– Логично. Компьютерной зависимости, например, в вашем мире точно не знают, а у нас это прямо-таки болезнь!
Шетра улыбнулась.
– Верно… Так вот, в нашем мире существование магии дозволено, наряду с существованием других несущих в себе пагубу вещей – хмельной лозы, скажем, или растений, содержащих наркотики. И магический дар, подобно любому дару, дается человеку свыше. Но не для того на самом деле, чтобы его погубить, а для того, чтобы он научился правильно с этим даром обращаться. Кто усваивает трудный урок, тот всегда знает меру. Он способен укротить соблазн и извлечь благо из того, что станет пагубой для человека невежественного и ленивого. Так яды начинают служить лекарствами, а магический дар – способом познания мира, отнюдь не поводом вмешиваться в чужие судьбы. Кроме тех редких случаев, когда и это бывает дозволено. Маги обязаны уметь отличать такие случаи. Я – умею.
Она еще немного помолчала. И добавила:
– На самом деле опасных соблазнов существует гораздо больше, чем ты думаешь. Ведь даже прекраснейшее из человеческих чувств – любовь – способно погубить душу и саму жизнь человека, если он любить не умеет и, идя на поводу своих эгоистических устремлений, не хочет этому учиться.
– Любовь? – взволновалась задетая за живое Пиви. – Учиться? Я бы с радостью… только как? Учебников-то, насколько я понимаю, не существует! И учителей тоже… Вот вы можете мне сказать, какая она – настоящая любовь?
– Могу. Но не скажу.
– Почему?!
– Потому что ты должна понять это сама. Только тогда урок будет считаться усвоенным. Если это и вправду твой урок, твое назначение в этой жизни. А если нет – зачем понапрасну сотрясать воздух?
– Ну вот, – энтузиазм Пиви угас. – И вы туда же… Почему маги так любят говорить загадками?
– Разве ж это загадки, девочка? – засмеялась Шетра. – По сравнению с самой любовью?… Вот тебе мой совет – не пытайся узнать, какова она настоящая, попробуй для начала понять, что такое просто любовь. И считай, что сейчас с тобой говорит учитель. Которых тебе на самом деле уже много встретилось в жизни и встретится еще.
– Да? – хмыкнула Пиви. – Боюсь, я их как-то не приметила.
– Учителем можно назвать любого человека, благодаря которому ты узнаешь что-то новое. Или начинаешь лучше понимать старое. Или – по меньшей мере – делаешься тверже в собственных убеждениях. Согласна?
– Да, пожалуй, – после некоторого размышления ответила Пиви. – Я ведь могу, глядя на кого-то, сказать себе: «Ну нет, так я никогда не поступлю!», и это тоже будет уроком. Верно?
– Верно, – сказала Шетра. – Умница. Все, что от тебя требуется на самом деле, это слушать свое сердце. Оно всегда откликнется на то, что тебе по-настоящему близко и нужно. И промолчит, если не готово что-то принять.
– Ой, как сложно-то, – протянула Пиви. – А если я не понимаю даже, что это значит – слушать свое сердце?
– А ты пыталась?
– Да нет…
– Так попытайся. – Ведьма поднялась на ноги. – Нам пора.
Тут же из шатра цветущих лоз, укрывавшего собою дом, выглянула Эдрикен и сказала:
– Бабушка, все готово. Идите завтракать!
– Ой, – всполошилась Пиви. – Катти-то я не разбудила!
– Она уже встала, – успокоила ее Шетра. – Ждет за столом…
* * *
Просто любовь… А и правда, что оно такое – просто любовь?
Вопрос этот тревожил Пиви неотступно, пока завтракали. И пока добирались до обещанного ведьмою горного ручья.
Катти по дороге вновь спросила, почему они с Пиви продолжают понимать друг друга, и более того – почему обе понимают Шетру?! Малышку Эдрикен это тоже интересовало. И верховная ведьма на сей раз снизошла до более или менее внятного объяснения. Оказалось, дело в телепатии, то бишь в передаче и восприятии мыслеобразов, а вовсе не произносимых слов. При таком способе общения язык, на котором говорят люди, не имеет значения. Шетра владела искусством телепатии благодаря своим колдовским занятиям. Пиви же такую способность временно даровал ее дорожный магакс.
Все это было очень интересно, конечно, но Пиви слушала объяснения вполуха. Странно… казалось бы, всем известно, что такое любовь, а вот поди-ка, вырази это знание в словах!
