуть без задних ног.
Мертвецов имена в почёте
меж братающихся морей.
Их "собрания" не прочтёте,
прежде свистнет краб на горе.
Обострения посезонны,
началось это не вчера.
Ни малейшего нет резона
глянуть в смежные номера.
Там, откушавши кашки манной,
уморительны и тихи,
престарелые графоманы
сочиняют взахлёб стихи.
Юрий БЕЛИКОВ
ПЕРМЬ
* * *
Придут друзья, готовые предать.
И не заметят, что предать готовы.
А я чинить их помыслам вреда
не стану и скажу: "Отдать швартовы!"
И отплыву[?] В печали[?] Ведь моим
друзьям такие предстоят печали!..
Я предан ими, но я предан им,
не распознавшим даже, что предали.
Андрей РОМАНОВ
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ
* * *
Мы с тобою в тринадцатом классе,
После долгой блокадной войны,
Осознали на свадебной трассе,
Что друг в друга навек влюблены,
Ну так горькие знанья отсей-ка
Там, где ленты свисают с венка,
Чтоб твою красоту Маросейка
Оценила ещё до звонка[?]
Тривиальный покрой маркизета,
Сладкий благовест школьных котлет[?]
Твой дневник публикует газета
