ЛиПа - страница 7
Приходи хотя б, как извещенье
Или как квитанция на штраф.
Нервы подвергать такому риску
Не могу из-за красивых глаз.
В получении даю расписку,
Но чтоб это был последний раз!
Слышу вас,
Приблизившись к порогу,
Сумрачный бретёр и господин:
«Выхожу один я на дорогу...».
Это ж просто счастье, что один...
От каких случайностей зависит
Наша хрестоматия порой.
(Евгений Лучковский. Птица памяти)
Городок в долине дышит сонно,
«Сквозь туман кремнистый путь блестит...»
(И опять фортуна благосклонна:
Ведь могли ж дорогу замостить!).
К своему последнему итогу
Подошёл он, сделав всё, что мог.
«Ночь тиха. Пустыня внемлет Богу...
(Хорошо, что был на свете Бог!).
Оживут слова и станут песней:
«И звезда с звездою говорит...»
(Повезло, что не был свод небесный
В ту минуту тучами закрыт!).
Я, конечно, вовсе не завистник,
Но когда раскинешь головой —
От каких случайностей зависит
Наша хрестоматия порой.
На лугу коней постерегу — зной,
слепни безжалостные, злые...
Я родному полю помогу:
на меня надеется Россия.
(Семён Милосердое. Свежий день)
Вижу: мой колхоз совсем зачах,
словно чей-то нелюбимый отпрыск
Есть нужда в руках, ногах, плечах...
Так гори огнём законный отпуск!
Без людей живу и без воды,
но занятье с детства мне знакомо.
Мне доверен самый центр страды —
берегу коней от насекомых.
Хоть болят укусы всё сильней, выстою,
коль люди попросили.
Если где-то надо бить слепней,
на меня рассчитывай, Россия!!
Ещё мы посмотрим,
кто будет топить корабли!
Ещё мы посмотрим,
кто счастья останется без.
(Надежда Мирошниченко. Всё кончается добром)
Я вижу: в довольной усмешке
скривился твой рот.
Я знаю, чему ты сегодня
безудержно рад:
Признанья обманом
меня ведь добился ты от,
Жестоко потом надругавшися
чувствами над.
Любовь и забаву
ты бросил шутя на весы.
Не верю я клятвам твоим
и к другому уйду.
Ещё мы посмотрим,
кто носом останется с,
Меня ожидая
корыта разбитого у!
Есть в городе моём среди диковин
одна, которой я обеспокоен:
в Одессе конных памятников нет.
Создай же нам, святое ремесло,
хотя б коня. Пусть одного сначала.
А всадников в истории немало,
и мы б нашли, кого сажать в седло.
(Юрий Михайлик. Однажды в сентябре)
Неужто нету скульпторов хороших,
чтобы слепили для Одессы лошадь?...
Ну, хоть проси данайцев наконец!
Писали земляки: в Колоколамске
над площадью поднялся, словно в сказке,
профессор Тимирязев на коне.
В Мадриде едут Санчо с Дон-Кихотом,
и лошади, изваянные Клодтом,
уздечки рвут над северной рекой,
и гривы их распущенные вьются...
Нам нужен конь! А всадники найдутся.
Я сам бы посидел денёк-другой.
У моей у знакомой женщины
Раскрасавица сука есть.
Как-то встретились мы за чаркой,
А теперь, ей-богу, не лгу:
Помню морду её овчарки,
Вспомнить мужа лицо не могу.
(Владимир Мызиков. Пашня)
После драки чего ж расстраиваться!
Расскажу, коли взялся за гуж:
У знакомой моей, красавицы,
Дома сука живёт и муж.
Как-то встретились с мы с хозяйкою.
Сука с мужем ушли во двор.
Наливаю за чаркой чарку я,
Чтоб поддерживать разговор.
Понимаете, рядом — женщина!
Может, спьяну и приласкал...
А в прихожей шаги зловещие
И собачий слепой оскал.
Сцена, в общем-то, не для зрителей...
Муж нарушил нам весь уют
И напомнил мне выразительно,
Как собачьих мужчин зовут.
Я выселен с Арбата, арбатский эмигрант,
В Безбожном переулке хиреет мой талант.
Вокруг чужие лица, безвестные места.
Хоть сауна напротив, да фауна не та.
(Булат Окуджава. Стихотворения)
С любимого Арбата, от сонма юных жён,
В троллейбусе последнем я ночью увезён.
Ты опиум, Арбат мой, религия моя!
В Безбожном переулке стал атеистом я.
Без веры и надежды повыдохлось житьё,
Как в чашке запотелой известное питьё.
Друзей моих замкнуло Садовое кольцо.
А фауна в округе не признаёт в лицо.
Ни ноты и ни строчки не вывела рука.
Шумят в округе песни не нашего полка.
Не высечь вдохновенья без Божией искры.
Что ж будет, если часом уеду из Москвы?!
А кто в кони пошёл. А кто в люди.
А кто в звери пошёл. А кто в птицы...
Вот лежит у дороги камень.
Стынет луч на шершавой коже.
Камень этот погладь руками —
Ты мог камнем родиться тоже.
(Сергей Островой. Годы...)
