— Нашел? — спросил Вадик, но ему никто не ответил.
Сквозь дверной проем я увидела, как слабенький отблеск света замерцал, Владислав с зажигалкой в руках решил теперь обойти квартиру. И кажется, он направился в комнату, в которую забежала я.
Нужно было куда-то спрятаться. Но я не смогла сразу сориентироваться, куда именно, и поэтому сразу прошла в смежную комнату.
А что дальше? Выбежать на балкон? Только он наверняка заглянет и туда. Я не подумала, куда мне прятаться — с Леночкой мы решили, что я так и останусь в шкафу, потому что он был большой, как маленький чуланчик. Надо мне было там остаться, или надо было продумать, куда прятаться.
Рядом со мной стояла кровать, и ничего лучшего мне в голову не пришло.
Я подумала, что спрятаться надо под кроватью, но сама, не знаю почему, откинула покрывало вместе с одеялом и, быстро забравшись на кровать, замерла, как испуганная ящерица. Нет, не просто замерла, есть такие, которые зарываются в песок, вот я стала похожа на такую.
Кровать была мягкая, и я в ней словно утонула.
Но какая беззащитность чувствуется на этих мягких кроватях.., нет, понять это может только женщина, ну, может быть, еще Вадик. Только у меня сейчас была другая беззащитность, потому что я сейчас чувствовала еще и страх, а это уже совсем, совсем другое.
Я лежала и ничего не видела и ничего не слышала. Нет, кое-что я услышала. Чей-то голос как будто произнес:
— Ну что, на балконе никого нет? — кажется, это Вадик спрашивал.
А я подумала: правильно, что я не выбежала на балкон.
— А под кроватью? — задал второй вопрос тот же голос.
И правильно, что под кровать я не забралась. Но только все равно очередь дошла до кровати, значит, сейчас они найдут меня.
— Черт, — услышала я голос, — в зажигалке бензин кончается.
Но прошло минуты две, а может, десять, никто не сбрасывал с меня одеяла, не искал под ним.
Я осторожно убрала одеяло чуть в сторону и выглянула.
Голоса доносились уже из другой комнаты.
Я сбросила с себя одеяло полностью, опустила ноги на пол. Что-то слегка укололо меня, когда я села на край кровати; я невольно схватилась рукой за это место и наткнулась пальцами на какой-то маленький предмет, я сжала его в ладони, на ощупь он был похож на заколку для волос. Даже не задумавшись, я сунула ее в карман, соскочила с кровати, дернула за угол одеяло и покрывало, чтобы они легли, закрывая простынь, как было и до меня, и выскочила на балкон. В это же время я прислушивалась к голосам в смежной комнате.
— Я позвонил, — вернувшись откуда-то с зажигалкой в руке, сообщил Владислав, но тут же потушил зажигалку, он берег бензин. — Скоро нас освободят.
— Кто? — спросил Феликс.
— Не важно.
— А что важно?
— А то, что я посмотрел и увидел, что вывернуты пробки. Щиток со счетчиком прямо около двери. Кто-то вошел, выкрутил пробки тут же выбежал и закрыл дверь. Там даже табурет стоит, на который становились. Кто это мог быть, Феликс?
— Откуда мне это знать? — Феликс не сказал про меня, но наверняка был уверен, что это я, а мог и не быть уверен, потому что мало ли кто мог вывернуть пробки и убежать.
— Откуда знать? Вы что, не знаете с кем вы сюда пришли?
— Я знаю; с кем я пришел, но сделать это мог любой, потому что дверь, кажется, была открыта. А ключ от нижнего замка мог оставаться в двери.
Я не думаю, что Феликс считал именно так, ведь я ушла и не вернулась, но уверенным на сто процентов, что это сделала я, он тоже не мог быть, ведь он не видел, кто это сделал.
— А что это вы пьете? — спросил Феликс.
— Минеральную воду, она в холодильнике стояла.
— Я не понимаю, — говорил Феликс, — почему вы здесь хозяйничаете, как у себя дома?
— А вам и не нужно ничего понимать, — отозвался Владислав.
— Что значит, мне не нужно ничего понимать? Кто мне может запретить понимать мне что-то или не понимать?
— Ваши умственные возможности в данном случае.
— Владислав, не помню, как вас по отчеству, я очень не люблю, когда меня оскорбляют. Многие потом очень сожалели о подобных словах.
— Время разбрасывать камни и время собирать, когда придет время сожалеть, тогда и буду.
— Не оказалось бы слишком поздно.
