– Идали дома нет, – сказал он. – Но есть Клементина. Она просит меня связаться с тобой, если я знаю, как это сделать. И хочет тебя видеть. Немедленно, если ты не против.
– Что?… – От неожиданности у Кароля даже сел голос.
Машинально глотнув коньяку, он поперхнулся. Пришлось откашляться, прежде чем удалось выговорить:
– Как это – хочет меня видеть?
Юргенс вместо ответа пожал плечами.
В полном смятении Кароль поднялся на ноги, задвинул стул под стол, не слишком сознавая, что делает.
– Она придет сюда?
– Нет. Ждет тебя у них дома.
– А где Идали?
– Не знаю.
Капитан Хиббит бесцельно описал несколько кругов по комнате, притормозил у стола. Выхватил из пачки сигарету, раскурил.
– Ничего не понимаю.
– Что тут понимать? Зовут – надо ехать, – сказал Юргенс. – Может, там поймешь.
– Ты прав.
Кароль бросил сигарету в пепельницу, метнулся к двери. Опять притормозил.
– Юргенс, дай денег.
– О! – ностальгически вздохнул тот. – Давно я не слыхал от тебя этих слов. Лет десять, наверное?
Младший брат молча глянул на него диковатыми глазами, и Юргенс, сообразив, что ему сейчас не до шуток, покорно выдал требуемую сумму.
Кароль, с трудом попадая в рукава, натянул свою щегольскую короткую дубленку, пулей вылетел за порог и тут же ринулся обратно.
– Адрес!!!
Выскочив на оживленную трассу из тихого безлюдного переулка, где располагалась квартира-мастерская Юргенса, капитан смятенно огляделся по сторонам, пытаясь сообразить, что именно он сейчас должен сделать. В мыслях царил такой сумбур, что он едва осознавал даже, где находится.
Ах да, поймать тачку…
Встав на обочине, он снова закурил. Сразу ловить машину не стал, сообразив все-таки, что в данный момент главное для него дело – успокоиться. Взять себя в руки. Не стоит никуда являться в этаком встрепанном состоянии.
С чего вообще он так разнервничался?
Ну да, конечно, Клементина…
Да, он не видел ее те самые десять лет, упомянутые Юргенсом. И что с того?
Все давно прошло и забыто. Он женатый человек, любит свою жену. Это она для него – свет в окошке, а не сказочная дева-асильфи, прекрасная и недоступная. Зачем же психовать? – вон, даже руки дрожат, сигаретой в рот не попасть…
Кое-как ему все же удалось справиться с собой. Нервный озноб унялся, вернулась способность думать. Мысли обрели подобие стройности.
Былые чувства, конечно же, были ни при чем. Выбила его из колеи неожиданность. Полнейшая. Ибо мысль о том, что Клементина может когда-нибудь захотеть его видеть, не посещала капитана Хиббита даже в качестве бреда. Ну разве что десять лет назад… а с тех пор он и думать о ней себе не позволял, усвоив раз и навсегда, что для этой женщины во всей Вселенной не существует иных мужчин, кроме мужа.
Что ж… поскольку вспышка не то чтобы нежных, а хотя бы родственных чувств к нему со стороны Клементины исключена категорически, остается одно – это деловой интерес. Ей что-то от него нужно.
Ну-ну… и что бы это могло быть такое, чего не в состоянии сделать для нее Идали, с его-то магическим могуществом?
Кароль невесело усмехнулся.
И тут же у него тревожно екнуло сердце. Кажется, не в первый раз за этот вечер. С чего бы?…
Пытаясь это понять, он вернулся к своей последней мысли.
Идали «Всемогущий»… Сильнейший маг Питера, черный гений.
Который охотился за универсусом и добыл-таки его. Должен бы сейчас сидеть дома и праздновать победу.
Но Клементина сидит там одна и хочет видеть его, Кароля, вопреки всем мужниным табу и заклятиям. Муж почему-то отсутствует. Надо думать, не в магазин за хлебом вышел… иначе времени на то, чтобы встретиться и побеседовать с нежеланным для него гостем, жене не хватило бы. И где же в таком случае муж?
Вот оно!
Что-то произошло между ними? Великая любовь дала трещину, они расстались?
Сомнительно…
Кароль вскинул наконец руку, подзывая такси. Через минуту уже ехал навстречу возможным ответам на свои вопросы, ощущая, как растет и крепнет в душе тревога.
Клементину в целом мире могло волновать лишь одно – благополучие ее мужа. Других вариантов, с которыми, опять же, не смог бы разобраться сам Идали, попросту не существовало.
Пугающая мысль, уже посетившая его этим вечером – теперь он вспомнил первый укол тревоги! – вернулась. И на сей раз ей ничто не помешало быть додуманной до конца…
