— Хорошо, теперь с тобой можно опять нормально разговаривать, а то я испугался, думал, ты сейчас набросишься на меня.
— Значит, ты даже не видел ее?
— Нет, видеть я ее видел.
Я не нашлась сразу, что сказать, — то он о ней понятия не имеет, говорит с ней только по телефону, но оказывается, что видел. Но я не дала себе второй раз сорваться, я просто спросила:
— Где?
— Там, где сначала держали этого художника, которого ты так хочешь найти.
— Где это?
— Можешь успокоиться, его там больше нет.
— Где он?
— В другом месте.
— Где?
— Не знаю. Его отвезли в другое место.
— Куда?
— Не знаю. Я не вертухай. Я сразу отказался от такой работы, сидеть и кого-то сторожить, а она нашла другое место, по-моему, это где-то под Москвой. Когда его забирали, я ее и видел.
— Кто она?
— Я же тебе сказал — не знаю. И получилось все случайно, по ее глупости. Меня там не было, а она приехала его забрать, а меня не предупредила, так что никто ничего не знал, из-за этого чуть не стали стрелять.
— Она что, хотела застрелить твоего Жеку и Пашу?
— Смешно говоришь. Нет, не она, с ней были двое парней. Ну, в общем, срочно меня вызвали, я подскочил, переговорил с ней, понял, что это она…
— Как ты это понял? — перебила я.
— Маша, опять глупые вопросы.
— Не глупые.
— Ты что, хочешь меня поймать на том, что я тебе мозги пудрю? Думаешь, что я говорил, что не знаю ее, а теперь окажется, что знаю?
— Думаю.
— А я думал, ты мне веришь.
— Тогда и говори так, чтобы я верила.
— Она ответила мне на вопросы, на какие могла ответить только она.
— Какая она из себя?
— Возраст — от двадцати пяти до тридцати пяти. Фигурка не хуже твоей, может, чуть пониже ростом и чуть побольше в бедрах.
— А почему возраст такой неопределенный?
— На ней были темные очки и бейсболка. Могла обойтись и без очков, козырек и без них ей пол-лица закрывал.
Даже не могу сказать, какого цвета волосы, они тоже были под бейсболкой.
— И потом они его увели?
— Да.
Я не поверила. Я не могла поверить, что Сережка будет спокойно куда-то с кем-то идти, как овца, нет, он как баран — он начнет упираться и драться полезет, если ему станут приказывать, когда ему не хочется чего-то.
— И он сам с ними спокойно пошел?!
— А что он должен был делать? Петь «Марсельезу»? Даже если бы он не был под кайфом, что он мог сделать?
— Ты хочешь сказать, он был пьяный?
— Скорее, ему что-то вкололи.
Теперь я поверила. Мне очень хотелось сказать этому Вене все, что я думаю о них, но я себя сдерживала, и не только потому, что он мог мне больше ничего не сказать, но и говорить ему все, что я о нем думаю, этого в нашем договоре не было, и мне совсем не хотелось, чтобы он нашел для себя повод разделаться со мной. Вместо этого я его, немного поколебавшись, спросила:
— Скажи, а если бы это была Оля, ну, вот там, в очках и в бейсболке, ты бы ее узнал?
— Маш, ты думаешь, что ты говоришь?
— Сейчас думаю. А тебе что, трудно ответить? Я же не говорю, что это была она, я просто спрашиваю, узнал бы ты ее или нет?
— Конечно, узнал бы — хотя бы по голосу.
— А если бы она изменила голос?
Веня задумался. Пожал плечами:
— Не знаю. Не могу сказать.
— А как Сережка попал в эту квартиру?
— Просто. Мы его туда привезли.
— Как вы туда его привезли?
— Лилит мне позвонила, сказала и как найти мастерскую этого художника, где лежит ключ у нее — он был спрятан там, недалеко, скорее всего она сама туда его и положила. Она убедила меня, что, когда он приедет, мы найдем, где спрятаться и он не будет сопротивляться, потому что его кое-что отвлечет, что именно, мы на месте увидим.
Я сам не поехал, у меня были кое-какие дела. Да там одному Жеке делать было бы нечего.
— Я сомневаюсь. — Меня взбесило это заявление.
— Ну еще бы, — усмехнулся Веня. — Но пусть будет по-твоему, тем более что Жека был не один.
— А почему за Олей приехали только на третий день?
— Меня же там не было, я не видел, что там за девочка лежит, а эти трое ее не знали. А позже мне Мишель об этом сказала. Откуда она узнала, не спрашивал.
— А тебе не кажется странным, что Оля там пролежала почти три дня без сознания? Ведь если бы ей сразу ввели такую дозу, чтобы она на трое суток отключилась, она бы умерла, а она три дня пролежала там, а потом вдруг вечером сразу пришла в себя?
