Лирика, голос - страница 4

Шрифт
Интервал
стр.
Виноградники обмелели,
Палки в небо торчат.
Те леса, что не околели,
Скрывают своих волчат.
Я хотела бы, как хотела:
Раз и два на твоем веку
Применить свое человекотело
К южнонемецкому городку,
Который сверх-человечен —
Гора голова, и река рука,
И так тобою засвечен,
Что хватит на все века.

«Кому дачу дали…»

Кому дачу дали,
А кому медали,
А мои кому-то дачу продали – и дале.
С молотка пошла моя обломовка,
В пять окон дощатая дешевка,
Где и яблоня была антоновка,
И другая яблоня грушевка.
Юности в невинной и косматой
Я гуляла здешнею царицей —
В облаках младенческого мата,
Вне дозора внутренних полиций.
Так ли пьяный рынка на задворках
Все кудахчет, чая мордобоя,
А судья как барыня в оборках —
И белье под платьем голубое.
Кому дали дачу,
А кому на сдачу
Столько выделили рая,
Что сижу и плачу.

«В каждом парчике, на всяком бульварчике…»

В каждом парчике, на всяком бульварчике
Девки-ласочки катают колясочки,
Ходят пары, выбирают подарочки,
Покупают каолиновые масочки.
А в составе каолина —
Глина, глина, глина, глина,
Клетки тела, вечный хлеб,
Очень общий отчий склеп.
У пруда над лаптопами скайперы
С третьим миром ведут разговорчики.
На Мясницкой по крышам снайперы,
Пляшут пальчики на затворчике.
К ин-агу (агу! агу!) – к ин-аугурации
Шелестят дежурные рации,
Горожане в обнимку с плакатами
Сожимаются стальными пикетами.
Ребенок плачет, агу, агу,
Светила светят, нутро мурлычет,
Москва стоит, ярославна кычет,
Иду, куплю творогу.
Сегодня больно богатый выбор,
Как будто город доел и вымер.

«Топ-топ, шоп-шоп…»

Топ-топ, шоп-шоп,
Старый девичий озноб.
Дайте мне немного денег,
Чтобы стало хорошо б!
За хрустящие пакетики,
За цветные этикетики,
За акриловые гладкие алым лаком ноготки —
И за гладкий бок,
И за гладкий лоб,
За воронку тупой тоски.
Плохо живется женскому живому,
Женскому живому трудно выживать.
Лучше живется дому нежилому,
Бо нежилое труднее прожевать.
Никакая старость, никакая страсть
Ничего не могут более украсть.
Никакая нежить, алчущая жить,
Ничего не в силах более вложить
В то, что стало достоянием тления,
То, что стало состоянием таяния,
В уплывающие очертания,
Тело тления – дело пения.

«Суббота и воскресенье горят, как звезды…»

Суббота и воскресенье горят, как звезды.
Шипит и пенится бузина.
У железнодорожного переезда
Общественная стена.
За нею плит сырые во мгле холсты
И лунная вишенка
И мелко-мелко ставимые кресты
Теснее, чем вышивка.
Сюда собакам желтым легко трусить,
Старухам чесать песок,
Огромным женщинам биться и голосить
И в камень втирать висок.
Но это дни, одинаковые, как пни,
Как пара моих колен:
Одно глазеет на солнце, второе лежит в тени,
И то, и другое – тлен.
Но это ночи, когда посреди оград
Рятует народ крапив
И ласковый май заходит в свой вертоград,
Слезой его окропив.
А между ночью и днем, рукой и рукой
Тысячесвечный, нечеловечный, вечный
Покой.

«Паникадило растет, как древо…»

Паникадило
Растет, как древо – корнями в купол.
По-над руками,
По-над платками, воротниками.
По-над плечами,
И храм стоит, как пирог огромный,
Вовнутрь свечами.
Народ теснится,
И за спиною
– До Херувимской, за Херувимской —
Людская масса
Воды и духа, души и мяса
Стоит стеною, морской волною,
А я в толпе со стыда сгораю,
Зане лицо у меня свиное,
И это знаю.
Но сердце тоже подходит к Чаше
И возвращается – вряд ли краше,
Но именины
Неотменимы.
Жизнь жительствует,
Портной шительствует.

«Зелень-зелень, моя птица…»

Зелень-зелень, моя птица,
Хорошо ль тебе шумится,
Тополь, движимая медь,
Высоко ль тебе лететь?
Чадо вывозим, скарб собираем, лето на даче проведем…
Мы объявлений не читаем, мы ничего не ждем.
«Сдам славянам».
«Только приличным».
«Не больше трех человек».
Нужен ужин, вечер нужен, нужен ночлег.
«Толпе не беспокоиться».
Как оно устроится?
На кров и кровать
Нельзя уповать.
Вот мы, толпа во три человека,
Ложнославянск и малоприлич,
В долине меда и млека,
Где красный растет кирпич.
Растет и зреет в землице жирной,
Цветет шлагбаум, поет дежурный
И под лужеными небесами
Заборы светятся чудесами —
А там, над травой летая,
Где яблонная пыльца,
Собачка, как запятая,
Прокидывается с крыльца!

«А выходишь во двор, как в стакане с простой водой…»

А выходишь во двор, как в стакане с простой водой,
Читать дальше
стр.
Похожие книги
Франкфуртский выстрел вечерний
Сказка на ночь
Случайное сходство
Все сразу
Памяти памяти. Романс
Проза Ивана Сидорова
Против нелюбви
Души сокровищницы двери
Дорога, которой нет
Лихое времечко
Золотая Цепь